Степан Бердинских - Фина [СИ]

— Хватит! — резко оборвала я папу, толкнув его в бок.

Спустя пять минут в дверь постучались. Тихо, но неуклюже, кажется, ногой.

— Я принесла теплое молоко, — сказала мама, поставив поднос на табурет возле моей кровати. — Еще печенье и дольки мандарина.

Мама присела рядом со мной, поправила одеяло и обратилась к папе:

— Милый, оставь нас на минутку.

— Нужен буду, меня найдете, — ответил Марлотий, тихо закрыв за собой дверь.

— Где папа поранился? — тут же шепнула я маме.

Мама протянула мне руку и показала точно такую же рану.

— Вы играете так? — удивилась я.

— Это лечение.

— Кто же так лечится?

— Бабушка и дедушка тоже наносили себе такие ранки, — объяснила мама.

— И мне сделают? — поморщилась я.

— Ты пока маленькая.

— Вовсе не маленькая! — оборвала я маму.

Я еще долго разговаривала с мамой. Обсудила с ней учебу и тот день, когда осталась у Кауфы из-за сильно дождя. Рассказала ей про странные ощущения, которые начали одолевать меня в последнее время. Старалась передать то, что чувствую. Как сон наполнился деталями, а реальность накрылась пеленой. Не забыла про пианино, сказав, что оно отошло на второй план. Мама, конечно, тут же обрадовалась, но затем ее взгляд вновь потускнел, когда я описала крошечного человечка.

— Он такой же ужасный? — спросила мама.

— Вовсе нет, — покрутила я головой.

Выпив кружку молока, я подвинулась и пустила маму к себе. Забравшись с ней под одеяло, мы шутили и щекотали друг друга. После очередной шутки у меня заурчало в животе, и я поинтересовалась:

— Что у нас на обед?

— Индейка, — улыбнулась мама, оголив верхний ряд белоснежных зубов.

Заправив постель, я взяла чистое белье и отправилась в душ. Пока мылась, вспоминала папины слова о Фетуле. «Неужели он бывал в таком сне, — думала я. — Завтра спрошу у него».

Прошла уже, наверное, вечность, а я все стояла под теплым потоком воды, гладила живот, смывала остатки геля между пальцами ног, выравнивала полоску рыжих волос и всячески предавалась неспешному пению. Игриво мычала или хихикала, вспомнив что-то забавное. Переступала с ноги на ногу, корча из себя бравого солдата морского флота. Мне стало скучно, и я развернулась, отдав граду воды поясницу. Капли с легким постукиванием омывали мое тело. Затем, одна за другой, как рыбы в нерест, стекали по ягодицам и коленям. Я стояла в образовавшейся луже и подбрасывала мыльную воду пальцами ног. «Пора выходить», — подумала я. Опустила кран, смахнула с себя капли, отодвинула штору и встала на коврик. Не найдя своего полотенца, стянула с трубы мамино и тщательно вытерлась. Сполоснула под краном бритву, почистила зубы, осторожно подравняла брови и, надев чистое белье и сверху накинув халат, вышла из ванной.

— Фетула? — сказала я неосознанно.

— Хорошо помылась? — послышалось в ответ.

Взгляд расфокусировался и начал биться между картинами моего дома и столиками кафе «Булочки на пару». Фетула вышел на первый план, мама на второй. Чтобы не упасть в обморок, я закрыла глаза и присела. Стула подо мной не было, поэтому я здорово шмякнулась об пол.

— Фина! — закричала мама, будто увидела меня при смерти.

С кухни послышался дедушкин голос:

— Куда ты мчишься? Тебе нельзя так быстро бегать!

Фетула крепко схватил меня за руку и начал повторять следующие слова, словно читал молитву:

— Маме скажи, чтобы плеснула в тебя водой.

— Фина!

— Пусть мама плеснет в тебя водой! — не переставал кричать Фетула. — Слышишь? Это сон! Ты сейчас дома, Фина, не в кафе!

Он схватил меня за руку и не отпускал.

— Слышу! — отозвалась я. — Плесни в меня водой!

Через секунду я оказалась в гигантском океане. Мои волосы промокли, с кончика носа капала вода, глаза щепало, горло извергало остатки теплой воды. «Не промокаю под водой, — пронеслось у меня в голове. — Как такое возможно?».

Меня уложили обратно в постель и принесли горячего чая с медом. До своей кровати я добралась на крепких папиных руках. Казалось даже, что меня несет могучий великан, руки которого налиты сталью, глаза которого огнем пылают, но это был всего лишь мой папа. «Фантазерка», — сказала я сама себе.

— Тебе бы книги писать, — сказал отец ласковым ироничным голосом.

— Это еще почему? — удивилась я. Затем повернула голову в бок и увидала маму. Она вцепилась в меня взглядом и спросила:

— Кто же заказывает блины на выходе из ванной?

— Блины? — совершенно растерялась я.

— С черникой, — добавила бабушка, похлопав меня по животу.

Я полностью накрылась одеялом и еще долго не вылезала из-под него. Вспомнила Фетулу и запах свежих пирогов в округе. Глубокое дыхание, озабоченный взгляд, пружинистые волосы. «Это и вправду был Фетула», — не могла поверить я.

— Это не я упала! — закричала я, вскочив с постели. — Фетула меня толкнул, а потом сказал, чтобы меня водой облили!

Папа, дедушка, бабушка и мама застыли, словно ожидали птичку перед фотографией.

— Смешно вам? — обозлилась я.

Бабушка охнула.

— Что? — удивленно спросил дедушка, поглядывая на свой живот.

— Уже давно отлетела, — сказала бабушка, кинув взгляд на отсутствующую пуговицу на рубашке дедушки.

— Куда? — забеспокоился дедушка.

— Довольно! — крикнула мама. — Нашей дочери нездоровится, а вы тут о пуговицах!

— Я позвоню Перистокраевым, — отчеканил папа, собравшись выйти из комнаты. — Вечером к тебе придет Фетула, дочь моя.

— Только если в кафе! — возразила я, вспомнив чудесный запах карамельных булок.

Я еще долго лежала, уткнувшись лицом в подушку. Когда запах кислорода иссяк, я поднялась и уставилась на недошитую куклу. В комнате больше никого не было.

— Эй, девчушка, — сказала я маленькой даме в красном наряде. — Ты как там?

Кукла молчала. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Так, словно она очутилась на краю света. Ресницы у нее длинные, пушистые. «Вот бы мне такие», — мечтала я. Эта кукла лежала на столе уже месяц. Дни, недели, ночи, рассветы уходили на подбор тканей, ботиночек, пуговиц и крапинок для индивидуальности кожи. Рукодельный набор подарили мне еще в прошлом году, всей семьей. Не знаю, сколько было вложено в этот подарок, но количество деталей, где числились даже уши, было запредельным. Я представляла семя хирургом, затем модельером. За целый год я сшила около пятнадцати куколок. Хорошеньких и не очень, милых и угрюмых, модных и скромных.

— Обед стынет! — донесся голос с кухни.

Не ожидав привычного бабушкина зазывного, от которого даже у дедушки стучит в ушах, я мигом вскочила со стула и побежала на первый этаж, оставив голубоглазую куклу наедине с ужасным пианино. После долгожданного обеда я отправилась обратно в постель. Во рту еще оставался привкус жареной картошки, но даже полоскать зубы отчаянно не хотелось. Навалилась приятная усталость, живот довольно пробурчал и принялся за свое дело. Закрыв глаза, я постаралась уснуть.