Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Он с неприятным замиранием ждал прихода Сен-Ти-Йи, но Тааль появилась в одиночестве. Значит, обряд возвращения тауриллиан в прежнее тело ещё не завершён… Тем лучше.

Тааль — такая же худенькая и… блёклая? — стояла возле одного из столов, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тауриллиан уложили ей волосы и переодели во что-то более яркое, но сотворить из неё красавицу было не в их власти. Впрочем, на этот раз он заметил, что глаза у неё серые, и их оттенок до саднящей боли меж рёбер напомнил Фиенни.

Этого ещё не хватало…

Альен встал и поклонился, проклиная себя за неуместную придворную галантность — а может, наоборот, за её нехватку. Эта девочка много перенесла, вплоть до полного превращения тела. Он мог представить, чары какой мощи необходимы для этого: вызывает уважение, что она вообще выдержала.

И то, что ей удалось вмешаться в его сны и не сойти с ума, — тоже вызывает уважение.

Тааль долго краснела и не решалась поднять глаза, а потом посмотрела прямо на него — с обезоруживающей смелостью и прямотой, как птицы смотрят на солнце. Один этот взгляд, пожалуй, рассказал о ней больше, чем все объяснения тауриллиан.

— Я рад знакомству, — сказал он на ти'аргском — и, подумав, повторил на языке Отражений. Кто знает, смогут ли они хотя бы поговорить?… Но Тааль улыбнулась и ответила:

— Я тоже.

— Меня зовут Альен.

— Я знаю Ваше имя… Лорд Тоури, — она старательно воспроизвела чужеземный титул, ничего не значащий для неё. Альен немного удивился.

— Я не лорд… И можно на «ты».

Ривэн фыркнул в блюдо с сыром — вспомнил, очевидно, их странное знакомство. Альен мстительно кивнул на него.

— Это мой друг, Ривэн. И он совершенно не умеет вести себя за столом.

Беспредельно смутившись, Ривэн пробормотал что-то вроде «миледи». Тааль оглядела его с искренним интересом, как нечто крайне важное для себя.

— Я счастлива увидеть Вашего… твоего друга, Альен. Во снах ты всегда был один.

Альен только сейчас заметил, что тауриллиан во всех концах залы с разной степенью наглости прислушиваются к их словам. Беседы и трапезы они при этом, конечно, не прерывали; Тиль вообще расчёсывала свои роскошные волосы, разбрасывая искры по алому шёлку. Он выдавил улыбку.

Зачем она упоминает при них сны о разрыве? Что это — глупость или доверие?…

— Ну, в моих снах у тебя иногда были крылья.

Тааль опечалилась.

— О, не так давно они были и вправду… Но ты в моих снах был именно таким, как сейчас.

Отчего-то опять покраснев, она села рядом с Ривэном. Тааль избегала Поэта — ясно, почему; мог бы хоть обвязаться чем-нибудь, — с нервным смешком Альен подумал это тоном старой брюзгливой поварихи из Кинбралана, неумолимой блюстительницы нравов… Бессмертный же, сияя улыбкой, уже собрался отойти, но, к сожалению, передумал:

— Полагаю, Вам есть что обсудить. Тааль-Шийи — тоже наша почётная гостья, Повелитель Хаоса. Она прошла долгий и опасный путь, чтобы доказать нам, какие мы бессердечные, отвратительные тираны. Как мы пленим её сородичей, майтэ, и других жителей Обетованного, дабы ввергнуть их в вечное рабство… Духи ветра, земли и огня, чью исконную власть нам никогда не приходило в голову оспаривать, поведали ей об этом.

Речь Поэта изначально сопровождали частые смешки, здесь же она прервалась общим звонким хохотом. Тааль совсем поникла, даже не пытаясь возражать и не прикасаясь к пище. Смех бессмертных завораживал и заражал — как всё в них; но у Альена свело скулы от злости.

— Что ж, не вижу, чтобы она хоть в чём-то ошиблась, досточтимые тауриллиан.

Наступила тишина. Ривэн перестал дышать и глазами показал на нож боуги, торчавший из-под одежды Альена; он покачал головой. Вряд ли им придётся защищаться. Это был очередной ход в игре — дерзость, допущенная вполне сознательно; кому, как не тауриллиан, понять?…

— Очнувшись от магического сна, наша гостья уже убедилась, что все её сородичи живы и здоровы, — осклабился Цидиус, отодвигая белую морду от куска сочного мяса. — Как и боуги, морской народ, кентавры и все прочие… Мы заботимся об их благополучии, не вмешиваемся в их внутренние дела, не принуждаем к работе, не проводим над ними тёмных ритуалов. Всё, что от них требуется, — раз в день прикоснуться к зачарованной сфере, к Источнику. Повелитель Хаоса должен знать, о чём речь.

Альен кивнул. Возразить тут, в самом деле, было нечего.

— И знать также то, что им это не причиняет никакого вреда. Энергия живых смертных очень быстро возвращается к ним, чего не скажешь о нас, да и сферы не рассчитаны на большие её объёмы… Это — всего лишь их вклад в наше общее дело. Мы строим путь к возвращению, желая всему Обетованному только процветания и счастья.

Они не делят Обетованное и Лэфлиенн — никто из них, даже Цидиус… Приподнявшись, налил Тааль травяного чаю. Он демонстративно двигался плавно и чётко, причём так, чтобы обязательно видели Тиль и новоявленная Сатис. Видели, что он трезв.

Вот всё бы хорошо в этом словоблудии, даже почти убедительно, но процветание и счастье — это уже перебор…

— Допустим, но разве процветание и счастье приносятся силой?… Вы ведь не спрашивали, уважаемые бессмертные, хотят ли они такой жизни и вашего возвращения, хотят ли покидать дом… Это, по-моему, ключевой вопрос. Я не говорю сейчас о тех, кто поддерживает вас добровольно. Процветание под навязанной властью, да ещё и жертва без сознательного выбора — это, простите, бессмыслица.

Тааль взяла чашку, глядя на него благодарно и восхищённо. От ликования на её лице Альен растерялся.

Цидиус устрашающе клацнул зубами.

— Жертва может быть и сознательной, Повелитель, — с непонятной угрозой сказал он.

— Может, — согласился Альен, думая о Бадвагуре. — Но это не наш случай, вам так не кажется?…

— Самый важный шаг всё равно определится выбором, — сказал Поэт, осторожно снимая бабочку с виноградной кисти. — Вашим выбором, друзья. Вы оба знаете, что для этого необходимо, и лишь вам решать, совершать ли этот шаг… Видите, мы ничего не скрываем. Мы честны с вами.

Узы Альвеох. Альен слишком хорошо видел, как до дрожи волнуется Тааль; ему стало жаль её. Она ведь действительно совсем девочка, пусть в Ти'арге в этом возрасте девушки уже выходят замуж, а в Альсунге или Шайальдэ — вовсю кормят грудью детей… Но, с другой стороны, что он знает о её возрасте как майтэ? Что вообще он знает о ней, кроме того, что им не повезло видеть общие сны о разрыве в Хаос — как выразилась вчера Мельпомена, с разных сторон?…

— Я тоже ничего не скрываю. Я сделаю всё возможное, чтобы разрыв был закрыт, а Хаос прекратил просачиваться в Обетованное, — он объявил это негромко, но прозвучало, будто клятва; поморщившись, Альен выпил ещё. — И вам, бессмертные, желательно бы это учесть.