Питтакус Лор - Сила Единства

«Ты не видела Сетракуса Ра, каким он стал», — говорит Марина, широко раскрыв глаза. «Шестая, это может быть единственным способом остановить его».

Когда Адам рассказал мне о разрушении этой горы, я поддержала его. Но это было тогда, когда это было последним средством, когда никого из нас не осталось бы, чтобы сразиться с Сетракусом Ра.

Ну, я все еще стою.

«Черт, это», — отвечаю я Марине. «Я не позволю Джону мучить себя. Я иду туда. Когда я его достану, вы можете пройти прямо вперед и бросить на эту гору все, закопав остатки Сетракуса Ра».

Я добавляю эту последнюю часть больше для Эллы, которая, я уверена, слушает в телепатии, чем для Марины. Я хочу, чтобы Элла передала это Сэму.

Держите это место стоящим. Дайте мне шанс.

Марина смотрит мне в глаза, и я могу сказать, что она пытается решить, сошла ли я с ума или нет. Затем она аккуратно укладывает Девятого вниз, большой парень отчаянно стонет, и прижимает ее хорошую руку к моей груди. Когда ее холодная целебная энергия течет ко мне, я с жадностью впитываю первый глубокий вдох, который я была не в состоянии сделать с моей битвы с Фири Дун-Ра.

«Я должна пойти с тобой…» — говорит Марина. Ее взгляд тянется к Девятому.

«Нет, он выглядит не очень хорошо», — отвечаю я. «Оставайтесь с Девятым; убедись, что он не умрет. Сегодня никто не умрет, хорошо?»

Марина заканчивает исцелять меня. Она хватает мою руку.

«Будь осторожна, Шестая», — говорит она.

Чувствуя себя переродившейся, я прыгаю в направлении, из которого только что вышла Марина. Я хорошо помню это место — не так давно я убегала из этих пещер. Никогда не думала, что возникнет тот день, когда я вернусь в эти глубины, особенно, когда взорвать их — это жизнеспособная альтернатива.

Я не позволю Джону умереть здесь. Он думает, что может выиграть это без остальных, думает, что ему нужно все это преодолеть, чтобы компенсировать то, что произошло с Сарой.

Ему не нужно нести это бремя в одиночку.

Так что я бегу. Мои ноги сильно ударяются о неровную местность. Вскоре я спускаюсь по спиральному выступу, все глубже и глубже. Я вижу мерзкий резервуар черного ила ниже. Я знала, что это будет так. Я сжимаю упавший кусок скалы, ныряя под провисающим сталактитом и прыгаю с уступа на один из узких каменных мостов, чтобы сэкономить время. Спуск вызывает головокружение, мое сердце колотится.

Внизу я замедляюсь и становлюсь невидимой. Как только я добралась до края озера, я останавливаюсь.

Здесь черный ил разбросано по всему каменному полу, словно воздушный шар, наполненный илом, взорвался. Некоторые из жгутов бьются взад и вперед по земле, как рыба из воды. Тем не менее, большая часть материала сухая и жесткая.

Джон лежит в эпицентре всего этого. Похоже, его пропустили через мясорубку. Там нет ни дюйма его тела, которое не пропитано кровью. Его кожа измельчена, изуродована, кости пробиваются сквозь нее. Я думаю, что его ноги и руки сломаны. Я смотрю на его грудь несколько секунд, надеясь увидеть, как она поднимается и опускается.

Он не двигается.

Я помню, каким он был, когда я впервые увидела его в Парадайзе. Красивый и смелый, такой наивный. Готовый поставить свою жизнь на кон. Я помню, что держала эту руку — пальцы теперь разбиты, разрезаны лентами — и я помню тепло, комфорт, который он мне дал, когда мне это было нужно.

Он умер здесь один.

Я должна кричать. Но после всех этих лет, всех этих смертей, я больше не чувствую ярости и печали. Я чувствую холодную решимость.

