Анна Мария Роу - Дожить до коронации

Я его почти не слышала. Какая глупая привычка все складывать в сумочку! И почему я не подумала, что вместе с платьем придется меняться и аксессуарами! Что будет, если записку найдет Ольга? Или кто-нибудь не в меру любопытный?

— Мне надо срочно найти ее высочество! — Защелка сумочки громко щелкнула. Я завертела головой, раздумывая, куда лучше пойти в первую очередь. Ольга планировала много танцевать. Но даже ей необходимо хоть иногда отдыхать. Она любит поэзию. Может, стоит поискать ее в той гостиной, в которой будут читать стихи?

— Почему вы вообще решили, что это послание от меня?! — Герцог схватил меня за локоть и, удерживая, слишком сильно сжал руку.

— Потому что только вы имеете наглость называть меня «моя дорогая»! — прошипела я.

— Действительно, вопиющая наглость. — Ворон отпустил свою жертву и полез в карман камзола. — Подождите секунду, я узнаю, где сейчас княжна, и сопровожу вас!

Он достал переговорник, но магический камень, заставляющий работать полезное во всех смыслах устройство, был темным и безжизненным. Настала очередь Артлейна шипеть от злости, тихо проклиная такую неудобную собственную способность.

— Не стоит утруждать себя. — Я ловко увернулась от мужчины, пытающегося схватить меня за руку, и быстро проскользнула в толпу танцующих. Не знаю, удалось бы мне убежать, но помощь пришла со стороны кронпринца. Он решительной походкой направлялся к своему брату. Герцог что-то ответил на его гневный оклик, и на некоторое время ему стало не до девушки в темно-синем платье.

Я, периодически извиняясь и выслушивая извинения, просочилась через центр бальной залы и юркнула в первую попавшуюся дверь. Мне нужно найти Ольгу. До того, как она обнаружит приглашение на свидание.

Женщины очень долго помнят неподаренные розы. Как оказалось, так же долго они держат в памяти и несведенные бутерброды. Я почти сразу заметила нимфу, за которой так трепетно ухаживал арлекин. И пусть его ухаживания сводились к бокалу игристого и нескольким бутербродам, но их-то я по праву уже считала своими. И получила бы! Если бы не вмешательство некоторых крылатых.

Тот факт, что Артлейн от чистой души (если ее отстирать, уверена, она очень чистая и свежая!) предлагал мне закуски, я предпочла проигнорировать. Мы голодные, но очень гордые!

Нимфа, стройная женщина в зеленом парике и короне из листьев, обмахиваясь веером, томно слушала декламацию каких-то стихов. Я остановилась так близко от нее, что вскоре уже не смогла дышать от смеси терпких духов и алкоголя.

В Зале поэзии было много зеркал, много света и много свободных кресел. Мало кого заинтересовали откровения неизвестного и, на мой взгляд, не очень талантливого поэта. Иногда, конечно, трудолюбие компенсирует отсутствие гениальности. К сожалению, не в этом случае…

Я быстро осмотрела помещение. Несколько дам в масках-домино, трое или четверо кавалеров, один из которых бессовестно храпел, развалившись в кресле и вытянув ноги. Чуть позже здесь планировалось выступление нескольких известных сочинителей, и публики должно было прибавиться.

Светлого, как морозное утро, наряда Ольги и тут не было видно. Мне пришлось со всех ног обежать несколько танцевальных и фуршетных залов, галереи, в которых правящий дом Аоры выставил принадлежащие ему картины и скульптуры известных мастеров, многочисленные салоны на втором этаже.

В самых дальних комнатах я заметила и милующиеся парочки, и игры в запрещенный покер, и пьяных особ. Что еще раз подтверждало мое мнение о слишком вольных нравах, царящих при дворе аорского монарха.

Поиски, и так не самые простые, осложнились необходимостью избавиться от назойливого кавалера. В одном из малых танцевальных залов ко мне пристал как банный лист какой-то гусар в черной маске. Настойчиво приглашал то потанцевать, то сыграть в вист, то составить ему компанию за чашкой чая или рюмкой ликера. Он смеялся, паясничал, пытался затащить в круг веселящихся и хохочущих пар. Я не стала долго сопротивляться, тоже заулыбалась, закружилась, завертелась в такт быстрой мелодии, поцеловала мимолетным касанием в щеку и сбежала от растерянного юноши.

Время неумолимо приближалось к двенадцати.

Зал поэзии был последним. Остался только третий этаж, мне страшно было представить, что там теперь творится.

Нимфа икнула, мазнула по мне ленивым маслянистым взглядом и нетвердой походкой вышла из комнаты. Ой, надеюсь, ей попадется кто-нибудь из слуг и проводит гостью отдыхать! Мне тут тоже делать нечего. Я уже хотела уйти, но заметила, что нетрезвая женщина забыла свой веер. Большой, из страусовых перьев, с ручкой, украшенной эмалью. Не знаю почему, но я схватила его и поспешила за дамой в зеленом.

А ведь она пьяна! Шла, пошатываясь, немыслимыми зигзагами. Кисти ее изумрудного бархатного пояса колыхались с такт шагам. Я окликнула, но нимфа уже взялась за перила и начала подыматься на третий этаж.

Догнать ее не получилось. Как из-под земли вырос гусар. С улыбкой и предложениями послушать великолепные стихи, про любовь конечно же! Мои возражения он слушать не стал, крепко взял за руку, предварительно как следует обцеловал ее и потащил… Да только не в зал, где распинался молодой поэт, а в пустую гостиную.

Волосы на затылке под париком зашевелились. Такой исход вечера не планировался… Да я испугаться как следует не успела! Как и справиться с предательским онемением, закричать и ударить наглеца между ног. На тренировках всегда действовало. Противник скручивался, матерился и некоторое время интересовался только собственной персоной.

Гусар втолкнул меня в гостиную и запер дверь, оставив меня в гордом одиночестве в полутемной комнате.

Я услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ.

После секундной оторопи бросилась к двери и со всех сил замолотила кулаками по дубовой поверхности:

— Откройте немедленно! Сейчас же!

— Не велено, госпожа, — донесся из коридора тихий довольный голос.

— Кем не велено? Зачем!? — Но ответом стали удаляющиеся шаги.

Тратить силы на бесполезные крики и «избиение» двери я не стала. Прислонилась спиной к косяку и медленно сползла на пол. Должен же кто-нибудь идти мимо! Он может помочь мне выбраться или позвать на помощь. Если услышит. Если обратит внимание. Если захочет.

И если это произойдет раньше, чем наступит утро!

Я вытерла о юбку вспотевшие ладони, с наслаждением стащила надоевший парик. Как все-таки неудобно носить искусственные волосы!

А тем временем глаза, привыкнув к темноте, отмечали особенности моей временной темницы. Успевшая надоесть лепнина, вычурная мебель, зеркала, ковры. Бархат портьер прикрывал стрельчатые окна и еще одну дверь.