Вероника Батхен - Мю Цефея. Дикий домашний зверь

Мазай убрался.

Но в четверти снова никому не повезло — кроме Красотки. Ее соперник был ранен в предыдущем бою, и хотя гибкий бандаж поддерживал его изувеченное плечо и боли он, обколотый обезболивающим, похоже, не чувствовал, но Красотка не дала ему ни шанса. Она сразу зашла с раненого плеча, сорвала ударом шпорного когтя бандаж, пустила кровь. Бедолага тут же захромал, проваливаясь пузом почти до пола, а безжалостная Красотка рубила его бок ударами лап, совсем не пуская в ход зубы, громко с хрипом выдыхая каждый удар. Бедолага качался, голосил и все никак не мог умереть — из разорванной брюшины запузырились кишки, обнажились ребра. Толпа на трибунах выла от ужаса и восторга, зашедшиеся в экстазе прыгали с трибун, сбивали с ног сторожей и скакали в пугающем хаотичном хороводе под Клеткой, принимая на лица и раскрытые рты тяжелый кровавый дождь.

В Клетке над ними гулко клокотала горлом Красотка-победительница. Мазай с перекошенным лицом наблюдал это тяжелое зрелище. Потом с трудом отвернулся, едва оторвав сжатые руки от ограждения, и пошел вниз — успокаивать Красотку.

После того как он вывел ее из Клетки, туда вошел мрачный устроитель боев с двуручным топором. Лезвие тянулось огромным медным полумесяцем на всю длину рукояти. Вошел и добил все еще скулившего в агонии ящера.

Потом слуги Клетки очистили пространство под ней от людей и вынесли тело. В прозекторской под алтарем Тризны они разделали тушу, отделили голову от тела и очистили череп от мягких тканей. После того как останки погибшего бойца со всем почтением были принесены в неугасимую пещь Тризны, его череп натерли фосфором и отнесли в зал боев, где и водрузили над одной из стен, над Клеткой, рядом с сотнями таких же. Ночь четвертей закончилась.

Завтра был полуфинал.

Очередной судьбоносный разговор с поклонниками Красотки также не заставил себя ждать.

Сначала Мазаю сунули под нос ствол заряженного жаломета — просто, веско и убедительно. Подловили в дальнем коридоре, откуда он возвращался, выбросив через люк в мусорный канал мешки с объедками последнего Красоткиного обеда.

— Я вас слушаю, — донес свое понимание обстоятельств Мазай.

— Внимательно слушай, — надавил боец на другом конце жаломета.

Мазай на всякий случай кивать не стал. Дернул бровями.

После этого человек, возникший за спиной Мазая, приблизил свои губы к его уху и тихо, но горячо прошептал:

— В полуфинале вы эту свою Красотку положите. Как хотите. Жилы подрежьте, клизму сонного зелья залейте, меня не волнует. Но положите? Понял? Или это мы вас всех положим. До седьмого колена. Я ясно изъясняюсь?

— Более чем…

— В полуфинале, ты понял? Не позже. И радуйся тому, что успеешь заработать. Второй Ушмаль вечен и далеко видит, даже днем, и рука у нас длинная. Не делай глупостей.

И оба скрылись, разом, как призраки, за поворотом туннеля. На обоих были знакомые до тоски анатомические доспехи со знаками аспида, кусающего свой хвост.

Мазай смотрел вслед скрывшимся и задумчиво тер надавленное стволом место на скуле.

— Ну это вообще уже — ни в гуся, ни в курицу…

Когда он вернулся в каземат, Хирург сразу заметил неладное:

— Случилось что?

— Я знаю, кто расстрелял нас на заставе… — задумчиво произнес Мазай.

— Даже так. И кто?

— Второй Ушмаль…

— Хвостоеды? И откуда ты это узнать мог?

— Ну вообще-то они только что ко мне сами приходили…

Такую новость Хирург уже не переварил, сначала он страшно покраснел, потом побледнел, а затем взорвался:

— Да чтоб меня крысы разорвали, Мазай! Да мать же твою, Красотка в яичницу! Ну это уже за пределами добра и зла!

— Спокойно, Хирург…

— Да какой теперь может быть спокойно?! Ты знаешь, что такое Второй Ушмаль? Это самые старые бандюги в городе. Они держат за горло все подпольные ставки в Пентагоне и кто знает что еще, они ходят под кем-то из Бессмертных. Мы им на один зуб! Куда нам теперь деваться? Ну вот ты скажи, умник хренов?!

— Некуда нам деваться, — негромко ответил Мазай.

— Ну а я что тебе говорю, придурок рыжий! Глаза твои косые, загребущие! Все тебе было мало! А вот теперь от нас совсем ничего не останется, даже жить будет нечем! Ой, все, жопа. Лучше бы на меня Красотка села, так легче было бы.

— Да не голоси ты! — разозлился Мазай. — Они не знают, что мы те самые. Они хотят, чтобы мы положили Красотку в полуфинале.

— Ни хрена себе! — пробормотал Хирург, падая без сил на треножник. — Вот это поворот.

Некоторое время они молчали. Только сопела спящая у себя в стойле Красотка.

— Ну? И что делать будем? — спросил Хирург. — Положим?

— Да щаз.

Уже перед самым боем Мазай не удержался, пошел, выложил серебряную голову за звонок жене. Лучше бы он этого не делал.

— Мазай, ты почему не возвращаешься? Я здесь совсем одна, и мне страшно. Скоро придет мой срок, а тебя все нет…

— Лася, милая, мне нужно еще доделать одно дело, и я буду. У нас все в порядке.

— Я не верю тебе, Мазай. Уже не верю. Ты должен быть здесь, а тебя нет.

— Лася…

Они так ни до чего и не договорились. Мазай с тяжелым сердцем повесил трубку.

Пентагон меж тем гудел. Хирурга нигде не было видно, и Мазай не стал его искать.

Победителей других боев Мазай не знал — и чего о них узнавать? Красотка их либо растопчет, либо на этом все и закончится. Потому разглядывал ее очередного противника с интересом.

Это был пустынный броненосец. Приземистая четырехлапая тварюшка, придавленная к полу изрядным весом костяной шипастой чешуи на спине. И она была ядовитой. То ли Красотка в своих степях встречалась с такими, то ли просто умная оказалась — не стала лезть на рожон. Отскакивала, когда броненосец, тряся шипами и щелкая зубами, напирал на нее, легко перепрыгивала в другую часть Клетки, когда броненосец оттеснял ее к стене, не давала зажать себя в углу.

А потом броненосец совершил всего одну ошибку — слишком далеко выставил лапу из-под панциря в надежде догнать врага, и Красотка его за нее и зацепила: нырнув, сделала длинный выпад шеей, кривыми зубами на кончиках челюстей подхватила броненосца за эту лапу и резким рывком перевернула на спину.

Все! Конец броненосцу.

Вырванная требуха взлетела к потолку и повисла на фермах освещения.

Народ на трибунах скандировал что-то хором.

И лишь спустившись в Клетку, чтобы вывести Красотку, Мазай понял, что дело неладно, что она ранена.

К каземату можно было только пробиваться сквозь восторженные толпы поклонников. Пришлось организовать из служителей Клетки живое заграждение, иначе охромевшая и злая Красотка точно кому-то голову откусила бы.

А потом, пройдя в каземат сквозь осаждавшую двери толпу поклонников, захлопнув пред их носами дверь, он обнаружил там Хирурга, убитого просто вусмерть — пустой шприц, ремень, чтобы пережать руку. Хирург лежал щекой на столе и вяло пускал ртом желтую пену.