Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Ещё раз повторяю: ты не обязан это делать. Скорее всего, твоя сестра уже знает.

— Я должен сказать ей. Как я могу промолчать, если знаю правду?

«Хоть это и слишком неприглядная правда».

Он рассказал Анне сразу, как только вернулся из Города — его сжигали гнев и отчаяние. А потом было стыдно: почему она вечно вынуждена то утешать, то охранять его, словно он беспомощный ребёнок? «Ты не мужчина, — думал он потом, проклиная боль в голове. — Ты просто жалкая тряпка. Ты не способен даже защитить честь сестры; о каких Близнецах может идти речь?»

— Не кори себя, Мей. Здесь нет твоей вины, — сказала Анна, будто услышав его мысли. — Ты не можешь нести ответственность за всю подлость, что есть в мироздании.

— Это не вся подлость. Подло поступили с Атти... У тебя есть сёстры или братья? — вдруг спросил он.

Анна посмотрела в приотворённое окно — отсюда открывался широкий и спокойный вид на поля и крестьянские деревушки. Где-то пели незамысловатую песню, полную тоски, а над домишками вился дымок; рыжий отсвет заката лёг на её и без того золотые волосы.

— У меня была большая семья. Но потом не стало ни сестёр, ни братьев... Я давно одна.

— А родители? — у Мея даже сердце забилось чаще — неужели удалось вызвать её на откровенность?

Но его надежда тут же растаяла. Анна чуть насмешливо улыбнулась и взглянула на него в упор.

— Это не интересно — выслушивать моё жизнеописание. Не хочешь спуститься вниз? Скоро ужин. О тебе уже говорят, что ты живёшь затворником.

— Кто говорит — Веттон?... Завтра свадьба Таллиама, и я точно не побуду затворником...

Но противиться её обаянию Мей не мог; он дорожил каждым мгновением, проведённым с ней.

Они спустились, и в Большом зале всё уже было готово. Более того — семья Ниис с аппетитом уплетала баранину с овощами. Точнее — вся, кроме Таллиама и Керда, которых за столом почему-то не было (впрочем, по поводу Таллиама всё было ясно — скорее всего, сегодня ему кусок в горло не лез). Да ещё к Маире слово «уплетала», пожалуй, относилось мало — она всегда ела томно и изящно, крошечными кусочками.

— Добрый вечер, — сказал Мей, шлёпаясь на своё место — рядом с Веттоном. Его порция начинала остывать. Лорд Ниис кивнул ему и отпил вина из кубка, приветливо отсалютовав им перед этим.

— Как продвигается Ваша работа? — любезно спросила леди Ниис — она выглядела порядком утомлённой беготнёй по поводу свадьбы.

— Работа? — переспросил Мей, ножом отпиливая баранину. Он много раз говорил, что ничем определённым не занимается, но забывчивая леди Амельда, видимо, продолжала считать его не то чудаковатым учёным, не то странствующим поэтом. — Я только изучаю некоторые книги, миледи.

— Мей просто выжидает время, матушка, — промурлыкал Веттон; отъевшись и отдохнув дома, он стал похож на сытого кота. — Как скоро прибудут Леверны?

Леверны были одним из древних — хотя и не древнее Ниисов — аристократических родов, и Мей видел их имена в разных генеалогических перечнях, которые изучал в Долине. Он даже помнил их герб — змею, увенчанную короной из листьев. Однако теперь он был прежде всего благодарен Веттону за то, что тот перевёл тему.

— Через пару часов, если ничего не случилось в дороге, — леди Амельда тяжело вздохнула. — Вейр, дорогой, нельзя пачкать скатерть.

Боковым зрением Мей зацепил лёгкую, почти неприметную улыбку Анны. Почувствовав его взгляд, она осторожно пододвинула к нему блюдо с ореховым пирогом.

— Не забудь попробовать потом, Мей. Это пекла тётушка Фэнни, она весьма талантлива в своей сфере.

