Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

А во-вторых, Синна больше не доверяла менестрелям, и её не тянуло к их обществу. То же можно было бы сказать и о магах, если бы…

Если бы не главная язва дворца по имени «господин Авьель из Лоберо».

При мысли о нём Синна улыбнулась, сразу следом поморщилась — и скатилась с постели, поправляя ночную рубашку. Да, альсунгцы за стенами Энтора; да, Хелт ведёт к ним подкрепление — и что же дальше?… Лично она не властна что-то изменить, да уже и не рвётся менять. Пусть ход событий определяет кто угодно — маги или воины, убийцы или короли. Пусть приносятся новые жертвы, если так угодно судьбе. Она леди Заэру, наследница своего отца, и её жизнь продолжается. За ночью приходит новое утро — пусть серое, — и надо бы приказать служанке растопить камин…

Разве что пункт о «наследнице» оказался под угрозой в последнее время. Отец не раз делился с ней безрассудным замыслом — узаконить Ривэна (этого прыщавого мальчишку, оборванца с воровским прошлым!) как своего племянника и сына дяди Ринальда. Синна отнеслась к этой идее без восторга, но пока молчала о своих возражениях. Она вообще поняла, как полезно уметь молчать… Пока очень уж много других забот, а поспорить о семейных делах они с отцом всегда успеют.

Успеют, если Хелт разобьют. Лишь тогда эти споры будут иметь какой-то смысл — после Великой войны…

Синна позвонила в колокольчик на прикроватном столе. Служанка, как выученная гончая, тут же выскочила из смежной комнаты и присела в реверансе.

— Доброе утро, миледи. Прикажете подать воду для умывания?

— Да, Лирти, — Синна зевнула, озабоченно разглядывая в зеркало морщинки у глаз. И когда они появились — неужели в последние месяцы?… — И займись камином.

— Будет сделано, миледи. Какое платье прикажете приготовить?

Синна поразмыслила.

— Тёмно-зелёное — то, что с золотой тесьмой на рукавах.

Цвета Дорелии — отец будет доволен…

Обычные процедуры умывания и одевания прошли в тишине. Синна упивалась этой тишиной, каждое утро радуясь, что Лирти не замечает её блаженства: во снах она снова и снова слышала крики раненых на кезоррианском и шипение гигантской чёрной змеи… Синна вздрогнула, опять провалившись в тот кошмар, и отчитала себя за неуместную задумчивость.

— Ваш завтрак, миледи.

Лирти уже поставила перед ней серебряный поднос. Чашка липового отвара, два ломтика хлеба с маслом, тонко нарезанный сыр, ветчина и мёд… Синна вздохнула, вспомнив об обедах в замке Заэру — не отличавшихся, возможно, изысканностью, но всегда изобильных и вкусных. Там ли теперь повар, конюх, пухлые сёстры-близняшки с кухни? Благополучно ли родила домоправительница Тайнет?… Так жаль, что ей не удалось повидаться с ними. Синна решила поехать в Энтор, а не домой — потому что была нужна отцу; потому что дороги королевства кишели альсунгцами, точно зловредными паразитами; потому что ей всё же хотелось помочь в осаде…

Ну, и ещё — потому что направление выбирала не она, а её охранник и спаситель. Авьелю не терпелось предстать перед королём Абиальдом и предложить ему свою службу против альсунгцев… Честно говоря, именно эту причину следовало счесть главной. В Авьеле, как бы он ни ярился по этому поводу, было много от тирана. Это отталкивало Синну в мужчинах.

По крайней мере, раньше отталкивало.

Она не испытывала голода, но поесть было нужно: день, скорее всего, предстоит нелёгкий — да и когда ей в последний раз повезло прожить лёгкий день?… Синна быстро расправилась с частью завтрака, и, пока Лирти укладывала ей волосы, небрежно спросила:

— От господина Авьеля не было записки?

— Нет, миледи.

Если служанка и удивилась, то разумно не подала виду. Её пальцы продолжали с нежностью возиться в рыжине.

— И мальчика-посыльного?

— Нет, миледи. Изволите написать письмо?

— Нет… Где он сам, ты не знаешь?

— Господин волшебник? Не знаю, миледи. Должно быть, в библиотеке или ещё у себя. Говорят, он засиживается ночами, изучая книги по колдовству…

В голосе Лирти послышалось пугливое восхищение. Синна фыркнула: так относиться к магии впору босоногой деревенской девчонке, а не девушке при дворе… Либо, более верно: так относиться нужно к магии кого-нибудь вроде чернокнижников из Высоких Домов Кезорре. Или Линтьеля. Или Хелт.

Что опасного, интригующего может быть в Авьеле, за исключением нелепых приступов гнева и едких шуток? Решительно ничего. В Ринцо и то было больше загадок, а человека очевиднее Ринцо Синна представляла себе с трудом…

Тем не менее, она еле дождалась того мига, когда Лирти наконец-то воткнула в причёску последнюю шпильку. Дома Синна никогда не сооружала из волос такие букеты, но при дворе надо держать лицо.

— Я отлучусь ненадолго. Если лорд-отец будет искать — скажи, что мне необходимо было поговорить с… кое с кем. И что я скоро приду к нему.

— Конечно, миледи. Доброго дня.

Авьель, действительно, был у себя; он сонно тёр глаза над фолиантом с порыжевшими страницами. Книга едва умещалась на его столе, где царил ужасавший Синну беспорядок из клочков бумаги с пентаграммами, лужиц застывшего свечного воска и загадочных амулетов (некоторые из них явно были сделаны — вот ещё новости — из чьих-то когтей и зубов)… На осторожный стук Синны маг не ответил, так что она просто вошла — и сразу натокнулась на кислый орехово-карий взгляд.

— Доброе утро, господин Авьель, — Синна поздоровалась по-кезорриански. Сегодня она предпочла бы быть с ним милой и любезной (надо же когда-нибудь начинать)… Тем более, повод был более чем весомый: два дня назад отец получил с пограничной сторожевой башни весть о том, что огромное войско Хелт, собранное в Академии, уже вступило в пределы Дорелии. В такие тяжкие дни лучше быть заодно, чем тратить время на словесные пикировки.

— Вы так считаете?…

Авьель не встал ей навстречу, как того требовал придворный этикет. Синна стойко не обратила на это внимания.

Она должна выяснить, как обстоят дела на стенах и когда им предстоит ждать нового штурма Хелт… Хотя Синна довольно смутно представляла себе, сколько именно дней нужно такому количеству людей и лошадей (говорили о десяти тысячах), чтобы добраться до Энтора, ей было ясно: совсем скоро они будут здесь. И отец, и Авьель в разговорах с ней избегали этой темы, но она намеревалась добраться до истины.

— Почему бы и нет? В городе ведь по-прежнему тихо, если я не ошибаюсь?

— Да уж… — кезоррианец скорчил гримасу. — В городе по-прежнему тихо, а Ваш кезоррианский по-прежнему режет слух, миледи. Вы отвлекли меня от работы, чтобы сообщить, что считаете добрым это промозглое утро?

Синна терпеливо вздохнула и ещё раз пообещала себе, что не поддастся сегодня на желчную мрачность Авьеля. С какой стати ей враждовать с человеком, который спас ей жизнь, — пусть даже характер у него скверный, а гордыня не знает границ?…