Вероника Батхен - Лигр [litres]

– Чего вы хотите?

– Для себя – ничего. Но для других… Я хочу, чтобы люди узнали правду.

Динка никогда раньше не обращалась к экипажу корабля по общему коммуникатору, и она ловит себя на том, что переживает из-за своего внешнего вида: небрежность в одежде, два свежих фурункула на лбу. Две легкие, но уже заметные морщинки у переносицы. Если бы Пандем был с ними, этого бы не было, но что толку мечтать о несбывшемся? Пандема нет. Пандема не было. Пандем умер. Пандем был коллективной галлюцинацией. Сейчас она скажет об этом всем, выполняя волю психопата с виртуальной гранатой в кулаке. Иначе… случится что-то непоправимое. А может быть, оно уже случилось. Может быть, виртуальный вирус зла, как радиация, проник в каждого человека. Может быть, он уже во мне?

С 17.00 по 19.00 по условно-земному времени Полозову будет не до нее. Он будет решать важные стратегические задачи с высшим руководством корабля, и Динка успеет осуществить свой замысел – рассказать правду. Ввести пароль. Нет, не тот. Еще раз.

– Я поменял все пароли, – слышит она знакомый голос за спиной, – что ты здесь делаешь?

– Экипаж должен знать, что Пандема нет с нами.

– Зачем? – удивляется Полозов.

– Просто потому, что это правда. Потому что я устала от вранья.

– Такое знание не для всех. Только для сильных духом. Мы просто все устали. – Его голос звучит мягко и сочувственно, но глаза смотрят отстраненно.

– Мы сойдем с ума, – говорит Динка, – весь экипаж на взводе.

– Я просто не хочу разводить панику. Такое знание не для всех. Только для сильных духом. Выключи монитор и поспи немного.

– Что он сказал тебе, Полозов, тогда в последний день своего контакта?

– Он сказал, что будет ждать нас, наших потомков. На планете. Все правда, Динка. Все правда. Я не слышу Пандема, но я знаю, что мои дети, наши с тобой дети его услышат. По ту сторону путешествия. Я верю в это.

– Если бы Пандем был с нами, он не одобрил бы ложь, – решительно говорит Динка. – Я не буду больше молчать.

Она не боится Полозова, даже когда он направляет на нее пистолет, она не верит, что он действительно выстрелит. Она чувствует, что Пандем с ней. Что он изгнал страх. И что готовая принять ее раненую душу Вселенная – прекрасна!

А вот в этом разделе первоочередное внимание уделяется «скрещению миров». Прежде всего, разумеется, тех миров, которые созданы самими Дяченко. Но и скрещение какого-либо из их миров с нашей реальностью (порой довольно неожиданное!) тоже будет. Впрочем, кто знает: может быть, любой мир есть текст – и ту реальность, в которой мы существуем, на самом деле кто-то написал?

Но это, как сказали бы классики, совсем другая история.

Есть такой термин – «кроссовер». Автомобилистам он известен в своем варианте: как «гибрид» обычного автомобиля с внедорожником; а любителям (и профессионалам) фантастики – в своем: «художественное произведение, в котором смешиваются элементы и герои нескольких независимых вселенных».

Итак, время кроссоверов. В том числе между фантастикой и действительностью.

Нет у Дяченко такого романа – «Ремарка». И повести нет. И рассказа. Впрочем, читатели, скорее всего, об этом догадались сразу. А что есть? Есть уже известный нам рассказ или повесть «Кон», где все события пропущены через театральную сцену, есть роман «Пещера», в котором мир снов жестко и даже жестоко пересекается с дневной реальностью. И есть роман «Казнь», главная героиня которого, сочинительница Хмель, «подарила» свою фамилию главной героине рассказа Лукьяненко в качестве имени (фамилия-то у нее, гм, взята по ассоциации).

Перед нами довольно необычная литературная форма: псевдорецензия, обзор несуществующего произведения… который сам становится отдельным литературным произведением. Такие псевдорецензии, серьезные или ироничные, а чаще сочетающие в себе то и другое, известны уже с очень давнего времени: и Франсуа Рабле ими баловался, и Джонатан Свифт… Но свое второе рождение они обрели именно в фантастике, за что мы примерно в равной степени должны быть благодарны Борхесу и Станиславу Лему. Со времен которых тоже немало времени прошло. Однако и для современных мастеров это направление, как видим, не запретно!

По материалам эхоконференции RU.LUKIANENKO

Вечером в пятницу мы с Павлом Вязниковым имели увлекательный разговор о творчестве Марины и Сергея Дяченко. Результатом этого стала небольшая рецензия, которую я и счастлив предъявить на суд уважаемой публики…

С огромной радостью увидел я на книжном лотке припорошенный снегом томик с именами «Марина и Сергей Дяченко» на обложке. Особенно когда понял, что книга выпущена в издательстве «Новая космогония», постоянно радующем нас неожиданными произведениями известных писателей-фантастов.

Некоторое эстетство прослеживается уже с титульного листа, где имена авторов написаны мелким шрифтом, а крупно напечатано:

РОМАН

РЕМАРКА

(ВЫХОД)

Постараюсь же, учитывая редкость книг «Новой космогонии», возможно подробнее рассказать о новом романе Дяченок.

Действие происходит в неназванной европейской стране. Внимательный читатель найдет в ее описании и украинские мотивы, и чешские, и даже сербо-хорватские. Впрочем, гадать о месте действия бессмысленно – история, рассказанная в «Ремарке», интернациональна. В центре повествования – молодая девушка Хмель Косяк, заканчивающая школу и готовящаяся к экзамену на аттестат зрелости. Уже в первых главах, где мы наблюдаем повседневную жизнь Хмель, ее милые девичьи забавы – колядование, гадание с подругами у зеркала, наивную влюбленность в надменного красавца-одноклассника Эдрика, нами овладевает ощущение приближающейся беды. Каким-то образом беда связана с получением аттестата зрелости, с «пьесой», с повторяющимся рефреном «весь мир – театр, а люди в нем актеры». Но лишь к третьей главе мы узнаем единственное, но кардинальное отличие мира «Ремарки» от нашей действительности.

В «Ремарке», заканчивая школу, выпускники обязаны сыграть пьесу – на нее приходят в основном родственники и друзья самодеятельных актеров. В каждом городе и даже крупном селе для этого существует особый Театр. А пьеса для каждой группы подростков разная.

Кому-то достается камерная постановка на двух-трех актеров. Кому-то – моноспектакль (это самое страшное, но мы не сразу понимаем почему). В основном же ставятся большие пьесы, с массой действующих лиц, главных и второстепенных. Мистическая составляющая романа заключена в том, что вся дальнейшая жизнь молодых людей будет проистекать согласно успеху или неудаче в постановке. Сыграл человек прекрасно роль героя-любовника – и будет ему счастье в любви. Отыграл с блеском пусть даже эпизодическую роль «кушать подано!» – и станет знаменитым ресторатором. А вот если провалился, был освистан или встречен холодным молчанием зала… причем искренним молчанием – зрители не могут быть неискренни, даже друзья и родные актеров…