Ольга Романовская - Зачет по приворотам [litres]

– Готово!

Ректор поманил друга, однако первой в котелок заглянула любопытная Маргарит. Вытянув шею, она перегнулась через соседний стол и уставилась на бурую жидкость сомнительного запаха.

– Фу! – Ведьмочка зажала пальцами нос.

– А вы фиалки ждали, юная леди? – поддел ее Антуан. – Это вам не любовь, а чужая сущность. Ну, если вдруг, завещание в банковской ячейке «Первого торгового».

Темный маг смело зачерпнул зелья и, помедлив мгновение, быстро сделал необходимые три глотка. Сначала ничего не произошло, только сердце забилось чаще. Потом де Грассе бросило в жар. Тело ломило, скручивало. Особенно сильная боль терзала туловище от паха до шеи. Скосив глаза, мертвенно-бледный Антуан понял почему: у него росла грудь и исчезали признаки мужественности. Бедра тоже раздались, плечи, наоборот, уменьшились. Отросшие волосы защекотали щеки. Кольца со звоном упали на пол – пальцы тоже поменяли размер.

– Ну, как? – перебарывая недомогание, с надеждой поинтересовался де Грассе.

Он судорожно вцепился в столешницу и, стиснув зубы, из последних сил держал лицо перед студенткой. Второй раз Антуан оборотное зелье пить не станет, пусть мучается кто-то другой.

– Похож! – критично осмотрев приятеля, вынес вердикт ректор.

– Тогда сдавай Селестину страже и расправляй крылья. Мелочь запри в общежитии, а то действительно рванет изображать героиню.

Так странно, непривычно – чужой голос, чужое тело. К последнему пришлось приноравливаться, заново учиться ходить, двигаться. Лич не должен заподозрить подвоха, де Грассе обязан в точности скопировать манеру Селестины.

– А ты?..

– Порталом. Магия никуда не делась.

Даниэль лежала на холодной земле, не в силах пошевелиться. Для соблюдения всех книжных штампов не хватало наготы, но Натан Олбрек не нуждался в дешевых эффектах. Красный огонек лампы в часовне мигал от порывов ветра. Именно там, перед самым носом небес, лич готовился стать могущественным, живым и бессмертным. Его тень то и дело мелькала в проеме распахнутой настежь двери. До леди Отой доносились обрывки фраз, больше напоминавших монолог сумасшедшего. Но девушка понимала, это не бессвязный набор слов, а древняя магия. Даниэль в который раз потянулась к дару. Бесполезно, она перестала его чувствовать. Скоро отнимутся ноги и руки, но Натану нет никакого дела до фигурки в бальном платье на снегу. Ему нужна только ее смерть. И все же Даниэль надеялась. Она не сдавалась, хотя бы мысленно держала оборону. Девушка верила, де Грассе успеет, найдет ее по оставленной ниточке и в клочья разорвет лича. А если нет… Успеть испытать светлое чувство за короткий век, отпущенный судьбой, – тоже неплохо.

– Готова?

Натан возник на ступеньках часовни. Он разделся до пояса и держал в руках нож.

– Давай уже! – дерзко ответила Даниэль. – Ты столько месяцев пугал, пора перейти от болтовни к делу.

Губы посинели от холода, но девушка не собиралась молчать. Нет, молить о пощаде она не станет, леди Отой уйдет достойно.

Вместо ответа ветер разнес все тот же зловещий шепот, который прежде звучал в часовне. Девушка ощутила резкую боль в груди, такую сильную, что из глаз брызнули слезы. Темное облачко проявилось, вышло за пределы тела, но пока не порвало связи с хозяйкой. Лич попробовал снова и выругался: дар не желал переходить былому владельцу.

– Где носит Селестину? – в злобе выкрикнул Натан.

– Что, сил не хватает? – торжествовала Даниэль.

– Заткнись!

Лич стремительно спустился и влепил девушке звучную пощечину. Казалось, у нее опухла половина лица, мужчина не поскупился на силу. Пришлось действительно замолчать: леди Отой временно не могла разомкнуть челюсти. Однако даже в таком незавидном положении Даниэль боролась. Обладай она хоть капелькой стихийной магии Элжбеты, наверняка бы испепелила лича. Но, увы, девушка могла лишь выдумывать тридцать три способа умерщвления ненавистного врага.

Ткань окончательно превратилась в ледышку. Собственно, уже неважно – судя по поведению Натана, скоро все закончится. Но не на победной ноте: Даниэль заготовила мучителю сюрприз. Она не могла прибегнуть к дару, кусаться или царапаться, поэтому надеялась на силу мысли. Если леди Отой хоть чуточку темная, перед смертью успеет проклясть врага. Даниэль читала о такой способности в хрестоматиях, которые в последнее время заглатывала в огромном количестве. Нужно постараться, и Тьма придет за Натаном Олбреком.

– Наконец-то!

Сидевший на ступеньках часовни лич встрепенулся и повернулся к воротам. Даниэль не видела, кто там пришел, и полагалась только на слух. Хотя догадаться несложно, пару минут назад Натан поминал Селестину.

– Простите.

Голос ведьмы звучал странно. Леди Отой не могла отделаться от ощущения, что он стал ниже. Или у нее уже начались галлюцинации от холода? Похоже, нет, раз Натан задал тот же вопрос.

– Ректор. – Селестина вступила в полосу алого света и остановилась перед личем. Выглядела она изрядно потрепанной, прическа превратилась в «воронье гнездо». – Огонь задел горло. Я чудом осталась жива.

– Выходит, они поняли, кто ты? – нахмурился Натан.

Даниэль злорадствовала. Пусть она умрет, но и ведьма останется на кладбище.

– Увы! – вздохнула Селестина. – Треклятый Антуан! Вечно сует нос не в свое дело.

– И где он, не увязался следом?

Воздух вокруг пальцев лича тревожно засветился. Ведьма, сообразив, чем ей это грозит, испуганной скороговоркой заверила:

– Не беспокойтесь, у него и лорда Уоррена слишком много проблем в актовом зале.

– Ты? – Натан довольно усмехнулся и впитал магию. – Хорошо придумала, хвалю. Но хватит разговоров, пора приступать. Все помнишь?

– Безусловно.

И снова Даниэль привиделось, будто что-то не так. Селестина смотрела на нее в упор, словно обращалась к ней, а не к учителю.

– Тогда бери девчонку и тащи сюда. Пора высосать дар и пополнить мои силы свежей кровью.

Несмотря на то что леди Отой предполагала подобный исход, все внутри ее обмерло. Хотелось брыкаться, кричать, но эмоции бессильно бились внутри. Она не хотела умирать, до последнего момента верила, что-то произойдет, ее спасут.

Ведьма легко, словно пушинку, взвалила Даниэль на плечо. Та повисла словно куль, не способная даже мычать.

Ступени крыльца – как ступеньки эшафота.

Лич поджидал свою жертву у старинной алтарной плиты. Он скинул с нее цветы и божественное изображение, превратив кусок известняка в камень заклания. Вокруг постамента горел неровным синим пламенем рисунок из двух вписанных друг в друга треугольников. В каждом секторе Натан углем вывел непонятные символы, напоминавшие каракули ребенка.

– Вырезай сердце медленно, чтобы она потеряла как можно больше крови, – дал указания лич. – Потом рассечешь его на кусочки, положишь в каждом углу и отойдешь за рисунок.