Закончить это.

Я проглатываю желчь и обращаю внимание на другую форму на полу пещеры. Хрупкий и увядший, старик, его серая кожа в пятнах в некоторых местах, а в других — жесткая черная, как ил, разбросанный по полу. Даже когда я смотрю, те темные участки его тела медленно распадаются, тая, как пепел, с конца сигареты. Старик оставляет след сумеречной субстанции, когда он тащится через скалы, медленно двигаясь к озеру ила, вытянув руку.

Фиолетовый шрам на его шее безошибочен.

Сетракус Ра. Все еще живой. Едва-едва.

Дюйм за дюймом, он тащится к гадости.

Я начинаю двигаться вперед. Когда мои глаза остановились на Сетракусе Ра, я не заметила кинжала Ворона, который сделал Джон, пока моя нога не наткнулась на него. Лезвие издает пронзительный звук, когда я ударяю его ногой по камням.

Я поднимаю кинжал. Когда я оглядываюсь на него, Сетракус Ра перевернулся на бок. Его темные глаза сощурились, ища источник шума. Его нос полностью отсутствует, только скелетная дыра в передней части его лица, и его рот полностью пуст от зубов.

Он боится.

Я становлюсь видимой и встречаю его глаза.

«Привет, старик».

Он издаёт низкий стон, возвращается на живот и увеличивает скорость своего ползания по направлению к илу.

Я с легкостью обгоняю его, пинаю его в бок и переворачиваю. Моя нога на самом деле пробивает дыру в его теле, как удар ногой в улей. Его грудь скелетная, вогнутая, с темным пространством там, где должно быть сердце. Он делает неаккуратный сильный удар по мне рукой, покрытой разлагающимися когтями. Я откидываю руку и опускаюсь на него сверху, вдавливая колено в живот.

«Через несколько минут это место рухнет сверху на то, что осталось от тебя», — говорю я Сетракусу Ра, сохраняя голос холодным и ровным. «Я хочу, чтобы ты знал, после этого я собираюсь отыскать каждую копию твоей глупой гребаной книги и переписать ее. Вся твоя работа, все, что ты сделал, — останется недоделанной».

Он пытается что-то сказать, но не может. Я вдавливаю свое колено ниже.

«Посмотри на меня», — говорю я. «Вот как прогресс выглядит, сука».

Я режу кинжалом Ворона его шею, прямо по шраму. Сетракус Ра булькает. Я снова режу.

Я бросаю кинжал и встаю.

Я держу голову Сетракуса Ра в моих руках.

Это занимает всего несколько секунд, прежде чем он начинает распадаться. Я жду, пока все это не исчезнет, части Могадорского военачальника, разрушителя моего мира, убийцы моих людей, моих друзей, трепещущих через мои кончики пальцев как темное конфетти.

Я стираю пыль с рук.

У меня за спиной раздается сильный взрыв. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть пузырь черного ила, который парит над озером. Берни Косар освобождается, стряхивая шкуру и сразу бросается на пол. БК смотрит на меня и издает низкий, жалобный скулеж.

Мы оба идем в сторону Джона. Он в беспорядке, почти неузнаваемый. БК ложится на живот рядом с ним тыкается носом в его руку. Я касаюсь лба Джона, убирая назад непослушные пряди светлых волос, липких от крови.

«Ты, глупый идиот», — шепчу я. «Все кончено, и ты даже этого не знаешь, ты проклятый дебил».

Джон ловит ртом воздух.

Я отпрыгиваю, пораженная, и слезы текут из моих глаз. Это резкий шум, и все его тело изгибается. Он судорожно кашляет, дрожит на моих руках. Я цепляюсь за него. Когда я смотрю вниз, я вижу, что его раны начинают затягиваться. Это происходит медленно, почти незаметно по сравнению с тем, как быстро мы обычно заживаем, но это происходит.