Вероника Батхен - Мю Цефея. Дикий домашний зверь

Но все пошло как-то не так. Потому что кто-то резко завернул Мазаю руки за спину, отобрал спрятанный в кулаке ядовитый клык, засунул под вывернутые наружу локти дубинку, согнул вдвое, поставил на колени. Рядом так же скрутили Хирурга, и Мазай услышал возглас Томирис:

— Эй! Я просто здесь работаю. Прочь руки!

Мазай краем глаза увидел, как подошел спустившийся с Клетки устроитель боев, как замерли в отдалении люди Хвостоеда.

— Задержите начало, — сказал человек, скрутивший Мазая.

— Это невозможно, — ответил устроитель.

— Если откроешь решетку, — произнес человек, державший Мазая, — я тебя на барабан натяну. Не снимая кожи. Ждите.

И пихнул коленом Мазая в спину:

— А ты идешь со мной. Величайший желает тебя видеть.

Величайший восседал на малом походном троне, положенном Бессмертным на выезде. Восседал, развалившись, раскинув худые ноги, совершенно голый, мантия из ящеричных хвостов свисала с плеч прямо до пола, где собралась в огромные складки. И бросалось в глаза огромное количество хирургических заштопанных шрамов, рассекавших его выпуклую грудную клетку, а еще лицо выглядело молодой маской, натянутой на острые кости старого черепа, в отличие от остальной кожи на теле, собравшейся в глубокие морщины и покрытой старческими пятнами.

Рядом с ним на цепи на коленях стоял человек в медной маске без рта с одним круглым отверстием, в котором моргал выпученный от ужаса глаз.

— Это они? — неторопливо задал вопрос Величайший, качнув толчком локтя цепь, когда Мазая и Хирурга бросили перед ним на пол ложи.

Человек в маске безмолвно и часто закивал.

— Ага. — Величайший сложил кости пальцев домиком и слегка наклонился навстречу пленникам.

Никак пропавший куратор нашелся, понял Мазай. И ему, похоже, тоже не свезло… Мазай тяжело дышал и едва сдерживал хрип, а Хирург рядом почти терял сознание, едва не падал набок — его поддерживала только дубинка, вставленная под руки за спиной. Томирис куда-то сумела исчезнуть еще внизу.

— Поганцы, — ласково проговорил Величайший. — Это что же вы такое вытворяете? Серебришка захотелось поднять, а? Вот же алчные людишки. Алчные и безмозглые. Тупые и бездумные.

— Где моя жена? — прохрипел Мазай.

— У тебя есть жена? — поднял бровь Величайший. — Понятия не имею. Где устроитель боев?

— Я здесь, Величайший…

— Возвращай ее из боя.

— Величайший?

— Возвращай моего ящера, тупица. Ну эту… Как ее там назвали? Красотку?

— Это невозможно…

— Возвращай ее из Клетки. Или ты думаешь, я позволю и дальше рисковать моим новым сердцем? Да ты совсем тупой…

— Но ведь тот, кто вошел в Клетку, ступил на длань божью. Все теперь в его руке…

— Это я здесь бог, тупорылая курица. Это я держу твою жизнь в руке. Вернул мое сердце немедленно! Молчи! Еще слово — и я тебя убью.

В наступившей тишине было хорошо слышно, как разъехались решетки, разделявшие шар Клетки. Как зарычали молчавшие до поры противники. Как бросились вперед, как сцепились. Как закипел бой.

— Охренеть! — только и мог сказать Величайший.

— Проклятый город, — произнес Величайший, наблюдая, как черный Бармаглот и раскрашенная сияющими узорами Красотка танцуют по стенам Клетки изнутри. — И пора бы ему давно сдохнуть, а он все не дохнет и не дохнет, прямо как эти твари. Живучий, падла.

Твари в решетчатом шаре словно плясали друг напротив друга, перетекая со стен на пол из полушария в полушарие. Нос к носу, не совершая пока резких бросков, балансируя, балансируя, балансируя…

— И какую же остроту придает возможность, что я могу потерять сегодня все. — Величайший мелко закашлялся. — Я прямо чувствую вкус жизни на губах. Давно, давно так не было. Спасибо. Порадовали старика, хоть так. Только если она проиграет, я вас все равно убью. Да даже если и выиграет… Никто не должен знать столько лишнего. Я даже своего морфобиолога на днях удавил — уж больно он руку на мне набил, хотел большего. Эй, Хирург. Я слышал, ты был неплох в своем деле, прежде чем скатился до подрезания мозолей на пятках у ящериц? Не хочешь рискнуть, поковыряться в моей требухе? Хе-хе. Шучу.

Величайший слушал, как скандирует Пентагон «Бар-ма-глот! Кра-сот-ка!», и криво скалился:

— Посмотрите на это. Ушмаль. Великий, трижды возведенный. Он появлялся и погибал, его возводили вновь, обычно очень далеко от прежнего места, и каждое основание вызывало великое переселение алчущих населить его брошенные стены. Казалось бы, куда в него столько влезает, а секрет простой. Ушмаль — это путь в небытие. Люди перестают рожать, потому что не хотят жертвовать первенцами, люди не хотят тяжелого труда, им хочется сладкого забвения, и город дает им все, что они попросят. Великий Ушмаль — это путь в лучший мир, это ворота, пристанище на пути из ужаса ежечасного труда в поте лица своего в бесконечную иллюзию. Люди хотят эмоций и ощущения биения пульса жизни — вот вам пульс жизни, в Пентагоне. Все поместятся в нем, все народы и века пойдут через него, и не останется больше ничего. Только я. Его самое ужасное чудовище. Я здесь самый страшный ящер!

— По-моему, — прохрипел Мазай в пол, — ты здесь мозгами самый изувеченный.

— Тихо, — прошептал Величайший, подняв костлявый палец. — Вот!

Красотка и Бармаглот на мгновение замерли… и врезались друг в друга, словно перемешались в темноте, закатались по решетчатой сфере в абсолютной тишине, только их тяжелое дыхание, хруст срываемой когтями чешуи и скрип зубов, катались все быстрее. Еще быстрее. Еще быстрее. И вдруг их комок словно взорвался фонтаном светящейся крови. Красотка с задушенным рыком задрала к небу кусок вырванного горла Бармаглота. А тот из черного стал белым — из-за залившей его собственной светящейся крови.

Единый вопль с трибун был ей ответом.

— Эй, вы. — Величайший указал пальцем на Клетку. — Забрать ее оттуда. Немедленно.

Тут же вниз из ложи рванули резкие парни в бронекорсетах с хитиновыми стрекалами наперевес. С той стороны Клетки им навстречу рвались бойцы в анатомических доспехах с жалометами и знаками кусающего свой хвост аспида.

С ходу внизу они столкнулись, и вокруг Клетки закипела драка. Сначала драка. А потом уже и сражение.

— О-о! Да, кто-то проиграл по-крупному, — удивился Величайший, наблюдая происходящее. — Похоже, по нездоровью я чуть не пропустил многообещающий политический кризис! Эй, вы! Вызвать подкрепление в Пентагон! Вызвать всех. Второй Ушмаль промотался до нитки и теперь хочет моей крови! Стреляйте, не стесняйтесь!

— Там много зрителей, Величайший.

— Валите всех! Там разберемся, кто был за кого!

Внизу начали стрелять.

Величайший был возбужден во всех смыслах, он встал из кресла, навис над ограждением и, расширив ноздри, пожирал взглядом кипевшую внизу бойню.