Рошани Чокши - Золотые волки [litres]

– У тебя какое-то другое лицо.

Энрике похлопал себя по щекам.

– В плохом смысле? Или в хорошем? Я все еще привлекательный?

По ее телу разлилось незнакомое тепло. Это чувство было непривычным и странным, но оно не причиняло ей боли.

– Да, – ответила она и ступила на лестницу.

Вдвоем они пробирались через толпу. В одном углу главного лобби над шахматной доской склонились турецкие принцы. Мимо них прошла женщина с блестящими черными волосами, а ее длинные красные рукава волочились за ней по полу. Стойка администратора утопала в хаосе: он направо и налево раздавал ключи от номеров, пока вокруг толпились нетерпеливые гости.

– Как долго мы должны здесь оставаться? – спросила Зофья.

– Пока часы не пробьют десять.

Зофья посмотрела на большие часы у главного входа. Оставалось ждать еще десять минут.

– Где Гипнос?

– Тут как тут , ma chère .

Перед ними появился Гипнос в ярко-фиолетовом бархатном камзоле. Он помахал рукой, и на его пальце блеснуло Вавилонское Кольцо.

– Не надо выставлять Кольцо напоказ! – воскликнул Энрике.

– Расслабься, оно ненастоящее.

Зофья внимательно посмотрела на него. Если это кольцо было поддельным, где он спрятал настоящее? Патриарху не под силу добровольно расстаться со своим Кольцом, потому что они всегда связаны друг с другом.

Энрике раздраженно выдохнул.

– Ладно. А что насчет всего остального? Во что ты одет? – продолжил он. – Северин сказал выбрать заметную одежду, а не кричащую.

– Кто-нибудь обязательно меня узнает, поэтому я решил, что лучше будет одеться как обычно, чтобы не вызвать подозрений. Кроме того, я надел все мои счастливые талисманы, – Гипнос поднял лацкан своего камзола, демонстрируя массивные броши с драгоценными камнями. – Если быть откровенным, они составляют большую часть моего наследства…

– Ты выглядишь как насекомое!

Гипнос прижал руки к груди.

– Как грубо! Зофья, неужели я – насекомое?

Зофья покачала головой.

– Спасибо…

– Ты не обладаешь необходимыми характеристиками для того, чтобы быть насекомым, – продолжила она. – Для этого тебе понадобились бы крылья, тело, состоящее из трех частей, и шесть ног.

Это она узнала от Тристана. Энрике громко расхохотался.

Когда часы пробили десять, все трое забрались в карету и отправились на Всемирную выставку. Марсово поле было забито людьми. Эйфелева башня светилась яркими огнями, а в небе блестели фейерверки. Зофья пробиралась через толпу, чувствуя, как внутри нее поднимается паника. Люди сжимали ее со всех сторон, и она даже не могла разглядеть дорогу.

– Разойдитесь! – кричал Гипнос и тыкал людей своей тростью.

Энрике выглядел испуганным и прикрывал лицо рукой.

Наконец, Гипнос вздохнул.

– Да будет так, – сказал он, откручивая набалдашник трости. – Мои дорогие, закройте ваши рты и носы.

Зофья ничего не увидела, но почувствовала, как ее кожи коснулась легкая дымка. Один за другим люди морщили носы и отходили от Гипноса, расчищая путь до выставки. Когда они наконец добрались до павильона, Гипнос закрутил набалдашник трости и улыбнулся.

– Я нанял мастера Творения со способностями разума, чтобы он создал для меня человекоотталкиватель. К сожалению, его эффект длится не дольше минуты, но, как элемент трости, он работает просто отлично.

Энрике почувствовал легкий укол зависти.

– А моя трость загорается ослепляющим светом.

Зофья почувствовала гордость, ведь это она сделала трость для Энрике. Гипнос задрал подбородок.

– А моя трость…

Зофья не стала обращать внимание на его слова. Ей было неинтересно слушать, как два парня хвастаются тростями.

В конце улицы, заставленной сувенирными палатками и небольшими отчаянно завлекающими посетителей кафе, виднелась металлическая арка Машинной Галереи. Ее экспонаты должны были привести человечество в новый век прогресса. Рядом с Галереей находилась Выставка Колониального Язычества. Еще с утра Гипнос отправил своих стражников охранять вход, и теперь они расступились, пропуская их вперед. В это ночное время большинство туристов уже покинуло павильоны выставки, чтобы посмотреть салют.

Как и прежде, внутри стояли ряды витрин, освещенные лампами. На каждой витрине была объясняющая подпись и название страны, из которой прибыл артефакт. Зофья достала из сумочки мнемо-жучок.

Стена, в которой был скрыт тескат, возвышалась над Зофьей. При росте в метр пятьдесят она никогда не чувствовала себя маленькой, но сейчас будто сжалась. Зофья видела голограмму, спрятанную в костяных часах. Костяной зал, с большим напольным узором, напоминавшим логарифмическую спираль. Проходы, выстроенные из черепов.

В большинстве случаев она не принимала участия в кражах, а ждала всех в условленном месте, вмешиваясь лишь при необходимости. Она никогда не была на передовой линии и не руководила процессом. Зофья тяжело сглотнула, стараясь не обращать внимания на дурное предчувствие. Все изменилось. Тристан нуждался в ней, и она его не подведет.

Серебряная ткань, которую девушка изготавливала несколько часов, выскользнула из ее рук и упала на пол. Зофья собралась с мыслями, посмотрев на рукава своего платья и сосчитав все стежки. С двух противоположных сторон к стене подкрались Гипнос и Энрике.

Зофья притворилась, что рассматривает один из артефактов на подсвеченной витрине. Затем она тихо прошептала:

– Вперед.

Гипнос и Энрике схватились за края ткани, растягивая ее по всей длине стены. Сама по себе ткань была устойчива к любым повреждениям, но ее все еще можно было оторвать от стены, поэтому она добавила в волокна сотворенный клей. Даже если кто-то окажется в павильоне после их ухода, он не сможет снять ткань с этой стороны стены.

Гипнос и Энрике одновременно стукнули каблуками. В их подошвах были спрятаны сотворенные ходули, которые мгновенно подняли их под потолок. Серебряная ткань вытянулась вверх, как перевернутый водопад, и накрыла всю стену от пола до потолка.

Когда с этим было покончено, Зофья достала мнемо-жучок. Она потерла маленькую кнопку на его правом крыле и почувствовала жужжащую вибрацию. Внешний механизм жучка требовал навыков, связанных со способностью материи, но внутренний механизм работал за счет разума. Устройство было соединено с ее мозгом и могло запоминать, и воспроизводить все, что она видела своими глазами.

– Что мне сделать, милая? – спросил Гипнос. – Спеть? Станцевать?

– Почему я должен быть на виду у мнемо-жучка? – жалобно спросил Энрике. – Можно я отойду в сторону?

– Что бы сделал Северин?

– Наверное, выглядел бы привлекательно и загадочно, задумчиво уставившись в одну точку.

– И жевал бы гвоздику, – добавила Зофья.