Александра Лисина - Жнец

Демоновы силы…

Кажется, вы ошиблись, святой отец, когда утверждали, что новых жнецов в нашем мире нет и больше не будет. Потому что мои возможности больше нельзя объяснить обычным благословением или стремительным развитием темного дара. Не знаю, как и почему это стало возможным, если, по вашему же утверждению, проведенный отцом Лотием ритуал был совершенно обычным. Но что-то все же со мной произошло. Тогда, в Верле, или уже здесь, в столице. Что то, что дало мне возможность безнаказанно спуститься в первохрам и прикоснуться к темному алтарю. И больше не позволит без веской причины прийти в вашу келью, чтобы продолжить задавать опасные вопросы.

На улицу я выбрался ближе к полудню, когда успокоился, разложил все по полочкам и решил, что даже новые способности не заставят меня остаться дома. От доспеха и секиры, разумеется, избавился — даже в полуденную жару и на полупустых улицах была вероятность нарваться на мага, имеющего при себе визуализатор. К тому же первым местом, куда я зашел, было уже почти родное главное Управление, где не стоило привлекать чужое внимание. Однако Корна, несмотря на разгар рабочего дня, на месте не оказалось, так что мне пришлось отложить разговор насчет Роберта Искадо и ограничиться короткой запиской.

Пусть сам ищет жреца, способного вымолить для мальчишки благословение Фола. Так даже проще. Не понадобится лишний раз возвращаться в храм.

А вот конечный пункт моего путешествия располагался далеко от центра Алтира. Если точнее, притаился на окраине, в одном из самых непривлекательных для магов районов столицы, где находилось не просто много мест с повышенным магическим фоном, но где даже амулеты из-за этого порой работали со сбоями.

Чтобы добыть этот адрес, мне пришлось здорово повозиться. Но я не зря после визита в резиденцию Искадо проторчал в архиве целые сутки: ближе к рассвету сонный дежурный так хотел от меня отвязаться, что охотно назвал разделы, где годами хранились журналы регистрации посетителей, в том числе и десятилетней давности. Помогло и то, что герцог посоветовал Корну дать мне максимальный доступ к документам. И я был бы не я, если бы не воспользовался подвернувшейся возможностью и не выжал из этого максимум пользы.

Нужный мне дом располагался в самом начале длинной улицы и был, пожалуй, самым приличным строением из всех, что там находились. Невысокий, всего в два этажа, недавно покрашенный, он производил вполне благоприятное впечатление, несмотря даже на заколоченные ставни. Грязи перед крыльцом почти не было — видимо, кто-то ее недавно убрал. Старенькие ступеньки, конечно, давно следовало сменить, но если нынешний хозяин и впрямь когда-то работал в городском сыске, то скрипучие полы вполне могли играть для него роль дверного звонка.

Самого звонка или даже простого колокольчика на двери не имелось, так что в нее пришлось долго стучать. А когда дверь все-таки открылась и на пороге, источая густой аромат перегара, появился полуголый небритый субъект лет шестидесяти, я всерьез усомнился, что явился по адресу.

— Господин Ларри Уорд?

— Да, — подслеповато прищурился хозяин, одной рукой подтянув полосатые штаны. — Кто вы? Что вам нужно?

Я молча показал ему казенную бляху.

— Заходите, — буркнул этот тип, снова поддернув спадающие штаны. — По коридору направо. Там кухня. Я сейчас подойду.

Я проводил глазами сгорбленную спину со следами старых шрамов, отметил для себя дряблую кожу на боках и провисшее брюшко, но смолчал. После чего сделал несколько шагов по полутемному коридору и, остановившись на пороге указанного помещения, с некоторым недоумением оглядел захламленную кухню.

Странно, снаружи все вроде приведено в порядок, а здесь словно стая гулей порезвилась. Грязная посуда, целыми горами громоздящаяся в раковине, усеянный мусором и осколками разбитой чашки пол, немытое окно с посеревшими от пыли занавесками, да еще и источающее смрад помойное ведро, которое уже давно следовало вынести.

Не рискнув зайти в этот свинарник, я так и остался стоять на пороге, дожидаясь возвращения хозяина. Тот, судя по тому, как заскрипели доски на втором этаже, пошел наверх. Надеюсь, чтобы умыться и хотя бы почистить зубы. Оттуда вскоре донесся скрип пружин, шорох белья, звонкий шлепок и хрипловатый женский голос, что-то невнятно говорящий про «небритых козлов». Вскоре после этого стукнула дверь, послышался скрип деревянных ступенек. А еще через некоторое время из-за угла вынырнул Ларри Уорд — все в тех же полосатых штанах, но уже в майке и в накинутом сверху драном халате, из-под которого выглядывали такие же драные тапочки.

В зубах у него торчала зажженная сигарета, а сквозь дырку в кармане халата проглядывал какой-то предмет. Вероятно, амулет правды, если я правильно распознал окруживший артефакт зеленовато-красный ореол. Впрочем, заходить на кухню я все равно не стал, а лишь посторонился, пропуская хозяина, и снова занял стратегически важную позицию у двери.

— Пить будешь? — хриплым голосом осведомился господин Уорд, подойдя к столу и подвинув к себе первую попавшуюся чашку.

Я покачал головой: чашка была грязной, но хозяина это не смутило — вылив оттуда остатки старого пойла, он на булькал внутрь новое из стоящей рядом бутылки. После чего отошел к окну и, пыхнув табачным дымом, оперся спиной о подоконник.

— Ну? Чего надо? — ощерился он, показав желтоватые зубы.

Я мысленно вздохнул.

— Десять лет назад вы работали следователем в главном Управлении столичного сыска.

— Было такое дело. И что с того?

— А семь с половиной лет назад уволились оттуда по состоянию здоровья…

Уорд с мрачным видом отхлебнул из кружки.

— Сердце подвело. Тебе-то какая разница?

— Вы были последним, кто интересовался делом семьи де Ленур, — ровно отозвался я. — И последним, кто расписался за сохранность хранящихся там документов в журнале регистрации.

Да, пока я искал информацию по Роберту Искадо, то очень внимательно просмотрел заодно и те самые записи, благо дело Артура де Ленур лежало в той же коробке, что и дела парочки исчезнувших светлых. Но после смерти Оливера Гидеро мной никто не интересовался. Лишь восемь лет назад в журнале регистрации однократно мелькнуло имя Ларри Уорда, и все. Ну, если не считать Хокк, которая расписывалась за коробки, пока мы работали по делу умруна. И меня.

Возникал вопрос: зачем человеку, не имевшему никакого отношения к тому расследованию, понадобилось влезать в документы уже после закрытия дела? Кто вытащил из папки несколько важных бумаг и передал их моему учителю? Наконец, кто и зачем стер данные о моем побеге из Дома милосердия и заодно представил дело так, что в нем почти не осталось упоминаний о наличии у меня темного дара?