Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Ох уж эта Ниэре. Не поверишь, мон Кнеша — она одна доставляет больше хлопот, чем орава мальчишек.

Или:

— На днях она испортила свою лучшую накидку из айвасского шёлка — не представляю, какой она станет женщиной.

Или:

— Она мила, даже, можно сказать, красива, и неглупа, но её будущему мужу я не завидую.

Мон Кнеша отшучивался или молча улыбался в ответ. Он дарил ей подарки — сначала фрукты и сладости, потом — украшения, которые она никогда не носила, но берегла и часто перебирала перед сном. Иногда он наблюдал за её уроками; Нери никогда не была ни особенно талантливой, ни, тем более, усидчивой ученицей, но стремление скорее сбежать от книг придавало ей сил для быстрого схватывания всего нового. Больше всего мона Кнешу восхищало то, что Нери, как и он сам, пишет левой рукой и вообще владеет ею куда лучше правой. Учителя, которых нанимал мон Гватха, долго бились, пытаясь исправить этот распространённый врождённый порок; услышав же оценку приближённого рагнара, быстро поменяли своё мнение.

К слову, приближённым рагнара мон Кнеша стал не так давно — да и, как говорили многие, не мог быть им по праву крови. Он был очень, очень дальним родственником рагнара через брак кого-то из побочной ветви, и к тому же — незаконным сыном; приехал, когда двор рагнара стоял в Гельероне, в возрасте не старше двадцати. Говорили, что до почётного места в Совете Рагнарата он дошёл исключительно благодаря уму и умению располагать к себе. Ещё он был немыслимо богат — к его рукам стянулось много плодородных земель и даже золотые копи острова Заз. Рагнар вместе с семьёй обожал его, и многие Владетели разделяли его отношение — мон Гватха был тому примером. Конечно же, он осознавал, на что шёл, отдавая свою дочь человеку, Владетелем не являвшемуся, осознавал, насколько должен доверять ему для такого шага; но именно таким, видимо, и было его доверие — почти безграничным. В его, да и не только в его глазах мон Кнеша должен был быть идеальным зятем для него, мужем для Нери и будущим Владетелем древнего Маантраша.

Ближе к полудню на праздник начали съезжаться гости. Рабы едва успевали привязывать снурков и подавать им, уставшим от пути по жаре (стоял засушливый сезон), со свалявшейся шерстью, куски мяса. Большие мягколапые животные лениво потягивались или огрызались, подрагивая кисточками на ушах.

Мон Гватха отвёл для пира лучшие палаты в доме, и даже Нери, привыкшая к хлебосольности отца, поразилась изобилию, царившему на скатерти, вокруг которой рассаживались приглашённые. Серебрилась рыбья чешуя, восхитительно пахли караваи тёплого хлеба, поблёскивали разноцветные ягоды... Но больше всего было старого вина — оно лилось рекой, вызывая всё больше похвал от именитых монов и просто соседей. Неудивительно: день рождения Нери был одним из дней особого чествования духов винограда, и особенно третьего воплощения их предводительницы — Сваги.

Балки увили виноградными лозами, а над входом и по углам красовались венки и букеты; Нери и сама была вся в цветочных гирляндах. Она бы с радостью сняла их, в первую очередь лилии, душный аромат которых мешал сосредоточиться; но ничего не поделаешь, они должны символизировать её чистоту. Довольно скоро она устала от бесконечных улыбок, разговоров и подарков; сгорая от нетерпения и безуспешно ища глазами мона Кнешу, она не особо вслушивалась в пожелания. Музыканты старались, но Нери всегда больше нравилось слушать древние сказания под перелив струн.

— Ты отлично держишься, дитя, — вполголоса похвалил отец, наконец-то приблизившись к ней через толпу. — И к тому же настоящая красавица.

Нери молча поклонилась, спрятав улыбку. «Дитя» — мон Гватха никогда не обратился бы так к ней, не будь вокруг столько народу. Он взмок и покраснел от вина и духоты; она давно подозревала, что и его подобные празднества не приводят в восторг.

— Мамы не будет? — решилась спросить она. Ответом был укоряющий взгляд и еле заметное покачивание головой. Нери прикусила губу. Каждый раз, когда она пыталась возражать отцу по этому поводу, ничем хорошим её попытки не заканчивались. И всё-таки её мнение даже спустя столько лет осталось прежним: может, все и считают её мать безумной, но она никогда не поступала так, чтобы не иметь права сидеть за общим столом. Мона Рея была удивительно доброй и мягкой женщиной — и живым воплощением скорби мона Гватхи. Она потеряла разум, когда Ниэре не исполнилось ещё и трёх лет, так что она не помнила мать другой.

В тот день нянька её младшего брата, единственного сына в семье, не уследила за младенцем во время кормления возле реки, и люлька с ним опрокинулась.

Нери вздохнула и подняла кубок в ответ на чей-то тост; она сама не поняла, откуда в ней взялись такие мрачные мысли. Сегодня ей полагается веселиться; да и потом, разве это не радостно — помолвка с моном Кнешей? Разве ей этого не хочется?

— У тебя красивые волосы, мона Ниэре. Молодая листва не такая яркая, как они.

Нери подняла голову, чтобы увидеть, кто надумал польстить ей, и еле удержалась от вскрика. К ней обращалась застывшая неподалёку женщина-наг: человеческое белокожее тело ниже пояса переходило в мощное туловище буровато-зелёной змеи. Десятки тонких змеек шипели на голове неожиданной гостьи вместо волос, а в каждой из восьми изящных рук было что-то зажато. Другие гости периодически поглядывали на неё, но в целом вели себя так, будто ничего необычного не происходит, и Нери успокоилась.

— Спасибо, — выдавила она с лёгким поклоном. — Такие волосы у всех в нашем роду.

— Такая кровь, как у тебя, ко многому обязывает, — мелодично продолжила женщина. Её золотистые глаза оставались не то равнодушными, не то печальными. — Страшные силы доступны Владетелям Маантраша, и все они перейдут к тебе.

— К моему мужу, — поправила Нери.

— Может, и так. Странные обычаи твоего народа не для таких, как я, — часть змеек с головы женщины в миролюбивой дремоте примостились на её обнажённых плечах. — Ты удивлена моим приходом? Никогда не встречала мне подобных?

— Я удивлена такой честью, — осторожно сказала Нери, — и всего один раз видела двоих из народа мудрецов, несколько лет назад, при дворе рагнара.

— Ты говоришь вполне вежливо, — холодно улыбнулась наг, — и в меру цветисто, тогда как до меня дошли слухи о твоей неотёсанности. Теперь я вижу, что это ложь и ты просто не до конца стала женщиной; это дело времени. Так или иначе, я всегда буду ждать тебя в гости на наших землях. Прости, что не могу назвать тебе своё имя — думаю, тебе известно, что наши обычаи запрещают открывать его. Благодарю за гостеприимство, Ниэре из Маантраша, и поздравляю тебя с шестнадцатилетием. Можешь выбрать себе подарок, — и она протянула к Нери все восемь рук. Нери нерешительно кашлянула и оглянулась, но рядом не было ни отца, ни Шильхе, чтобы поддержать её. — Ну же, смелее, — поторопила наг.