Анатолий Махавкин - ОЗ [СИ]

Впрочем, вдоволь наслушаться историй похождений маленько Льва в стране пауков мне таки не дали. То ли Лесорубу стало скучно, то ли это его реально интересовало, но он принялся сыпать вопросами. Здоровяк спрашивал, что мы помним л своём прошлом и что успел рассказать Голова о его былой жизни. Поскольку вспоминать мне особо не хотелось (проклятущая жёлтая полоса продолжала стоять на страже воспоминаний), я плавно вывела беседу на прошлое расспросчика. Тут обнаружилось кое-что интересное.

Чародея он помнил, но очень смутно и почему-то звал Чудовищем. Похоже, засранец просто обожал называться разными прозвищами. Отношение к нему у громилы было двоякое. С одной стороны, имели место отношения: работодатель-наёмник и тут вопросов не возникало. С другой, Лесоруб называл Чародея другом, но как-то совсем неуверенно. А в довершение ко всему признался. Что испытывает к Чудовищу непонятную самому антипатию. Вона, сколько тараканов в одном месте насобиралось! Ни внешности, ни каких-либо привычек я выдавить из собеседника я так и не смогла.

Зазвонил телефон. Ну, что же, старые поговорки никогда не ошибаются. Помяни чёрта…

— Послушай, — Голова смачно зевнул в трубку, — С того момента, как мы начали общаться, всё происходящее начинает напоминать прогрессирующий бред шизофреника. Я пытаюсь анализировать, применяю логику, пытаясь сложить два и два, но ни черта не складывается.

— Может, психоаналитика посоветовать? — спросила я. Почему-то именно этот голос в трубке вызывал всё большее раздражение. Чёрт, да я уже не могла избавиться от ощущения, будто разговариваю с холодной злобной змеюкой, — Тебе поговорить не с кем?

Чародей коротко и совсем не весело рассмеялся. В его голосе чувствовалась усталость.

— Эта ночь, должен тебе сказать, вообще феерична, — он плямкнул губами и вроде бы, что-то отхлебнул, — Так может ты всё-таки скажешь, за каким дьяволом вас понесло в экспериментальный блок? Как вы туда вообще попали?

— Та летающая пакость, которая едва не прикончила меня в первую ночь, схватила всех, забросила за забор и гналась, пока мы не спрятались внутри здания, — чёрт, я даже сама восхитилась этой выдумкой: надо же так смешать правду и ложь!

— Баст развлекалась? Вообще с этой чокнутой сучки станется. Ну, допустим, — он помолчал, — Вы там никого не встретили?

— Ещё как встретили! — мне даже не пришлось напрягаться, чтобы изобразить нервный смех, — Целую кучу голодных восьмилапых тварей. И все очень хотели с нами пообщаться!

— Да нет, — в голосе Чародея прозвучала досада, — Человека. Подростка. Его держали в подвале, внутри экспериментальной капсулы. Я посылал туда людей, чтобы они вытащили его, но никто так и не вернулся.

Я посмотрел на Льва, а пацан посмотрел на меня. Проклятье, только сейчас я сообразила, что телефон работает в режиме громкой связи. Ну и хрен на него! В любом случае, скрывать от друзей мне нечего.

— Ты, вообще, в своём уме? — спросила я, — С нас вполне хватило первого этажа, чтобы не соваться ещё и в подвал. Нет, никаких подростков я там не видела и вообще не представляю, как человек может выжить среди этой пакости.

— Ладно, проехали, забудь. Ещё один момент. Сегодня кто-то уложил пятёрку моих людей. Они поехали немного отдохнуть и расслабиться, а их обстреляли. Сначала — из чего-то бесшумного, а потом приложили крупнокалиберным пулемётом.

Я почесала затылок. Стоило ли изворачиваться сейчас? Оружие, подобное Секире Лесоруба, определённо существовало в единственном экземпляре, так что, соври я сейчас, и Голова поймает меня на лжи.

— Где это произошло? — деловито осведомилась я.

— Недалеко от экспериментального блока расположена мышиная колония, — он помолчал и вдруг нервно хихикнул, — Знаю. Звучит, как бред, но так и есть. Последствия одного неудавшегося опыта.

— Что же вы сделали с несчастными грызунами?

— Пытались проверить, возможно ли общаться посредством электромагнитных импульсов. Мышам вживили специальные чипы и получили неожиданный результат: твари стали разумными. Ну и плюс получили что-то пита телепатии. К сожалению, работает это только у мышей. Ольге стало интересно, к чему это может привести и она оставила популяцию. Мало того, научила мышей самостоятельно производить и вживлять чипы новорожденным. С этого и началось, поэтому у тварюк теперь имеется три колонии и собственный бизнес. Правда, иногда они забываются, поэтому приходится приезжать и объяснять маленьким ублюдкам, кто тут царь животных.

— Твои парни начали шмалять по нам, когда мы выбрались из леса, — хмыкнула я, — Походу им было всё равно, куда целиться. Сами виноваты.

— Возможно, проверю. — Чародей опять зевнул, — Скажу своим, чтобы пока носу из города не казали.

— Кстати, — сказала я, — А какого чёрта мелкие строят свои города на поверхности? Не проще ли спрятаться под землёй?

— Это у них типа религии. Мыши думают, что раньше были неразумными именно потому что жили в норах под землёй и только поднявшись на поверхность обрели разум. Я стараюсь поддерживать это заблуждение. Так мне их легче контролировать.

Он отключился, а я ещё некоторое время шла, задумчиво покусывая губу и постукивая умолкшим телефоном по бедру. Думала. Маленькие серые пацифисты шли на риск и даже смерть, потому что хотели оставаться разумными существами. Они ошибались, но их стремление вызывало уважение. Какой же надо быть мразью, чтобы использовать подобную веру в своих целях?

— Лес кончается, — сообщил Лев и помчался вперёд, — Пойду, посмотрю, что там.

Я ничего не усела сказать, а парень уже исчез за деревьями. Странно он передвигался; то — на двух, то — на четырёх, однако получалось очень даже быстро и ловко.

— Говорит, что помнит маму, но очень смутно, — заметил Страшила, глядя вслед пацану, — Только то, что у неё были светлые волосы и она всё время грустила. Сказки её помнит, песни…

Почему-то, сама не знаю, почему, я коснулась куртки в том месте, где во внутреннем кармане лежал кошелёк с фотографиями. Игривый щенок, Лесоруб до катастрофы — сказки давно ушедшего времени. Есть ли хоть малейшая возможность их вернуть?

Примчался Лев, ещё больше взъерошенный, с какими-то сухими ветками, застрявшими в шевелюре. Парень рассказал, что за поворотом дорога идёт вдоль обрыва, а если спуститься по склону, то попадёшь в деревню. Домов в посёлке немного и все выглядят так, словно там никто не живёт. Честно говоря, от местных опустевших посёлков меня уже заранее начинала бить дрожь, но может быть дорога через селение позволит сократить путь.

Восходящее солнце окрасило верхушки сосен в золотистый свет, на поголубевшем небе появились огненные облака, а пение пробудившихся птах достигло своего апогея. Просто идиллия какая-то, особенно, если забыть, где находишься и что успел пережить миновавшей ночью.