Вера Окишева - Кащей и Иван [СИ]

— Кто, Иван? Нечисть не осудит Волка. Мы чтим любовь. Это вы, люди, сгубите их. Это вы должны их принять.

Иван тяжело вздохнул, признавая правоту Кощея. Даже сейчас сложно было Иванушке признать любовь Волка. Сложно, но можно.

— Тяжело на душе за них. Неправильно всё это.

— Жизнь такая.

— Да разве это жизнь! Любить и не иметь возможности быть с любимым? Не жизнь это.

— А если любимый не принимает твою любовь? А если отвернется, боясь людского осуждения? Как же быть, Иван? Если ты руки протягиваешь, а любимый в страхе убегает, хотя сердцем любит?

— Недостоин такой человек любви, Кощей. Разве неясно?

— Любви не прикажешь. Ты же никогда не любил, Иван, и не понимаешь, о чем говоришь.

Смутился юноша, не зная, что ответить. Да, не любил он никого еще. Но и видеть, как огорченно на него смотрел Кощей, было тяжело. Встал он, потерянно осмотрелся и тихо произнес:

— Я не любил. Ты прав, — и развернулся к выходу.

Боль сковала его душу. Ведь Иван не раз заглядывался на влюбленные пары, не раз с завистью провожал их взглядом. Он хотел найти свою зазнобу, такую же скромную, как Василиса, красивую и влюбиться. Но сердце было глухо ко всем. Оно ровно билось всегда, только рядом…

Иван испуганно повернулся и ахнул, отшатнувшись. Кощей стоял так близко за его спиной. Близко и, не мигая, сверлил его взглядом черных как ночь глаз.

— А я люблю, Иван. Всем сердцем и душой люблю, — тихо произнес Бессмертный, резко склонился и урвал поцелуй с приоткрытых губ юноши.

Добрый молодец замер, переживая случившееся.

— Я люблю тебя, Иван, — признался Кощей, осторожно обнимая юношу. — Всегда любил и ждал нашей встречи.

Иван часто заморгал, пребывая в ступоре. Мозг отказывался принимать информацию, тело не слушалось, охваченное нестерпимым огнем. Столько лет он мечтал о том, чтобы его полюбили. И вот сейчас его нежно целует тот, с чьих уст срывается ласково его имя.

Иван мелко задрожал, удивляясь своей реакции. Это не было противно, когда тебя целует другой мужчина, это было очень чувственно. И Иван запаниковал, понимая, что теряет над собой контроль. Всё в нем кричало от страха, что он позволяет себя целовать. Но ужас от неизведанного, но запретного, манил приоткрыть дверцу. Позволить показать то, о чем так мечтал юноша столько жизней подряд. Мечтал и не находил, потому что терял это, самолично убивая.

Оттолкнул Иван от себя Кощея, пораженный мыслью, что счастлив. Счастлив, что узнал о его любви.

— Так нельзя, — судорожно выдохнул юноша и сбежал.

Впервые трусливо сбежал от Бессмертного, который стоял перед захлопнувшейся дверью и улыбался. Облизнув губы, Бессмертный спрятал довольную улыбку, вернулся на кровать, растянувшись на ней, сладко потянулся.

— Ванюша, — прошептал он в темноту, которая накрыла каюту. — Волк, иди, проследи за ним. А то, как бы за борт не прыгнул.

— Выполню, Ваше Величество, — отозвался незримый зверь Кощею.

Улыбаясь, Бессмертный прикрыл глаза, вспоминая испуганные голубые глаза и приоткрытый рот, такой манящий и соблазнительный.

— Любимый…

А Иванушка стоял на носу корабля и никак не мог успокоиться: щеки горели, губы пылали, а сердце в груди заходилось. Юноша всё никак не мог выкинуть из головы слова Кощея, ведь столько в них было тоски и боли. Стыдно было Ивану за то, что он — причина этой боли. Слова Бессмертного в голове так и крутились о любви и о том, что бежит любимый.