Многих рассмешила эта формулировка. Лорд Тернегар усмехнулся в бороду.

— Иногда мне кажется, что леди Анна училась остроумию в Академии за Рекой Забвения.

— Не согласна с Вами в том, что остроумию можно обучиться, милорд, равно как и в том, что я имею счастье им обладать, — гладко ответила Анна. Мей заёрзал на своём стуле с высокой резной спинкой. В секунды, подобные этой, он всё ещё ощущал себя полным неучем и деревенским дурачком.

— Какая же у тебя сила воли, старина, — еле уловимо шепнул Веттон, наклонившись к его уху. Мей знал, какой у Анны чуткий слух, и поэтому густо покраснел. Что она может подумать после этого?

Его спас вошедший слуга. Точнее, вбежавший.

— Милорд, миледи, господа, — выпалил он и закашлялся, раскланиваясь. — Простите за беспокойство... Вы срочно нужны... Случилось непредвиденное...

— Дерек, говорите по существу, — одёрнула его леди Амельда, промокнув губы кружевной салфеткой (она знала по именам всех слуг в замке). — Что произошло?

— Лорд Таллиам и лорд Керд возле конюшни, — пролепетал несчастный Дерек. — И они... Они подрались.

Сгущались сумерки. Когда они всей гурьбой прибежали к конюшне, дело принимало опасный оборот. Братья в полном молчании катались в грязи и старательно мутузили друг друга; перевес при этом явно был на стороне Керда. Было странно и жутко видеть их, всегда прекрасно ладивших, за таким неподобающим занятием. Вокруг столпились слуги; многие из них тайком усмехались, но подойти никто не решался.

— А ну прекратить, живо! — вскрикнул лорд Тернегар, багровея от гнева. Он выхватил у кого-то горящий факел и подбежал к сыновьям, размахивая им, как воин мечом. — Что вы себе позволяете, подлецы? Может, это я завтра женюсь?!

— Какой позор! — запричитала леди Амельда, заламывая руки. — Фэнни, пожалуйста, уведи детей... Мальчики, что могло вас так поссорить?

Веттон пошёл помогать отцу. Мей ринулся было за ним, но тот неожиданно властным жестом остановил его.

— Пусть сами разбираются, — шепнула Анна, придерживая его за локоть. — Мне это не нравится, тут что-то не так.

— Да уж, — сказал Мей, растерянно глядя на то, как лорд Ниис всей тяжестью стискивает Керда, отчаянно вырывающегося, с остекленевшими глазами, а Веттон пытается держать изодранного, грязного, тяжело дышащего Таллиама. Из конюшни доносилось ржание, от псарен — лай встревоженных собак.

— Будьте вы прокляты, если сейчас же не скажете мне, что заставило вас так себя вести! — рявкнул лорд Тернегар. Он хорошенько встряхнул Керда (у Мея от такого искры бы из глаз посыпались), но тот невозмутимо промолчал; оба Нииса будто онемели.

Леди Амельда начала тоненько всхлипывать; Мей подумал, как нелегко, наверное, Веттону держать Таллиама, который, впрочем, вроде бы стал успокаиваться. И вот случилось нечто совсем уж непредвиденное: Керд легко, как угорь, вывернулся из отцовских железных объятий, в один прыжок подскочил к Мею и повалил его в ту же грязь. Ничего не успев сообразить, он стал отбиваться, и они покатились по земле. Керд, конечно, был сильнее, да и натренирован лучше; вскоре он деловито уселся на Мея, всей тяжестью навалившись ему на рёбра и сдавливая руками горло. Сдавленно хрипя, Мей пытался сбросить его или хотя бы разжать пальцы; словно в тумане, он видел, как лорд Ниис с Веттоном безуспешно стараются стащить его. Положение становилось критическим — в планы Мея всё-таки определённо не входила смерть от удушья у входа в конюшню.