Лорел Гамильтон - Трепет света

— Что ты имеешь в виду?

— Я могу устоять перед ним, но она сейчас кажется таким красивым ребенком. Чувствуешь такое умиротворение, глядя на нее.

— Чувствуешь внушение?

Мэйв кивнула с очень серьезным выражением лица, глядя на меня.

— Мы проведем собеседования с несколькими нянями не людьми. Я позвоню в агентство, посмотрим, есть ли у них кто-нибудь. Если они никого предложить не смогут, тогда нам нужно обратиться к более широкой общественности фейри.

— Согласна, и пока мы кого-нибудь не подыщем, Рите не стоит больше помогать с тройняшками, — сказала я.

Брилуэн захныкала, и Мэйв начала укачивать малышку из стороны в сторону. Та почти мгновенно успокоилась, огромные глаза стали сонными.

— Никто из людей не должен находиться с ней рядом, Мередит.

— Откуда ты узнала, что Брилуэн нравится, когда ее качают именно так: из стороны в сторону, а не вверх-вниз?

Мэйв уставилась на крошечную девочку.

— Я… Я не знаю. Я просто знаю, чего она хочет.

— Ты можешь прекратить качать ее? — спросила я.

Мэйв остановилась, Бри снова захныкала, продолжила качать — и девочка успокоилась.

— Она начинает плакать всякий раз, как я останавливаюсь.

— Все равно попробуй остановиться, — велела я.

Мэйв попыталась, но мгновенно снова начала укачивать малышку.

— Нет, не могу, ненадолго.

Мы уставились друг на друга, и впервые я испугалась Брилуэн, потому что магия с годами становится лишь сильнее. Ей всего неделя отроду, какой же она станет через несколько лет?

— Возможно, никому из нас не следует самостоятельно ухаживать за Бри, — мягко проговорила я.

Мэйв подошла к кроватке, почти полностью розовой. Она была куплена, когда я уже была в больнице, и Китто позволил продавцу рассказать ему о розовых ленточках и маленьких овечках. Мэйв смогла уложить Бри в люльку, но как только малышка начала возмущаться, снова потянулась к ней, чтобы взять ее на руки.

— Не трогай ее, — велела я, прижав Гвенвифар ближе к себе.

Мэйв обернулась ко мне, но Брилуэн заплакала, снова привлекая к себе внимание.

Теперь и Лиам стоял возле кроватки.

— Возьми ее, мамочка, она хочет на ручки.

Мэйв подхватила Лиама, держа его так, чтобы ему было удобнее заглядывать в кроватку. С ребенком на руках, она смогла наконец отойти прочь, но мальчик не был этому рад.

— Мама, возьми Бри, не меня!

Он начал вырываться из ее рук. Мэйв отпустила его, и мальчик подбежал к плачущей малышке. Мэйв хотела было последовать за ним.

— Возьми на руки, Аластера, — сказала я.

Мэйв подошла к моему мирно спавшему сыну и аккуратно подняла его на руки. Он так и не проснулся, хотя собаки начали подвывать у ее ног, особенно его щенок.

Мэйв обернулась ко мне.

— Теперь я могу устоять перед ее требованием.

Лиам протянул свою крошечную ручку через прутья решетки и коснулся ладошки Брилуэн.

— Возьми, Бри. Возьми, мамочка!

Мы с Мэйв посмотрели друг на друга.

— Ей всего неделя, Мередит.

— И не говори.

— Если все станет хуже, сильнее…

— Я знаю, — ответила я.

— Почему, держа другого ребенка на руках, можно противостоять этим чарам? — спросила она.

— Я не знаю.

— Слышала я рассказы о тех, кто был так прекрасен с детства, что каждый увидевший их был очарован, но я полагала, они слегка преувеличены, теперь я в этом не так уверена.

— Есть ли у нас здесь кто-нибудь, кто был настолько же притягателен в таком юном возрасте?

Мэйв прижала Аластера ближе, задумавшись.

— Айслинг. Говорят, люди влюблялись в него, даже когда он был ребенком.

— Я видела, как одна из женщин вырвала себе глаза, чтобы он не мог управлять ей с помощью своей красоты.

— Это был человек?

— Нет.

— Кто-то из младших фейри?

— Нет, сидх.

Мэйв содрогнулась, да так сильно, что Аластер тихо протестующе всхлипнул. Его щенок заскулил у ее ног.

— И помогло? — спросила она.

— Что именно?

— Когда она выцарапала себе глаза, он больше не имел над ней власти?

— Она смогла перестать отвечать на его вопросы как на духу, но все равно была без ума от него, по-прежнему была волшебным образом по уши влюблена. Он напомнил ей, что последнее, что она увидела, последнее, что запомнила, было его лицо, и она заплакала. Она рыдала кровью прямо на свои ладони.

Я подняла Гвенвифар так, чтобы вдохнуть запах ее макушки, такой чистый, свежий запах, с которым все кажется в порядке.

— Ему запретили использовать свои чары в сражениях, казалось, слишком чудовищным заставлять своего врага полюбить тебя, — рассказала Мэйв.

— Я на самом деле не понимала, что из себя представляет его сила. Ну, то есть я слышала истории, отчего он закрывает лицо вуалью, но никогда всерьез не воспринимала, пока не стало слишком поздно. Соглашусь, некоторые силы слишком чудовищны, чтобы ими пользоваться.

— Ты владеешь руками плоти и крови, Мередит. Это две самые ужасные силы сидхов из существующих когда-либо. Куда уж ужаснее?

— Он пробуждает не похоть, а любовь, одержимость. Та женщина кричала, смотря на него во время их поцелуя, словно ничего чудовищнее не видела. Я ни за что не хотела бы заставлять делать то, что вызывает такой крик.

— Она была членом группы, пытавшейся убить тебя и твоих любимых мужчин, Мередит. У тебя не было выбора.

— Очень комфортно думать именно так, но в конце концов выбор есть всегда, Мэйв. Люди принимают решение, за какую грань они не выйдут, я же нашла другую, вот и все.

— Тебя это терзает, Мередит.

Я кивнула.

— По большей части своих поступков или поступков других я не чувствую угрызений совести, но этот заставил меня задуматься.

Мэйв шагнула ко мне и обняла свободной рукой, прижимая к себе, так что теперь мы вместе с Аластером оказались в кольце ее рук.

— Тогда мне так жаль, Мередит, правда жаль.

Я вдруг осознала, что плачу, но не была уверена отчего: возможно, дело в постродовых гормонах, или может в мысли о том, что мои прекрасные малыши, мои детки могут обладать такой чудовищной магией, что я и представить не могу. Большинство сил к сидхам приходят уже после достижения половой зрелости, но обе малышки уже продемонстрировали свои силы. У Гвенвифар есть родимое пятно в виде молнии, которое действительно порой бьет каким-то статическим разрядом, а у Бри… как это вообще назвать? Я держала на руках Гвенвифар, уткнувшись носом в сладкую темную макушку Аластера, и рыдала в объятьях Мэйв Рид, Золотой Богини Голливуда. В конце концов, титулы принцессы фейри или королевы кассовых сборов не имеют значения, пока мы остаемся просто двумя женщинами, двумя матерями, двумя подругами. Мэйв присоединилась ко мне в этом плаче, и я уверена, она сама не смогла бы ответить, отчего у нее на глазах были слезы.