Юлия Пушкарева - Клинки и крылья [СИ]

Тааль кивнула; неожиданно резкая решимость проступила в её чертах.

— Если ты захочешь… Если тебе понадобится моя помощь, я готова на всё ради этого. Хаос губит нашу землю, мою семью.

— Как только разрыв откроется до конца, магические свойства вернутся к воде Алмазных водопадов, — обронила Сатис, мрачно уставившись на Тааль. — И твою больную мать можно будет спасти, Тааль-Шийи.

У неё больна мать?… Так вот чем воспользовались тауриллиан, чтобы заманить к себе обладательницу необычного Дара, которая чувствует разрыв и может дополнить Повелителя Хаоса в Узах…

Грязно — и достаточно примитивно, надо сказать. Люди поступили бы точно так же.

— Если он закроется, произойдёт то же самое, — парировал Альен. Теперь благодарный взгляд Тааль был ещё теплее и счастливее; Ривэн, поглядывая на тауриллиан, тщетно старался скрыть довольный вид.

Цидиус, утробно зарычав, вновь занялся мясом. Поэт, как ни в чём не бывало, заговорил с тауриллиан-женщиной; Альен понял, что эту партию выиграл. Можно расслабленно откинуться на спинку стула — но почему-то не хочется… В том, как Тааль сидела с неестественно-прямой спиной, как щипала еду по-птичьи мелкими движениями, как избегала прямо смотреть на него, он кожей ощутил что-то новое. Одиночество, в котором холодно, которое вечно гонит куда-то, бормочет, насылая дурные сны…

Он знал о нём, как никто.

— Так с твоей матерью случилась беда?

— У неё больна душа, — просто ответила Тааль, глядя на пляску молний в небе за прозрачной стеной.

Что ж — не медицинское определение… Однако часто точнее и не скажешь.

— Ты любишь свою мать, Тааль?

Ривэн воззрился на него, как на идиота. Альен не отреагировал.

— Да, — вздохнула Тааль; кажется, даже глаза у неё увлажнились. Этот туманно-серебристый оттенок, Хаос бы побрал его… Не совсем тот, темнее и резче, но всё-таки, всё-таки… Фиенни. Альен вдруг понял, что задыхается. — О да. Я очень люблю её.

— А она тебя любит?…

Ледяные руки леди Тоури — монотонный голос ровный пробор спокойной ночи сын ступай ну что же ты смотришь… Чудовище, позор семьи, отчего ты не можешь просто делать что тебе говорят?!

— Она… — Тааль помолчала; очередная молния ярко осветила её задумчивый — всерьёз — профиль. — Я не… Да. Да, конечно же, любит.

Ему вдруг захотелось сделать нечто ужасное, непоправимое. Сказать то, что он никогда никому не говорил. Даже Фиенни — потому что ему не нужно было говорить, он и так знал…

— А моя мать никогда не любила меня. И отец тоже. Представляешь?…

Кажется, он ещё и улыбнулся при этом. О четвёрка богов, ну и напился же ты, Повелитель Хаоса…

— Наверное, они просто мало знали тебя, — убеждённо и с сочувствием сказала Тааль. Ривэн, похоже, уже мечтал прикинуться мебелью.

Альен достал нож боуги, не пряча его от бессмертных. Дубовые листики снова как-то зловеще резнули ему ладонь.

— Это, по-моему, твоё, Тааль-Шийи. Забирай. Не хочешь промокнуть и попасть в грозу?

Она не откажется, разумеется. Не должна отказаться… Фолиант раскрыт, роли расписаны; Хаос внутри Альена остервенело вторил грому и ветру.

Тааль кивнула, с тоской поведя бескрылыми лопатками.

— Хочу, а то здесь душно.

— Эх, третьего-то захватите… — крякнув, Ривэн погладил набитый живот и с некоторыми затруднениями выбрался из-за стола. — Я тут с ними не останусь. Не люблю волков, знаете ли.

Новое войско королевы Хелт готовилось к походу на Дорелию. Десять тысяч лучших бойцов, которых отобрали для решающего рывка — штурма Энтора — готовились победным маршем пройти через границу, как только окончательно сойдёт снег. Многими сотнями командовали ти'аргские рыцари: Хелт решилась отказаться от своих изначальных правил и доверять важные чины не только альсунгцам. Впрочем, все иноземцы в армии проходили особую проверку в личном присутствии её величества.

Когда весна полностью вошла в силу, на захваченных землях установился наконец относительный порядок. Новая власть распределилась по ти'аргским провинциям, прежняя — подчинилась ей. Последние непокорённые лорды склонили головы и присягнули Хелт на верность: её победы в Дорелии (особенно битва на равнине Ра'илг, быстро обросшая зловещей славой), союз с новыми (якобы народными) правителями Кезорре и с кочевниками Шайальдэ, которые с помощью её колдовства сумели избавиться от многолетней Немочи, — всё это заставило лордов сильно задуматься и пересмотреть старые убеждения.

То же самое произошло с бывшим советом короля Тоальва, с судами, ростовщиками и торговцами, со жрецами из храмов четвёрки богов и Прародителя. Всё случилось стремительно и кроваво; при необходимости альсунгцы прибегали к силе мечей и стрел, но такая необходимость возникала нечасто. Несколько стихийных бунтов прокатилось по королевству зимой, но организованного восстания никто не осмелился поднять: Ти'арг был обескровлен. Профессора первой и лучшей в Обетованном Академии к весне возобновили работу, а студенты — обучение. Сменившиеся знамёна и незначительные поправки в уставе мало мешали им; но, тем не менее, в древних коридорах Академии и на широких улицах столицы воцарилось уныние. Жизнь продолжалась, однако стала жизнью в позоре, и бывшие друзья или дальние родственники при встречах отводили глаза.

Большая часть магов покинула новые владения Альсунга, добившись разрешения у королевы. Они давали обет (с помощью не только чернил, но и магического обряда) не применять своё волшебство против детей севера, а потом уезжали — искать убежища в Феорне, Минши или перерождённом Кезорре. В разорванную войной, едва дышащую Дорелию, естественно, никто не рвался. Ходили слухи, что некоторые волшебники вернулись в Долину Отражений, которая взрастила их Дар: это были те, у кого не осталось других путей или былого честолюбия.

Хелт явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Мало кто отваживался говорить об этом вслух, но все понимали, что следом за Дорелией наступит черёд безвольного маленького Феорна, а потом, возможно, и гордых островов Минши. Кезорре и Шайальдэ, увязнув в собственной междоусобице на юге Обетованного, тоже не смогут достойно сопротивляться — по крайней мере, в ближайшие пару лет. А Хелт уже успела показать себя недюжинным тактиком, которому вполне хватит такого срока…

Люди шептались в трактирах и укромных углах, скрываясь от вездесущих альсунгских воинов, стражников, новых лордов, получивших из рук Хелт титулы и земли на чужих костях… Студенты (а ими Ти'арг всегда был полон) строили планы о том, каким будет новое Обетованное под властью колдуньи-северянки. Менестрели сочиняли песни — то горестные, то шутливые, но в них даже самое забавное глумление отдавало запахом похорон.