Корнелия Функе - Повелитель драконов. Перо грифона [litres]

– Я тебе все перья выщиплю, рыжая ты ворона! – рявкнул на него с высоты Хотбродд. – Я сделаю ремень из твоего змеиного хвоста, а из шкуры сошью себе штаны!

Тролль так яростно бился о стены клетки, что корзина раскачивалась, словно язык колокола, и Бен с Барнабасом уже видели себя со сломанной шеей у подножия трона. Но плетеные клетки грифонов повидали немало буйных пленников: крокодилы и мраморные кошки отстаивали свою свободу так же отчаянно, как и тролль.

– Гм. – Краа явно позабавила речь Хотбродда. – Ты мне напоминаешь одного демона, которого я разорвал на куски лет шестьсот тому назад. Его мясо было такого же неаппетитного цвета, как у тебя.

Хотбродд излил на него весь свой запас викингских ругательств. Но Краа уже снова повернулся к Шрии:

– Знаешь что, племянничек? Я, пожалуй, оставлю тебя в живых, пока мы не распродадим или не убьем всех твоих помощников. Худшей боли я тебе причинить не могу. Твоя мать переживала за каждую букашку, которую ненароком заглатывала на лету. Сочувствие… Зачем нам пропускать через себя то, что чувствуют другие? Единственное сердце, к которому стоит прислушиваться, это наше собственное. Ни одно создание на свете не сравнится с грифоном!

– Однако ты прислуживал людям за золото. Ты был всего лишь крылатым рабом их царей!

Голос у Шрии был совсем не такой, как у Краа. В нем слышались пение гиббона и ветер, ворошащий зеленые листья и пестрые перья. Шрии не был родом из далекой пустыни – он был сыном этого острова.

– Твоя сила! Ты всю ее растратил на обогащение. А ведь им даже не наешься, твоим золотом. Любой крокодил лучше тебя. От любого жука на этом острове больше пользы, от любой рыбы в океане. Ты паразит, Краа, и я вызываю тебя на бой. За всех, кого ты продал, хотя они верили и служили тебе.

Среди обезьян поднялся ропот, а птицы встревоженно захлопали крыльями.

Но Накал вновь ударил жезлом по платформе и пронзительным свистком призвал всех к молчанию.

– А, снова эти старые сплетни, которые распространяешь ты и твои сообщники! – Краа склюнул белку-летягу, пролетевшую слишком близко от его клюва, и заглотил ее целиком. – Как это там у вас говорится? «Краа продает даже своих подданных. Он продает своих вернейших слуг». Вранье! Я продаю предателей и воров. Ну и всякую шваль, которая рождена быть добычей охотника.

– Вот как? – Голос Шрии был клекотом орла и рычанием льва. – А что сталось с твоим последним жезлоносцем? Накал никогда не спрашивал, куда он подевался? А где те лори, что написали твой портрет – тот, который тебе не понравился? А где райские птицы, чье пение раньше слышалось по вечерам, и тот макак-альбинос, чье гнездо висело прямо под твоим дворцом? Никто на этом острове не чувствует себя в безопасности! Ты ценишь только блестящие финтифлюшки, которые приносят тебе браконьеры, да ракушки, которыми ты и остальные точите клювы!

Краа снова угрожающе расправил крылья и так сердито захлопал ими, что клетки, качаясь, стукались друг о друга, а Хотбродд чуть не придавил Бена и Барнабаса. Даже обезьяны и летяги, устроившиеся на ветках над троном Краа, едва не попадали вниз; а что-то и в самом деле свалилось оттуда, с пронзительным криком шлепнувшись прямо перед Краа. Накал подобрал непонятное существо и поднял над головой.

– Мухоножка! – закричал Бен. – Эй, ты, отпусти его!

Но никто не обратил на него внимания.

Краа с любопытством наклонился к гомункулусу, но тут с веток над троном соскочила еще одна фигура и приземлилась рядом с Накалом.

– Не тронь его, пернатая кошка! – донесся до Бена пронзительный голос Лолы. – А ты, – она направила на носача свой крошечный сигнальный пистолет, – немедленно отпусти моего друга, а не то жить тебе осталось считаные минуты!

Лола, несомненно, была одним из храбрейших созданий, каких когда-либо встречал Бен, но не всегда самым здравомыслящим. Один из скорпионов-шакалов схватил ее клешней, даже не поморщившись от выстрела из сигнального пистолета, отрикошетившего от его золотого панциря.

Бен в бессильном отчаянии тряс прутья своей клетки.

Даже Барнабас побледнел, а Хотбродд издал рык, какого не постыдились бы и сами грифоны. Тролль был очень привязан к летающей крысе, хотя и старался не показывать этого окружающим.

– Нет, ты только посмотри! – Краа с таким интересом наклонился к Лоле и Мухоножке, что едва не уткнулся в них клювом. – Грызун-паразит и дженглот! Ну и союзников ты себе набираешь, Шрии!

– Я никакой не дженглот! – воскликнул Мухоножка дрожащим, но очень решительным голосом. – Я гому…

– Нет-нет! – пронзительно перебила Лола. – Он дженглот. Конечно он дженглот, да еще какой! Очень опасный, очень ядовитый дженглот! А крыса сейчас покажет тебе, помешанная на золоте птица пустыни, – Лола промахнулась на миллиметр, пытаясь пнуть сапогом в нос державшего ее скорпиона-шакала, – кто тут паразит!

У Бена перехватило дыхание. Краа приподнял голову и задумчиво посмотрел на двух крошечных созданий, как бы размышляя, кого из них склюнуть первым.

– Что скажешь, Накал? Крыса, одетая, как человек, и дженглот с кожей белой, как слоновая кость, – за такой товар можно получить хорошую цену, как ты считаешь?

– Истинная правда, ваше величество! – подобострастно отозвался Накал. – Любой собиратель редкостей отдаст все, чтобы только заполучить их в свою коллекцию. А что они такие мелкие, так это даже лучше: их можно перевозить в обычной птичьей клетке.

Лола хотела что-то ответить, но Накал уже вытянул ее из клешни скорпиона-шакала и засунул в мешок вместе с Мухоножкой.

– Боюсь, у нас не осталось надежды на спасение! – прошептал Барнабас Бену. – Хотя… мы не раз уже так думали, правда? А всё еще живы и здоровы.

Бен кивнул, но не очень убежденно. Не потеряй он пластину Лунга, сейчас он позвал бы дракона на помощь. Ради Мухоножки! Краа одним прыжком соскочил с трона, последний раз торжествующе взглянул на клетку Шрии и шагнул к краю платформы. Скорпионы-шакалы разогнали толпу на его пути, угрожающе щелкая клешнями, а потом вскарабкались по мощным задним лапам грифона и скрылись у него под крыльями.

– Отнесите пленников к грифоновым деревьям! – крикнул Накал.

Краа двумя мощными ударами крыльев уже вознесся к своему дворцу.

Прочие грифоны повиновались. Они зажали в орлиных когтях лианы, на которых висели клетки, и поднялись с ними в воздух. Двое грифонов взялись за клетку с Шрии. Их остановил крик Краа, режущий, как острие ножа.

– Нет, этот остается здесь! – провозгласил он от дворцовых ворот. – Вы что, не слышали, что я сказал? Он умрет последним. Я обрежу ему когти и крылья и буду кормить золотом, которое выручу за его прислужников, пока оно не забьет ему глотку. Тогда я вырву сердце из его пестрой груди и съем. Хотя оно, наверное, мягкое и приторно-сладкое на вкус, как перезрелая дыня.