Рошани Чокши - Золотые волки [litres]

– Его любовь, страх и расколотое сознание позволили мне легко убедить мальчишку в том, что если он хочет тебя спасти, то ему придется тебя предать…

Его желудок скрутило от чувства вины. Он должен был выслушать Тристана.

Северин стоял на нижней ступеньке главной лестницы и обводил взглядом лобби «Эдема». Рядом с ним не было Тристана, и он чувствовал себя одиноким. Вдруг из-за его спины раздался тонкий голосок:

– Мама?

По телу Северина пробежал холодок.

Он обернулся и увидел маленького мальчика с потрепанным медвежонком в руках. Дети были редкостью для его отеля. У «Эдема» была далеко не «семейная» аура, и это успешно отпугивало постояльцев-родителей. Мальчик с медвежонком застиг его врасплох. Северин очень редко сталкивался с детьми и совсем забыл, что когда-то был таким же маленьким и потерянным.

– Мама? – снова позвал ребенок.

Что случилось с родителями мальчика? Почему они оставили его… здесь?

По щекам мальчика градом лились слезы, и Северин с трудом подавил желание закричать на него.

Зачем проливать слезы по тем, кому ты не нужен? Без них тебе будет лучше.

Но тут он заметил, что в их сторону бежит женщина. Она обняла ребенка и засмеялась.

– Милый, я же сказала, что отойду уточнить кое-что у консьержа. Разве ты не слышал?

Всхлипнув, мальчик покачал головой, и женщина еще крепче прижала его к себе. В этот момент Северин почувствовал, как зависть наполняет его сердце и разливается по венам. Конечно, никто не бросал мальчика. Он просто потерялся.

– Что со мной не так? – пробормотал он, отворачиваясь от ребенка с матерью.

Взглядом он отыскал в толпе гостей своего доверенного слугу и помахал ему рукой. Северин все еще стоял внизу лестницы, время от времени кивая проходящим мимо гостям отеля. Наконец слуга пробрался через толпу и подошел к нему с маленькой коробочкой в руках. На его лице читалось отвращение.

– Сэр, мы можем найти кого-нибудь другого для этого… задания.

Северин забрал у него коробку. Внутри ее трещали и подпрыгивали коричневые сверчки.

– Нет, я сделаю все сам.

– Как скажете, сэр.

Краем глаза он заметил гепарда с блестящей шкурой, привязанного на другом конце лобби.

– И передай маркизе Кастильоне, что если Имхотеп съест еще одного пуделя, то отель не будет нести за это ответственность.

Слуга вздохнул.

– Что-нибудь еще, сэр?

Руки Северина сжались в кулаки.

– Гости с маленьким ребенком… скажи им, что их комната находится на реставрации, и найди для них другой отель. «Савой», например.

Слуга посмотрел на него с подозрением.

– Хорошо, сэр.

У входа в мастерскую ТристанаСеверин дернул позолоченный лист плюща, обрамлявшего зеркало-тескат, и зашел внутрь.

Он был не один.

Силуэт, освещенный мягким сиянием свечей, принадлежал Лайле. Наклонившись над стеклянным террариумом, она пела колыбельную мимо нот и бросала Голиафу сверчков. Теперь он жалел, что не позвал с собой кого-нибудь еще. Он терпеть не мог видеть ее вот такой… занятой рутинной работой, как будто она привыкла к жизни в «Эдеме». Северин знал, что ей не терпится оставить это все позади. Он сделал неловкий шаг вперед. Вокруг Лайлы блестели миниатюрные миры Тристана. Маленькие шпили на фоне нарисованного неба. Сады с фарфоровыми цветами, на которых уже собралась пыль. Среди них девушка выглядела как всемогущая богиня. Ее волосы были собраны на одну сторону на плече, и Северину показалось, что он чувствует запах сахара и розовой воды.

Не желая тревожить Лайлу, он осторожно поставил коробку со сверчками на стол. Задумавшись, Северин поставил коробку на самый край. Чуть не уронив ее, он укололся пальцем о шип какого-то растения.

– Majnun? – спросила Лайла, поворачиваясь к нему. – Что ты здесь делаешь?

Северин поморщился и показал на коробку со сверчками.

– Судя по всему, то же самое, что и ты. Правда, в отличие от меня ты обошлась без травм.

– Позволь, я помогу, – сказала она, подходя к нему. – Я знаю, Тристан держит где-то здесь бинты.

Лайла порылась в ящиках и нашла марлевую ленту.

– На секунду я подумала, что меня застал врасплох наш загадочный птичий убийца.

Северин покачал головой. Эта проблема уже изрядно его утомила: скорее всего, в его сады проникла обыкновенная кошка.

– Прости, что разочаровал тебя, – сказал он, поднося палец к губам, чтобы слизнуть с него кровь, но Лайла ударила его по руке.

– В рану может попасть инфекция! – нравоучительным тоном сказала она. – Теперь стой спокойно.

Северин послушался. Он замер и практически перестал дышать, словно его жизнь висела на волоске. В тот момент ему показалось, что Лайла заполнила собой все пространство. Она была в воздухе и на его коже. Когда она наклонилась, чтобы перевязать бинт, ее волосы скользнули по его пальцам. Северин вздрогнул, и Лайла подняла голову. На него пристально смотрели ее необыкновенные темные глаза, напоминавшие ему влажный и блестящий взгляд лебедя. Она улыбнулась уголком губ.

– Что-то не так? Думаешь, я попытаюсь тебя прочесть?

У него участился пульс. Она говорила, что может читать только предметы. Но не людей. Никогда .

– Ты не можешь этого сделать.

Лайла подняла бровь.

– Разве?

– Это не смешно, Лайла.

Лайла выдержала паузу. В конце концов, она закатила глаза.

– Не беспокойся, Majnun . Я для тебя не опасна.

Она была не права.

В течение следующих восемнадцати часовникто из них так и не отправился спать. Энрике провел все это время в библиотеке, и Лайле пришлось принести туда его подушку и одеяло. Гипнос не выпускал из рук бокал с вином, обмениваясь сообщениями со своими шпионами и стражниками. Зофья тем временем, полностью оправдывая свое прозвище, проводила день в лаборатории под плотным слоем дыма. А Лайла… Лайла поддерживала в них жизнь. Ее руки были постоянно заняты работой: она наливала чай, предлагала еду и массажировала их уставшие головы. Ее улыбка всегда оставалась спокойной и понимающей.

Так прошло два дня, и теперь они с волнением ожидали полуночи.

Вдалеке от блеска и роскоши на грязные улицы опускалась ночь. Нищие разошлись по своим углам, а вдоль дорог рыскали тощие кошки. Северин и Лайла шли рядом, опустив головы в надежде избежать любопытных взглядов. Катакомбы никогда не представляли для Северина какого-либо интереса. Он знал, что это – подземный склеп, где нашли свое последнее пристанище миллионы людей. Там смешались кости герцогинь, аристократов, жертв чумы и тех несчастных, чьи головы откусили острые зубы гильотины. Бесконечное количество безымянных останков заполнили собой жуткие коридоры и арки, построенные из ухмыляющихся черепов и треснувших челюстей.