Ефим Гаер - Спрятанные во времени

— Два глубоких вдоха. Раз… два. Теперь берите пистолет в правую руку. Не вертите! Дуло от себя, на мишень, сколько раз могу повторять? Руку перед собой на уровень плеча. Ствол параллельно земле. Снимайте с предохранителя. Наводите. Вдох — и задержали дыхание. Плавно жмите на спусковой крючок.

Илья, вспомнив сцену из дурного боевика, сжал губы, выдав челюсть вперед, и… произвел выстрел немногим лучший предыдущего. По крайней мере, фонтанчик брызнул не под ногами, а где-то в десяти метрах.

— Стоп! На предохранитель! Сдать оружие! — рявкнул голос из-за спины.

Илья осмелился обернуться, осторожно, как удерживаемую за голову змею, протянув пистолет инструктору, — подтянутому человеку во френче, с небывалым цветом седины ламантинового оттенка и загорелым вытянутым лицом. Маленькие глаза с гладкими веками без ресниц сверкали на мир влажной сталью. Дамасские клинки, а не глаза. Губы при этом жались в странной полуулыбке, казавшейся дружелюбной, и в то же время не предвещавшей ничего доброго. Если бы лицо Бенедикта Камбербэтча 45 45 Бенедикт Тимоти Карлтон Камбербэтч — британский актер театра, кино и телевидения. там немного подтянуть и здесь на чуть-чуть добавить, получилось бы нечто схожее. Но отмеченный Бенедикт тогда еще не родился, сравнить инструктора было не с кем.

— Вы неверно держите пистолет, — пенял инструктор Илье, пристально глядя на его шею, отчего ему инстинктивно хотелось вжать в плечи голову, а еще лучше — прикрыть чем-нибудь железным. — Неверно нажимаете на курок. Неправильно дышите. Дурно наводите на мишень.

— Вы перечислили все, что я делаю неправильно? — попытался пошутить Илья.

— Еще вы неудобно стоите, прогибаете спину и прижимаете локоть к животу. Так можно попасть в кита, если повезет вам и не повезет ему, — подвел инструктор сумму с неожиданной иронией.

— Как же мне стоять по-вашему?

— Как угодно — за пределами стрельбища.

Илья одновременно почувствовал обиду и вдохновение — все же инструктор был не конченной сволочью.

— Сурово, но недостижимо. Я приговорен высшим существом — Каиной Владиславовной Рюх, которая сейчас рядом и делает мировой рекорд в стрельбе по картону — и должен отбыть предписанный срок в вашем пороховом храме, — инструктор смотрел на кривляние чудака, не произнося ни слова. Несмотря на седину, он был немногим старше Ильи. — Гринев Илья Сергеевич, работник музея. По долгу службы, открою вам огромную тайну, мне приходилось стрелять только жеваной бумагой через трубочку. Но этот талант никто не ценит, так что не взыщите.

— Я тоже не ценю этот талант, находя его слишком уничтожительным. Можете называть меня Максим Палыч, — отрекомендовался инструктор.

— Очень приятно.

— Возможно. Так что, вы действительно вознамерились продвинуться в навыках стрельбы?

— Сожалею, но это так. Как сказано, это решено за меня. Можете мне помочь?

— Могу попытаться дать вам эту возможность. Стрельбу, как и любое другое дело, можно освоить только собственными стараниями, прилежно следуя инструкциям.

Было, было в этом человеке что-то, что выводило из себя меньше чем за минуту. Но имелось и едва уловимое очарование, как если бы вы вдруг встретили в очереди за мылом инопланетянина в лиловом берете, читающего Шекспира.

— Попытайтесь, очень вас прошу! Иначе мне не оправдаться перед отправившей меня кровожадной гарпией. В наказание она может определить меня в хор. Хотя, кажется, туда я тоже записан…

— Не сомневаюсь, Илья Сергеевич, вам гарантирован оперный триумф — по сравнению с тем, какой из вас стрелок. Отдышитесь от болтовни. Встаньте ровно, опустите плечи и поднимите локоть чуть выше… Без пистолета пока.

Илья протер рукавом очки и постарался предписанное исполнить со всей тщательностью.

Когда выстрелы отгремели, а две обоймы разлетелись в разные точки мира, он остался вполне доволен собой и даже поблагодарил (мысленно) Каину Рюх за новое в его жизни.

Сама она, раскрасневшаяся, с просветленным лицом, выйдя из кабины, жизнерадостно пропела: «Прекрасный вечер!», — и вышла из павильона, закурив сигарету. На земле точно бы нашелся мужчина, в этом Илья не сомневался, который, встретив гражданку Рюх в этом счастливом эпизоде ее жизни, мог пригласить ее на ужин с далеко идущими планами. Возможно, пришлось бы просеять больше, чем скромное население Европы, хорошо поискать в Индии и Китае, пошарить в прериях Колорадо, но он бы наверняка нашелся, и ему, возможно, было бы менее семидесяти.

Еще через четверть часа, когда было назначено уезжать, у выхода на полу обнаружился одинокий портфель Кудапова, обладателя которого, между тем, нигде не было видно. Ворчливый тип в тюбетейке, сидя на табурете, чистил щеткой брюки, и на вопрос, не знает ли он, где его коллега, ответил, что местопребывание Кудапова ему неизвестно и не преминул вставить, что никогда не доверял ему, и что искать его можно где угодно, даже на румынской границе.

На злопыхателя махнули рукой, потому что дело оборачивалось серьезным. Исчезать ни с того, ни с сего на военном объекте категорически запрещалось, тем более с пистолетом.

Однако же Афанасий Никитович будто провалился сквозь землю, посеяв в сослуживцах растерянность. Грешным делом, его высматривали даже на освещенном электричеством пространстве между павильоном и мишенями, но простреленного тела не обнаружили. В воздухе запахло преступным умыслом, если не сказать — мистикой.

Когда поиски ни к чему не привели, взвинченная как штопор Каина Рюх, доверившись древнему инстинкту, громко и надсадно крикнула во всю глотку: «Гражданин Кудапов! Где вы?!». Природа не обделила ее голосом, так что вздрогнули даже часовые за изгородью.

— Отставить! — заорал на нее инструктор.

Но на крик к павильону уже мчались люди в погонах, хватая на бегу револьверы, выданные им вовсе не для учебы.

— Молчать всем! Отставить стрельбы! — заорал Максим Палыч, приходя в бешенство.

В наставшие после этого секунды тишины серебристой рыбкой скользнула в волнах надежда: откуда-то из-за стен в глубине здания слышался приглушенный стук, какой бывает, когда чем-то остервенело лупят о железную дверь. Все ринулись туда, но не все были пущены, потому что шум происходил из служебных внутренних помещений.

Богу лишь известно, как, каким образом немолодой, страдающий артритом Кудапов, который, как выяснилось, искал, чем запить пилюлю, пролез через два кордона в поисках воды, и как, не имея ключа, который не мог иметь, отворил он стальную дверь, за которой был обнаружен запертым в узком и глухом коридоре с оружием в руках и эмалированной кружкой, которой колотил в дверь.

— Да как же ты, лысый боров… — вопрос застрял в горле красноармейца, когда он увидел глаза перепуганного Кудапова. — Пистолет, пистолет отдай!