Resshen - Забывший [СИ]

Переговорить с бароном и воспользоваться долгом старосты для того чтобы поселиться у него в деревне. С одной стороны у меня был выход на барона. С другой стороны я бы жил не в вонючем и шумном городе, а среди полукровок, которых и поприжимать к себе не стыдно. Девчушка вот подрастет и можно будет. Что для меня года? Пф. Я же 'вечный'.

Но надвигающаяся война этот вариант отвергает и хорошо, если до ее окончания. Ведь в войне в небытие может кануть не только эта глухая деревушка, но и вообще все баронство с королевством в придачу.

Вместе с тем война создаст хаос, в котором можно будет легко затеряться. А если я помогу барону, то он может подстроить мою 'как бы смерть'. Погиб смертью храбрых на поле брани от магического удара. И могилку будет общую указывать на пару-другую тысяч тел. Мол, туда положили.

И все. Можно в деревеньке спокойно жить да поживать. В охотники на пушного зверя заделаться.

Идея неплоха, но была одна вероятность, что на барона навалится не только Зарзан, но и из-за меня и Великий Лес.

Тогда… Помашем барону рукой и убежим. В лес. Подальше.

Взглянув на быстро светлеющее небо, я натянул на лицо поглубже капюшон. Одно дело взгляды на мое лицо подслеповатых ночью людей и совсем другое — то же самое, но при солнечном свете.

Вообще, как-то я слышал хохму, что мы людям почти на одно лицо. С трудом различают. А уж как начинают описывать приметы — так вообще смех. Полузабытый образ говорит: 'Ограбил тут один человека. Ну, мы его и спрашиваем, как выглядит грабитель. Обычные вопросы. А он нам мямлит(неизвестный рассказчик удачно копирует голос туповатого мужика): 'Эльф…ну…красивый такой…из ваших…дивный…' И в ступор. Цвет глаз? Спрашиваю. А в ответ: вроде зеленые…Мы так переглядываемся, а у нас у всего отряда глаза зеленые…' Пф-ф-ф. До сих пор смешно.

Я проверил последний раз вещи и пошел к барону. По пути попалась давешняя девчушка. При виде меня замерла, словно заяц. Нос ей правили и, похоже, слегка подлечили либо заклинанием либо артефактом. Но глаз у нее подбит аж загляденье. Все цвета радуги. Хорошо хоть открывается немножко. Нужно было Селону врезать на последок так же… И остальных попинать. Может все-таки попроситься к барону на должность штатного палача?

Остановившись перед ней и, сложив 'излечение', толчком вложил ей заклинание в грудь. Синяки и опухоль сошли на глазах. Выразительно фыркнув, я встрепал ее короткие шелковистые волосы и пошел дальше.

Возле барона как раз стояли полукровки и, явно шокированные моими действиями, усиленно моргали. Рыцарь же потер глаза и пробормотал:

— Ну и ночка. Мерещится всякая фигня…

Решив не обращать внимания на это, я поприветствовал его:

— Барон Тур… — я чуть кивнул ему и продолжил: — Я тут подумал…

Но меня прервал полукровка, которого я видел в лесу:

— Почему вы это сделали? — произнес он чуть ли не с отчаянием в голосе.

Укоризненно слегка наклоняю голову к левому плечу:

— Лично я придерживаюсь мнения, что каждая капля нашей крови — бесценна. Даже разбавленная…

Барон, было, открыл рот что-то сказать, но закрыл его, выдав всего лишь безинформативное:

— А-ам?

— Вас это удивляет? — озадачился я.

Тур переглянулся с полукровкой и произнес:

— Вы очень отличаетесь от остальных 'вечных', что нам встречались. К примеру, вы положительно относитесь к полукровкам.

Пожимаю плечами:

— Я такой, какой я есть. А что, остальные эльфы не так дружелюбны? Просто моя память так и не восстановилась. Я рад, что вернулись мои магические умения да общие знания. Все остальное будто выныривает временами из мутного тумана.

Барон снова покосился на полукровок:

— В основе своей эльфы не терпимы к полукровкам: они служат им постоянным напоминанием, что народ 'вечных' настолько не идеален, что даже… — рыцарь немного замялся.

Я пришел ему на помощь:

— Не держат своих дружков при себе? — когда барон кивнул, я фыркнул: — Пф! Проблемы снобов и чистюль, не нюхавших крови врагов и друзей, лишь их проблемы. — мое настроение испортилось и я, скрипнув зубами, продолжил: — Каждый из эльфов кует самого себя сам и если они хотят барахтаться в крови невинных…забывая, что при этом сами становятся злом, которое некоторым следует искоренять намного тщательнее… — я склонил голову, спрятавшись от чужих взглядов, и закутавшись в плащ еще сильнее, прошептал: — Это их проблемы, но не моя… — память выбросила картину прошлого. Какой-то эльф пинал полукровку выкрикивая при этом 'Ублюдок! Ублюдок!'. Тогда я ему врезал по ноге со всей силы, сломав ее ему. И сказал в искренне непонимающие глаза: 'Он-то может и ублюдок, но ты — точно выродок…'. Тяжело вздохнув, поднимаю взгляд на барона: — Если это все, то я бы хотел поговорить о…моем будущем. — рыцарь сощурился, а я, покосившись на полукровок, продолжил: — Мне бы хотелось осесть где-нибудь в вашем баронстве. Однако, я не помню, что произошло в Великом Лесу и почему я оттуда…ушел. Все может быть очень плохо. Кстати, вы ничего не слышали о недавних событиях там?

Тур опять переглянулся с полукровками:

— В общем… Ходят слухи, что в Великом Лесу все идет к гражданской войне. Вроде один из князей метит в пустующий трон, а остальные разделились на тех, кто его поддерживает, и тех, кто выступает против.

Что-то не так. Что-то очень-очень не так.

— А как же Владычица Ируллель?

Барон нахмурился, а полукровка удивленно склонил голову к левому плечу и произнес:

— Ируллель уже как две тысячи лет мертва.

Я сгорбился и стал смотреть на замызганные сапоги барона. Голос был настолько глух, что я не сразу понял, что это говорю я:

— А принцесса Авилеа?

— Погибла тогда же…

Ноги ослабли и я рухнул на колени в грязь. Авилеа… погибла? Нет… Ее убили… Я унес ее безвольное тело в Лес. Я…унес… Почему я вспомнил? Я не хочу этих воспоминаний! Я не хочу этого помнить…

Словно сквозь вату до меня донеслось:

— …С вами все в порядке?

Я поднял сжатые кулаки и через силу разжал дрожащие пальцы. Мне показалось, что я снова держу ее давно остывшее тело на своих руках. Ее умиротворенные невероятно-синие глаза все так же смотрят в небо. На лице застывшая надменная ухмылка. Даже Богиню Смерти Атеш она встретила с гордостью. Глупышка…

Заклинания проходили сквозь ее тело, не оказывая никакого эффекта. Слишком поздно.

Я помню, как, также на коленях, стоял с ее телом на руках у корней Древа Силлури и молил богов дать мне шанс… А надменные боги все молчали…

Я помню, как на закате уложил ее тело между корней и оно оплело его корнями, скрыв от моего взора.

А потом я ушел.

Неплохо так я послонялся аж две тысячи лет. А может я все это время был где-то заключен?

И почему я все еще не помню своего имени?