Руслан Агишев - Обрести силу [СИ]

— Это еще не все, господин, — тысячник вновь заговорил, видя, что настроение старого полководца чуть улучшилось. — Он рассказывал еще…, — Чагарэ чуть запнулся, словно не решаясь сразу продолжить. — Странные вещи… Он сказал, что владыка гномов…, — Сульдэ еще держал в руках камчу, с длинного блестящего ремня которого, стекала по каплям кровь. — Маг, — сразу же добавил Чагарэ, таинственно понизив голос. — Самый настоящий маг, господин. Он сказал, что владыка гномов может делать громовые камни, которые с ужасным звуком разлетаются на множество маленьких и острых кусочков, — одновременно с этим тысячник вытянул руку, на которой лежало несколько десятков крошечных металлических осколков. — От них дурно пахнет, словно их добыли и из самой преисподней.

Сульдэ с любопытством взял несколько протянутых железок и сразу же почувствовал исходящие от них запах — тяжелый крови и какой-то другой, незнакомый, вызывающий першение в горле.

— Я тоже видел его, господин, — продолжал рассказывать Чагарэ под удивленным взглядом Сульдэ. — Это было до того, как мы…, — он сглотнул плотный ком в горле. — Бежали. Атака почти удалась… Прикрываясь сверху лестницами из широких досок, мы кидали под ноги свои щиты, — старик понимающе кивал головой, принимая такое решение. — Первые три турии легли почти сразу, но остальные две смогли добежать до самого высокого фургона. Их лучники уже не успевали… Я был во второй линии, господин, и видел как наши лестницы легли прямо на борта и пара бессмертных уже карабкалась наверх.

В руках старого полководца с хрустом переломилась толстенная ручка, выточенная из бивня далекого морского зверя.

— Мы были в двух — трех десятках шагах. Еще несколько мгновений и мы добрались до этих лестниц, — охрипший голос тысячника становился чуть глуше. — Тогда на крыше этого самого большого фургона появился он. Это был гном, господин! В доспехе, в приплюснутом шлем и что-то держал в охапке. Тогда я лишь мельком взглянул на него. Не лучник и ладно… Но едва мы пробежали десяток шагов, как он начал метать какие-то кувшины… Да, это было похоже на обычные кувшины…

При этих словах старик вновь коснулся пальцами маленьких металлических осколков на своей руки.

— Он летел прямо на нас. Я успел лишь поднять свой щит, но…, — тысячника передернуло. — Что-то начало грохотать! Меня прямо в щит лягнуло словно дикий бык и выбросило назад! Господин, моих воинов разбрасывало в разные стороны как беспомощных младенцев, отрывало руки, ноги…

Чагарэ все говорил и говорил, заново переживая недавний боя.

— Когда я смог подняться на ноги, то вокруг меня почти никого не осталось… Лестницы, что мы несли, были размолочены в щепки. От легионеров второй линии остались лишь куски мяса… А потом я поднял голову и снова увидел его, — он тоже поднял голову и уставился куда-то, словно вновь оказался там. — Маг… что-то выкрикивал… У меня звенело в ушах, но уверен… коротышка призывал демонов, — глаза Чагарэ странно блестели, а в речи стали появляться что-то бессвязное. — Он кричал и размахивал руками! Он звал их, господин! И вдруг маг завыл, — тысячник вновь передернул плечами. — Тут же его вой подхватили и остальные… Их были десятки, сотни…, — Чагарэ говорил все тише и тише, будто рассказывая самому себе. — Или это были демоны?!

Наконец, воин устало вздохнул и замолчал, покачиваясь на месте. Видимо, заработавший в недавнем бою полноценное сотрясение мозга от близко разорвавшейся гранаты, Чагаре едва держался на ногах.

Сульдэ молча кивнул кому-то из своих телохранителей и тысячника, так и не успевшего нанести на лицо сажу, подхватили под руки и собрались вести в один из шатров.

— … У него есть дракон, — громкий шепот вдруг снова раздался со стороны обмякшего Чагаре, мешком повисшего на руках воинов. — Дракон… настоящий дракон… Великое Небо! — шепот стих и потерявшего сознание затащили в шатер.

Старый полководец еще несколько минут смотрел на шатер, в котором положили Чагарэ. Наконец, он отвел взгляд и пошел в сторону стоявших невдалеке тысячников.

— Этот нарыв нужно вскрыть сегодня же… до того, как солнце сядет… К вечеру я хочу видеть перед собой казну короля Роланда и этого проклятого гнома, который должен стоять передо мной на коленях и рассказывать о предательстве Кровольда, — Сульдэ смотрел на трех своих самых опытных тысячников — Бури, Аматео и Джебета, которые почти два десятка лет воевали рядом с ним, рука об руку. — Каждый возьмет к себе по пять турий из тысячи Чагарэ, которые пойдут в первой линии атаки. Они расчистят вам дорогу… если не своими щитами, то тогда своими телами…

Никого из тысячников не удивило такое отношение к легионерам Чагарэ. Для них, бежавшие с поля боя, были хуже врагов, так как своим поступком предавали своих же товарищей.

Дальше он замолчал, вопросительно посмотрев на своих тысячников. Пришел черед каждого из них высказаться о новой атаке, что они и не преминули сделать.

— Мы должны оставить в лагере пики, — первым, как всегда начал, Аматео, моложавый тысячник с живым подвижным лицом. — Там не будет кавалерии и они нам будут только мешать. В руках должны быть только мечи или топоры… И атаковать надо по сразу со всем сторон!

Сульдэ кивнул, соглашаясь с ним.

— Даже если их там немного, бить нужно не везде, — однако, заговоривший следом Джебет, кряжистый седой дядька, был против. — Защитники скорее всего набросали свои адские шипы по всей длине этой крепости и подобраться со всех сторон к ним быстро не получиться… Если же ударить лишь в трех местах, — он окинул взглядом двух своих товарищей, которые и должны были вместе с ним возглавить новую и последнюю атаку. — То турии первой волны своими телами соберут все это — шипы и стрелы и откроют остальным свободную дорогу к крепости.

С кривой усмешкой старый полководец защелкал языком, выражая таким образом одобрение такого решения.

— Мой господин, Чагарэ говорил, что лестницы мало защищали его воинов от стрел, — Бури, третий из тысячников, самый осторожный из всех, тоже вставил свое слово. — Нам нужны не лестницы, а большие и широкие деревянные щиты, в которых застрянут эти стрелы… А первыми в туриях поставить воинов с топорами и секирами и пусть они рубят дерево в труху.

Выслушав всех, Сульдэ дал сигнал к выступлению всем трем тысячам. Сам же, едва первые отряды трех тысячных колон начали мерно вышагивать в сторону противника, остался на своем месте.

… Отсюда неровное кольцо из повозок и фургонов казалось старому полководцу едва натянутой ниткой, которую легко можно было порвать лишь одним касанием руки. Однако, он прекрасно понимал насколько обманчиво беззащитна эта жидкая на первый взгляд стена из хлипких деревянных телег, скрывающая за собой сотни ждущих момента лучников. Те же, кто не понимал этого, остались позади них, под углями уже прогоревшего деревянного кургана и превратились в золу и пепел вперемешку с не сгоревшими костяшками.