Юлия Пушкарева - Прорицатель [СИ]

— Под знаменем наследника и предводительством Бенедикта, — напомнил Кнеша и шутливо щёлкнул Верию по носу. — Но не грусти, жемчужина моя. Мы что-нибудь придумаем. Недавно я получил новости, которые очень меня обрадовали.

— Нашлась Ниэре? — в голосе Верии смешались вежливый интерес и скрываемая ревность. Чрезвычайно забавно.

— О нет. Последний раз мою юную невесту видели рядом с Заповедным лесом. Очень может быть, что там она и сгинет. Как я могу думать о ком-то ещё, если со мной моя лучезарная звезда, — она с благодарностью прильнула к его руке, разве только не мурлыча от удовольствия. — Нашёлся кое-кто другой.

Какое счастье даже думать об этом. Если бы она знала. А впрочем, она бы не поняла — вообще никто бы не понял.

— Кто, повелитель?

— Тот, кого я давно ищу, — ответил Кнеша, помедлив. Посмотрел за окно в раме из переплетавшихся в жутком объятии змей. Отсюда были видны виноградники; рабы расходятся, значит — скоро час обеда и Совет.

Только бы это не было ошибкой. Только бы. Если они ошиблись или солгали, это станет величайшим разочарованием в его жизни.

А Нери... Ну что поделать. Маантраш с Владетельницей, ушедшей в Заповедный лес, — то же, что без Владетельницы вообще.

— Наверное, это кто-то важный для всего Рагнарата, повелитель? — елейным голоском спросила Верия. Кнеша хмыкнул. Ещё бы ей не хотелось выведать.

— Можно и так сказать, дорогая. И всё же прежде всего для меня... Мне пора идти. Есть пара срочных слов для наших надутых монов.

В круглом зале с высоким потолком уже собрался Совет. Моны рассаживались на огромной циновке: кто-то молодцевато, кто-то — покряхтывая от усилий (таких, совсем немолодых, было большинство). Кнеша бегло осмотрел их и благосклонно кивнул всем сразу. Разряженный, подобострастный Агдаха, чей исполинский живот казался набитым дынями; лукавый Зулах, часто мигающий водянистыми глазами навыкате; Решти, один из знатнейших Владетелей, который прекрасно владел мечом, луком и секирой и ездил в седле быстрее ветра, но соображал с великим трудом; верховный ритши-жрец Рагнарата, древний Тгахатон, молившийся духам непрерывно и с самозабвенным усердием... И ещё, разумеется, несколько менее значимых персонажей. В Совете, конечно, не хватало людей, подобных Бенедикту, зато в преданности всех присутствующих Кнеша не сомневался. Точнее — в их страхе перед ним. Он прошёл к своему месту и сел, скрестив ноги. Мальчик-раб немедленно подскочил с кубком вина, но он отмахнулся.

— Добрый вам день, досточтимые советники.

— Слава рагнару, — нестройным хором проблеяли в ответ.

— Есть ли что-нибудь срочное? — спросил Кнеша. Согласно традиции он должен был сам начать обсуждение всего, что ему было угодно. Но он с первых дней своего пребывания на троне недвусмысленно показал, как относится к традициям. Он, само собой, не был самоубийцей и прилежно выстаивал все тоскливые, скучные церемонии и обряды, но на заседаниях сразу пресёк любые регламенты.

Заседания стали короче раза в полтора.

— Новости с севера, о повелитель, — откашлявшись, произнёс Мирха, очень богатый, знатный человек и по совместительству муж Верии. Бесцветный и посредственный, он трепетал перед Кнешей до фанатизма, забрасывал его подношениями и лестью, но вряд ли заслуживал подлинного доверия. — Вылазки становятся чаще, вчера был атакован ещё один приграничный отряд. Продолжают поступать сведения о том, что рабы, велги и вольные эги массово переплывают за Заповедный лес...

— Убитых? — перебил Кнеша.

— Повелитель? — не понял Мирха.

— Сколько убитых в отряде?

Владетель замялся, и тут со свойственной ему прямотой вмешался Решти:

— Проще сказать, сколько выживших. Насколько нам известно, из четырёх дюжин осталось семеро.

— Да позволят им духи возродиться в птицах или вековых деревьях, — проскрипел Тгахатон, возведя к небу глаза и морщинистые руки, покрытые канатами вен.

Мирха открыл было рот, чтобы что-то добавить, но Кнеша не позволил ему занимать драгоценное время.

— Что ж, многоуважаемые советники, у меня для вас сообщение. Мы выступаем на север. Против мона Бенедикта, который нагло покушается на святую рагнарскую власть.

Повисло недолгое молчание, которое важно нарушил Решти:

— А я и говорил — давно пора.

— И когда же, повелитель? — робко поинтересовался Агдаха.

— В ближайшее время. Я хочу, чтобы вы объявили войну. Я хочу, чтобы все основные силы были брошены на это. Прикажите стянуть к Заповедному лесу всех пеших и всадников из Альдарака, Берх-Лии, Сальды.

— Но, повелитель...

— Будет мало — объявить внеурочный рекрутский набор по всему Рагнарату. Срочно разослать письма и глашатаев. И всё командование в Бачхаре — ко мне. Сегодня же, вечером.

— Позволь говорить твоему рабу, повелитель, — взмолился молчавший до сих пор Зулах. — Такие дела не делаются поспешно. Война требует золота, и верных людей, и хорошего плана. Первого и второго у тебя недостаточно, а третьего и вовсе нет.

— Да спасут нас духи, новое кровопролитие, — вздохнул Тгахатон в своём углу циновки. На него, как водится, никто не обратил внимания. Кнеша улыбнулся. Он знал силу своей улыбки и своего слова.

— Я буду удивлён, если ты посчитаешь мой план дурным, высокоучёный Зулах. А золото и люди найдутся. Возможно, даже не только люди...

— Это опасно. Воины будут дезертировать, повелитель, — колыхнулось пузо Агдахи под расшитым цветами шёлком. — Простой люд бежит к Бенедикту, уж не взыщи.

Да уж, просто поразительное открытие.

— Делайте, как я сказал, — терпеливо повторил Кнеша и поднялся. — Скоро я назначу день выступления основных сил. Момент благоприятный — мир с кентаврами и великанами, так что ждите... А ты, Тгахатон, погадай о моём успехе на птичьих внутренностях.

Измученный голодом, Мей чуть не завопил от радости, когда они набрели на дерево, усыпанное плодами. Вокруг его могучего ствола образовалось свободное пространство, и ветви гнулись к земле под тяжестью золотистых, крутобоких, покрытых еле приметным пушком ароматных шаров. Мей даже не понял толком, как оказался возле чудного видения, но только рука его уже тянулась к одной из веток. И тут по этой самой руке его довольно больно ударили.

— Смотри на меня! — приказала Нери, с неожиданными ловкостью и силой оттягивая его назад. — Это гибель-дерево. Съешь кусок — и умрёшь в муках.

Мей застонал.

— Да есть в этом проклятом лесу хоть что-то съедобное или просто не опасное?

Нери удивлённо приподняла бровь. Она смотрела на Мея снизу вверх, но тем же неподражаемым взглядом владычицы, который его не то смешил, не то пугал.