Да, Иван сбежал, так как сердце вздрогнуло, так как ноги ослабли. Еще чуть-чуть и…

Мотнув головой, Иван сильнее сжал руки. Он запретил себе думать, что было бы, если бы продолжил Кощей его целовать, да так сладко, как ни одна девица еще не целовала Иванушку.

— Эй, добрый молодец, ты, случаем, не Иван-царевич? — раздался мужской голос за бортом.

Юноша нагнулся ниже, всматриваясь в ночную мглу. Иван мог поклясться, что видел голову в воде и хотел уже помочь утопающему, да Волк его резко дернул за рубашку.

— Ты что, Иван, совсем разума лишился? — набросился на юношу зверь.

— Там кто-то выпал за борт. Я слышал голос, — вскрикнул Иван, оттолкнул от себя Волка и вскочил вновь на ноги, подбежал к поручню, взволнованно вглядываясь в черные волны.

Волк тоже стал всматриваться в волнующийся океан.

— Нет там никого.

— Да как же! Я же слышал!

— Может, показалось? — с сомнением уточнил Волк.

— Нет, я уверен, — твердо ответил юноша, не оставляя попыток выискать того, кто с ним говорил.

— Точно говорю, нет там никого, у меня-то зрение получше твоего. Вода да рыбы. Может, рыба с тобой разговаривала?

— Да ну тебя, — отмахнулся от Волка Иван и, оттолкнувшись от перил, направился к себе в каюту.

— Давай провожу, а то еще что услышишь. Может, моряки с тобой решили поговорить, — не отставал Волк, хрипло покашливая.

— Нет, я вообще никого не видел из них, — Иван видел, что Волк подтрунивал над ним и очень расстраивался.

— Так и хорошо, — кивнул головой Волк. — Не для слабонервных вид их.

— Отчего же, — храбро ответил юноша, — я не трус.

— Всё равно, тяжело на мертвяков смотреть.

— На кого? — замер юноша, опасливо озираясь по сторонам.

Теперь предупреждение Бессмертного не ходить ночью по кораблю, не казалось таким обидным.

— Мертвяки они. Пошли, Иван, нечего стоять, ветер усиливается.

— А ты где был? — вспомнил Иван, что не мог отыскать Волка. — Я к Кощею заходил, тебя там не было.

— По делам отлучался, — невозмутимо ответил Волк. — А что у Кощея делал?

— Да так, ничего, — смутился Иван, вспоминая объятия Кощея.

— А-а-а, ну понятно. Губы-то просто так алеют. У моей Василисушки тоже просто так алеют, после поцелуев наших.

— Ты… ты был там! — вдруг понял Иван по тому, как хитро блестят глаза зверя. — Ты всё видел.

— Успокойся, Иванушка. Ничего же страшного не случилось? Подумаешь, поцеловал. Он же любит тебя, по-настоящему любит, истинной любовью, всем сердцем, много столетий. Так что не думай о нем плохо. Он ведь понимает, что не будет тебе никогда люб, почему и стремился поскорее умереть, чтобы не мучиться.

Иван вспыхнул, стыдливо отвел взгляд. Вроде и не обвинял его Волк, да чувствовал себя юноша предателем.

— Я… я…

— Не оправдывайся, — остановил лепет юноши, — и знай, насильно люб не будешь. Кощей это прекрасно знает и принимает твое решение. Раз не люб он тебе, черту не переступит.

Иван тяжело посмотрел на Волка и вновь устыдился себя. Всё перемешалось в голове юноши.

— Иди, Иван, иди. Утро вечера мудренее.

Ласковые руки, как у матушки, только прохладные, гладили Иванушку по голове, убирая волосы от лица. Шум волн и качка напомнили Ивану, что он не дома. Распахнув глаза, молодец утонул нежности черных глаз.