Эми Уилсон - Потерянная морозная девочка

Он закусывает губу.

— Я не собираюсь им ничего говорить, — отвечает он, качая головой. — Это не твоя работа, Сова. Я думаю, мы должны вернуть его обратно. Все это было ошибкой…

— Я не хочу, чтобы он вернулся.

Что он вообще для меня сделал?

— Он нужен тебе. Если ты продолжишь в том же духе, ты потеряешь себя. Я думаю, ты уже…

Айвери знает то, чего не знаю я. И я задаюсь вопросом: что если совы в моей спальне правы? Что если есть какой-то большой секрет, который ответит на все вопросы и поможет мне все прояснить? Я вообще хочу этого? Я не хочу возвращаться к тому, что было раньше.

— Я не могу, — говорю я деревянной сове. — Не буду.

Даже если это и пугает немного, теперь вот я увидела, как Айвери может измениться. У нас у обоих эта нечеловеческая сила.

Я помню, как Джек и Северный Ветер играли на льду в день, когда Айвери испугался. Думаю, теперь я лучше понимаю. Если бы они сделали хоть один дальнейший шаг, как это было бы разрушительно… но я не буду думать об этом.

Потому что они не сделали.

Утром мама заставила меня принять обезболивающее, запивая апельсиновым соком, который обжог мне горло. Она достала дополнительное одеяло, колючее, желтое, связанное далекими предками на заре времен, и положила его поверх моего одеяла.

— Что ты делала, маленькая Сова? — шепчет она, а сова на прикроватном столбике подмигивает мне.

— Маленькая Сова, — бормочу я. — Так он называл меня до того, как они выгнали его прочь…

— Кто, любовь моя, кто?

Она говорит, прям как сова, подумала я, когда мои веки стали тяжелыми.

Я открываю глаза.

И моргаю.

И мне снится сон.

Или это такой странный кошмар, вроде того, когда ты голая посреди класса.

Это моя комната, пока еще вполне обычная. И Мэллори сидит на краю кровати, что немного удивительно, но не так уж и нагло. А еще тут Айвери, неловко примостившийся на маленьком плетеном стуле у окна, что просто невероятно.

Я снова закрываю глаза, но теперь слышу их разговор, горячую беседу о ночном визите в странный лес и изгнании Ледяного Джека, и мою новую роль — Ледяной Малышки.

В конце концов, я снова открываю глаза. Они, похоже, никуда не ушли, и это начинает раздражать, как они говорят обо мне, не говоря ничего.

— Теперь у тебя проблемы, — шепчет сова на прикроватном столбике, мягко щелкая своими деревянными крыльями. Я сажусь, и Мэллори с Айвери поворачиваются и смотрят на меня, что невероятно тревожит, тем более, я понятия не имею, как долго проспала или на что похожа.

— Что вы делаете в моей спальне? — требую я ответа.

— Мы были с твоей мамой, а затем ты начала кричать о секретах и лжи, поэтому я пришла проведать тебя, потому что она немного запуталась с производителем макарон, — говорит Мэллори серьезно. — А Айвери пришел со мной…

— А потом ты подумала, что вы оба просто останетесь здесь и будете говорить обо мне, пока я сплю? Разве это не странно?

— Он ворвался после меня и не уходил, — говорит Мэллори, глядя на Айвери. — Я позвонила и сообщила твоей маме, что ты в порядке, но он все равно остался… Говорит, что волнуется. Похоже, он нравится твоей маме…

Она пожала плечами и губами произнесла «извини».

Я смотрю в окно и представляю возможность сбежать, но не делаю этого. Я просто встаю с кровати, смотрюсь в зеркало, у меня почти сердечный приступ от состояния моих волос, натягиваю большой свитер поверх одежды и сажусь, набираясь мужества.

Как только совы на стенах начинают поднимать шум.

— Они говорят с тобой? — спрашивает Мэллори, вместе с Айвери осматривая рисунки, никто из них не в состоянии скрыть свой шок.

— Не всегда, — отвечаю я устало, зная, что должна сказать больше для разъяснения, но не нахожу слов. Я остановилась на Айвери.

— Почему ты здесь? — требую я.

— Он говорит, что у тебя серьезные проблемы! — восклицает Мэллори с круглыми от ужаса глазами. — Сова, ты болела несколько дней, и он говорит, что если мы не разберемся с этим, то ты можешь просто… исчезнуть!

— Дней?

— Ну, пару дней…

— Тогда кто делает работу? Я должна пойти! — я начала выкарабкиваться с кровати, но Айвери положил руку мне на плечо.

— Нет, — говорит он. — Это плохая мысль.

— Почему? Я же обещала!

Я хочу. Мне нужно. Мои руки дрожат от необходимости этого. Я сажусь на них, но кровь бурлит и знаю, что не смогу так долго просидеть.

— Ты не заботилась о себе, — говорит он, качая головой. — Я должен был предупредить тебя раньше. Я пытался… Я не знаю, что сказать…

— Все серьезно, Сова! — настаивает Мэллори. — Он говорит, что если ты продолжишь в том же духе, то никогда не будешь прежней!

— Я буду в порядке, — отвечаю я, снова выглядывая в окно. Сейчас закат, и нет никаких следов мороза. — Зима остановилась, потому что я ничего не делала?

— Нет, — говорит он с испепеляющим взглядом. — Зима не такая постоянная, ты прекрасно знаешь это. Это просто легкое заклинание…

— Так я должна вернуться туда.

— Нет, — говорит Мэллори, — это меняет тебя, Сова. Это будто…ты охвачена той частью себя, которая принадлежит Ледяному Джеку, и никто не винит тебя за это… но это что-то вроде проявления. Мы знаем, что сейчас все по-другому, но мы все еще хотим, чтобы ты оставалась собой.

— Я — это я!

— Но если ты хочешь жить в мире людей, ты должна сохранить свою человечность, — говорит Айвери. — Балансировать между ними сложно. Ты не смогла.

— О, и ты такой успешный, ходишь вокруг такой обычный, чрезвычайно высокий, со своими блестящими глазами, и со всеми этими ветрами и листьями.

— Я никогда не говорил, что нормальный, — отвечает он. — Быть наполовину человеком, наполовину феей — непросто. Но у меня была целая жизнь, чтобы научиться балансировать. Есть опасность…

— Опасность чего?

— Ты потеряешься между ними, — говорит он. — Не будет больше существования в этом мире или в другом. У тебя не будет человеческого тела, способного что-либо видеть и слышать, кроме невидимого и безмолвного.

По плечам пробежал холодок.

— Очень легко впасть в магию всего этого, — объясняет Айвери. — Раз ты дочь Джека, то ты наполовину элементаль, и даже среди фей твоя сила довольно велика. Что, вероятно, делает сложным справляться с ней.

— Я прекрасно справляюсь! — отвечаю я.

— Но если ты забудешь о своей человеческой стороне, тогда перестанешь существовать, — отвечает Айвери.

— Так что же нам делать? — спрашивает Мэллори.

— Мы вернем Джека, — говорит Айвери. — Он единственный, кто сможет научить Сову с осторожностью использовать то, что дал ей. И когда он вернется, она уже не будет чувствовать себя обязанной все время делать его работу.

— Я все еще здесь! — огрызаюсь я.

— Едва ли, — возражает Айвери.