Антон Близников - Россия 2270 [СИ]

— А чем тебе не честно? Больше я и не признавался никому в любви. Время знаешь ли не находил. Я не веду оседлый образ жизни, да и не встречал девушек, что рвутся за тобой в бой и вообще рады ходить круглыми стуками по выжженной войной земле. Выживать тут не так просто бывает. Каждый день может быть последним, когда спишь не в большом и защищённом доме, а где-нибудь в сарае, а то и вовсе под деревом. Ладно, когда вас двое, а когда ложился один, то тут все шансы были не проснуться утром.

— Хорошо, продолжим, — Настя схватила кубики и немного подумав сказала: — Одиннадцать, — потом совершила серю бросков и в общей сумме выпало шестнадцать. — Ну у меня ещё есть шансы, — неловко сказала она.

— Проверим, — Борис, взяв кубик, повертел его в руке. — Двадцать один, — что было самым удивительным, так это то, что именно двадцать один он и выбил.

— Хорошая рука, — медленно проговорила Настя, понимая, что теперь всё зависит от меня. А Борис теперь откинулся на стуле в ожидании окончания партии.

— Одиннадцать, — я специально выбрал это число, осталось только выбить максимально близкое к нему.

— Ты специально, да? Ну давай, удачи, — Настя смотрела с напряжением.

Первый бросок показал два, что было вполне хорошо. Второй — четыре. Третий — три, а на четвёртый раз кубик бешено завертелся на столе и в итоге показал шесть.

— После третьего броска у тебя не было шансов проиграть, — Настя словно обвинила меня в том, что я так бросаю.

— Ну что поделать, давай думать над вопрос, Борь.

— А давай влепим ей ответочку? Такой же вопрос, как и она тебе?

— Ах вот какие вы хитрые, ну хорошо, — она собралась с мыслями и начала. — Было три раза и во всех случаях это были люди, — уточнила она, бросив на меня взгляд и наклонив голову на бок. — Первая детская любовь в двенадцать лет. Я тогда ещё с родителями ругалась, объясняла, что он мой на веки и мы с ним будем жить в шалаше. Ничего не вышло, он построил шалаш для другой. Второй раз уже была постарше, в шестнадцать. Это был молодой солдат. Долго это не продлилось, я была малой для него. Возможно он бросил меня не без помощи отца. Третий раз в двадцать лет. Молодой офицер, сначала всё было прекрасно, но потом он начал зазнаваться и всё закончилось. Вот и всё. Ничего серьёзного, если честно.

В следующей партии проиграл Борис.

— Ну прям по очереди, — усмехнулся я. — Давай придумывать. А нет, стой, — перебил я Настю, которая хотела всё-таки что-то сказать. — Чего ты боишься больше всего в жизни?

Борис задумался, посмотрел в окно и с минуты молчал.

— Остаться один я боюсь — это точно. С вами смерть уже не страшна, — такого ответа я не ожидал. Это было приятно, что он нас так ценит, но одновременно с этим немного и жутко, ведь, по сути, одиночество хуже всего на свете.

— Понимаю дружище, но одиночество нам не светит, — подбодрил я его.

— Это однозначно, — закончила Настя.

После этого мы уже не стали продолжать играть, а занялись бытовыми делами по дому. Плюс один из ветряков сломался из-за ночного урагана, и я полез его чинить, пока было не совсем поздно. Потом ко мне подключился Борис, так как обнаружил, что и с солнечных панелей сигнала нет. На крыше мы провозились часа два, под наблюдением Насти с земли, которая вечно бурчала, что вот-вот мы сорвёмся и что ей с нами делать. Я предлагал ей нас добить, если мы сорвёмся отсюда. А она шёпотом говорила, что со мной только так и никак иначе. Закончив с работой на высоте, мы пошли ужинать, а потом спать. Природа больше не делала нам сюрпризов в виде шторма и порадовала тихой, спокойной ночью. Я разобрал кровать и положил под подушку пистолет. Я сел на край и задумался о том, какой же была моя жизнь. Что в ней было? По сути ничего. Я ничего не добился в своей жизни. Просто слоняюсь по миру туда-сюда и сую свой нос куда не попадя. Но я хоть жив, а это уже не плохо. С этими мыслями я лёг в кровать и уже в сонном состоянии вёл у себя в голове диалоги про смысл существования и цели в этом мире. Для чего каждый человек делает то, а не иное. Почему всё складывается именно так. В эту секунду десятки, а то и сотни людей пытаются выжить. Ещё столько же спят. Кто-то рожает новых людей, а кого-то уже настигла смерть. Сон незаметно увёл от меня эти мысли, погрузив в чёрную густоту беспамятства.

Чёрные существа. Их было четверо. Огромные метра два. Они смотрели на меня своими глазами, в которых читалась пустота. На этот раз я снова был собой. Они о чём-то переговаривались, глядя на меня. Я не мог понять их язык. Это был скорее просто набор хриплых звуков, отдававшихся эхом в моей голове. Вдруг они все разом замолчали.

— Кто вы? — спросил я. Они мгновенно отреагировали. Немного помолчали, а затем снова начался этот шум в голове. Они снова о чём-то разговаривали между собой.

— Тебе дано так мало знать, — медленно протянуло одно из существ. Хриплый голос был словно сухим, мёртвым, пустым.

— Но тебе необходимо много сделать, — сказало второе существо и резко толкнуло меня.

Я думал, что встречу холодный бетон или траву. Но я сначала падал в бездну, вокруг который был лишь мрак, а затем резко погрузился в воду. Я должен был достигнуть дна, но вместо этого, абсолютно сухой, выпал на бетонный пол. Встав, я понял, что был по среди коридора, в котором горело пару ламп. Я пошёл прямо. Вокруг стояла звенящая тишина. Неожиданно из разлома в стене выскочило то существо в серебряной броне и с воплем бросилось на меня. Я не успел рассмотреть его.

Я резко проснулся и сел на кровати. Было уже утро. В голове мелькала последняя картина сна, но с каждой секундой уползала от меня, а через какое-то время сон совсем забылся, словно его и не было. Только осталась тревога и испуг на душе, но это тоже ненадолго.

Все ещё спали, и я не хотел их будить. Поэтому я медленно, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился вниз, чтобы умыться. Потом пошёл посидеть на балконе, понаблюдать за обстановкой, но взял с собой автомат. Солнце встало совсем недавно и на улице было немного прохладно. Я поставил стул, закрыл за собой дверь и сел по средине балкона, чтобы всё было как на ладони. По площади он был не очень большой, и поставив стул ровно к стене, у меня ещё было сантиметров тридцать предо мной, и этого вполне достаточно, чтобы комфортно расположиться.

Птицы пели и летали друг за другом, словно одна из них что-то не договорила, а вторая слушать этого уже не может. Балкон выходил на западную сторону и отсюда был виден лес. Где-то там вдалеке должен быть главный город учёных, который они назвали Светоч. Поднимаясь с востока, солнце освещало всё передо мной, а меня оставляла в тени. Я положил цевье автомата на перила и припал к оптике, рассматривая, что происходит в утреннем лесу.