Марион - Потерявшие сокровище. Книга 1 [СИ]

В центре залы стоял трон на возвышении из четырех платформ, соединенные развивающейся лестницей. На каждой платформе стояли менее величественные, но не менее украшенные, стулья для членов семьи. Шао даже оробел внутренне. Все шесть жен правителя, среди которых была его мать, сидели на своих законных местах. Перед ними были их сыновья. И каждый член семьи смотрел на него. Каждый изучал его. Каждый ждал: его реакцию, его едва видимый жест, едва уловимое изменение в мимике лица. Как пришедшую бурю и все дары что она несет с собой, они ждали его.

— Прибыл принц Элонду Маин Тенанук! — провозгласил слуга в черном одеянии, больше похожем на оборванный балахон.

Усмехнувшись, ничем не выказав этого на своем каменном лице, Шао пошел к трону. С каждым шагом он ощущал, как его сознания пытаются коснуться люди, что сидели перед ним. Одни из любопытства, одни по привычке, а третьи дабы проверить, он ли это. Но Шао заблокировал свои мысли, чувства и шел простой пустой оболочкой. Это поражало всех присутствующих, ведь пустышек Шимака никогда не приводил, дабы сделать вид, что выполнил приказ. Но, в этот самый момент семья усомнилась в честности ищейки. Пусть еще не смело, но они начинали прощупывать его внутреннее содержание. Ведь у пустой оболочки оно отсутствует, а если Шимака не ошибся, то они должны хоть что-то ощутить. Тогда почему ничего нет? Пустота…

Принц остановился в трех метрах от возвышения, не переступив черту которую должен был. Он встал, гордо держа спину и молча глядя на них. Глядя на императорскую семью, Шао гадал, чего это они сидят и молчат. Даже император, Нуоко Маин Наранто, молча наблюдал за ним. Они все словно затаились и ждали реакции друг друга. Кто первым нарушит это молчание? Кто первым сдастся? Кто из них?

Тишина давила на уши. Каждый пытался атаковать Шао и каждый терпел неудачу. Они не понимали, почему не могут достучаться до него. Даже император нахмурился. Его сын не принимает семью. Он отвергает первое приветствие, чем ставит под сомнение работу Шимаки. Наранто глянул на этот живой не прогибаемый столб уверенности и холода в лице принца, и постучал пальцем по подлокотнику.

У Шао даже волосы заходили ходуном. Император злится? С чего бы это? Судя по тому, какую ему нанесли татуировку, он волен покинуть дворец в любое время и жить там, где хочет. Что он и сделал. А сейчас стоит тут и честно не понимает, почему его призвали, да еще и пытаются приветствовать, как равного. Если судить по смыслу татуировки, то он уже не член семьи, хоть и кровно с ними связан. Но сейчас его пытаются приветствовать, как одного из рода правящей семьи, в обход печати на его руке! Он был не согласен с этим и поэтому не отвечал, так как считал себя свободным и хотел таковым оставаться. Ведь это был приказ семьи или нет?

— Приветствую тебя, принц Элонду Маин Тенанук! — после еще пяти минут созерцания друг друга, проговорил правитель, явно ощущая, что Тенанук будет и дальше молчать если его не подтолкнуть к разговору.

— Приветствую вас, Семья Империи и ее Отец! — слегка склонив голову, так же как это делали свободные члены семьи, Шао вновь выпрямился. — Чем обязан чести присутствовать в правящем доме?

Император удивленно вскинул бровь. Он еще раз оглядел сына и спросил:

— С каких это пор, принц приветствует семью, как чужак?

Шао удивился. Он недоумевая уставился на него, потом обвел взглядом всю семью. Они не менее удивленно смотрели на него. Что происходит?

— Простите, Правящий Отец, я не понимаю вашего вопроса. — Честно сказал он, склонив слегка голову и вновь выпрямившись.

— С каких это пор, принц ведет себя, как чужак? — тихо шепнула одна из жен императора другой.

Та лишь покачала головой. Женщины переглянулись и вновь устремили свой взгляд на принца.

— Элонду Маин Тенанук, твое приветствие отличается от того каким должно быть. — Проговорил император. — Неужели один оборот десяти так сильно затуманил твою память?

Шао изумился еще сильнее. Он ведь ничего не путает? С чего бы это ему неправильно приветствовать семью и правителя? Наоборот, он предельно вежлив и сделал все по протоколу.

— Простите, Правящий Отец, но я не понимаю причины вызвавшей ваше недовольство. Мое приветствие неотличимо от того, каким должно быть. — Он глянул на его удивленное лицо. — Или правила этикета сменились с моего последнего пребывания здесь? Тогда прошу простить мне мое незнание. — И он склонил голову чуть ниже, а руку положил на грудь, так как это делают все, кто не принадлежит семье и не состоит с ней в кровных узах, но должен быть вежлив и учтив.

— Тенанук, значит ли это, что ты считаешь себя не более чем посторонним в этой зале? — сощурился император.

— А, разве это не так, Правящий Отец? Я свободен, согласно вашему указанию и нанесенной мне печати. От этого и мое приветствие и правила разговора отличны от приветствия в правящей семье. — Он оглядел изумленных членов семьи и замер. Что-то тут не так. Что-то их лица побледнели. — Или в правящей семье изменились законы? — немного неуверенно спросил он.

— Нанесенной печати? — тихо спросил старший брат Тенанука. — И каковы ее слова?

— Младший сын не может править. Свободен. — Шао стоял смирно, ожидая правильной реакции.

Но реакция была не правильной. Император замолчал. Затихли все остальные. Они смотрели друг на друга и не узнавали. Шао начинал подозревать, что сейчас его семейство от натуги и напряжения пойдет трещинами. Каждый из них ждал ответа императора. И он ответил:

— Твоя печать полная?

— Простите? — удивленно глядя на отца Шао заморгал чаще.

— Что еще на твоей печати кроме шести слов?

— Ничего. Только слова и орнамент. — Ответил он.

— Какой орнамент?

— Листья и перья.

Император шумно выдохнул и отклонившись на спинку трона покачал головой. В семье заметно спало напряжение. Шао же удивленно смотрел на то, как женщины заулыбались, а братья хихикнули. Это ему не понравилось. Совсем не понравилось.

— Твоя печать не окончена. — Сказал император. — Завтра же будет нанесено окончание. — Миролюбиво проговорил он.

У Шао все нутро перевернулось и сжалось в маленький комочек. Да что тут происходит? Какая к чертям не оконченная печать? Завтра? Да ни в жизнь!!!

— Ни каких печатей на мое тело нанесено не будет. — Твердо проговорил он. — Мое тело более не ваш сосуд печати. Я свободен и запрещаю вносить изменения. — Он достал свой кинжал и поцеловал острие на глазах у изумленной семьи. Этим жестом он принес клятву при которой может убить кого угодно, если его попытаются силой заставить изменить решение, либо нанести против его воли татуировку. Такие клятвы, при касании клинка кинжала были не рушимы, пока поклявшийся не отзовет клятву.