Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Лемпо [30] Лемпо – одно из имен лешего (не путать с Хозяином леса Тапио). Зачастую – бранное слово сродни русскому «чёрт». с ним, с зайцем! – упоминание злополучной охоты уязвило лесовика не на шутку. – Конём моим будет бревно, уздечкой – шест, а дорогой пусть послужит Хурттийоки! И бери мой проигрыш вдвойне, если не домчусь так до самого Сууривеси!

– Чего удумал! Вот врать-то! – со смехом закричали из толпы.

– С ума сошел! – проворчал Тиэра.

– Почему? – не понял Антеро. – Разве ваши парни не забавляются, плавая с шестом на брёвнах?

– Ещё как забавляются, и Кауко в таких забавах не последний! Подходящих речек у нас много. Но по Хурттийоки, Лихой речке – это уже слишком! – объяснил саво. – Она петляет по лесу, и валунов в русле не счесть! И ведь знает, негодный, что перед самым озером водопад сажени в три, если не в четыре! Как раз шею сломать!

А тем временем парни, окружившие Кауко, подзадоривали его, просили не медлить. Все были уверены, что веселый враль-охотник просто выдумал новую нелепую байку. Тропа проходила как раз по берегу Хурттийоки; далеко по лесу разносился шум воды, несущейся по узкому руслу, усаженному камнями. Никому бы и в голову не пришло довериться Лихой речке, встав на бревно и взяв длинный шест вместо весла. Но Ахтинен шутить не собирался. Лицо его сделалось суровым, походка – твёрдой и решительной. Никто и глазом моргнуть не успел, а Кауко уже подошел к брёвнам, которые сложил на берегу кто-то из местных лесорубов, выбрал подходящее, столкнул его в воду с невысокого обрыва и сам прыгнул следом, вооружившись шестом. В следующий миг он уже оттолкнулся от берега, стоя на полусогнутых ногах, бурный поток подхватил бревно и вынес на стремнину.

– Эге-гей!!! В речке много ва-лу-нов!.. – пропел Кауко.

Бревно закрутилось было на стремнине, но Ахтинен, ловко орудуя ногами и шестом, сумел выровнять его и направить по течению, которое сразу же унесло его за поворот реки.

И тут всем стало не до смеха.

– Кауко, остановись! Давай к берегу! – закричали одни.

– Ты сдурел! Убьёшься! – вторили им другие.

Где-то заголосила женщина. Все, кто был рядом, бросились вдогонку за уплывающим на бревне парнем. Впрочем, угнаться за ним оказалось непросто – люди, толпой бегущие по лесу вдоль извилистого речного русла, мешали друг другу. Ахтинен же нёсся все быстрее, то и дело пропадая из виду – повороты Лихой речки скрывали от глаз крутые берега, поросшие деревьями и густым кустарником.

– Ахтинен, негодник, так тебя-разэдак!

– Киви-Киммо, Хозяин порогов! Сохрани жизнь человеку!

– Тут ещё ничего! – кричал кто-то на бегу. – Ещё не поздно ему к берегу прижаться!

– Куда там! До порогов не образумится, ветер да хмель в голове!

– А на порогах поздно будет! Поминальную ель себе захотел, не иначе!

Жители Савонкоти и окрестностей помнили всех тех молодчиков, что во хмелю либо по глупости грозились покорить Хурттийоки задолго до Кауко. У порогов Лихой речки, ближе к устью, где поток срывался с высоты, разбиваясь внизу об острые камни, прежде чем сбежать в озеро, остались их поминальные карсикко. В память о погибших людях у молодых ёлочек обрубали макушку и все живые ветви, оставляя только две по бокам. Словно печальные человеческие фигуры с опустившимися руками, стояли карсикко над рекой и смотрели на следующих сорвиголов, но были не в силах прийти к ним на помощь.

Пороги приближались. Уже ревел за деревьями водопад – всё громче и громче. Ещё слышалось, как где-то впереди улюлюкает Кауко, но вскоре и его голос потонул в шуме воды.

Проворный Тойво бежал впереди всех. Он не знал, как течёт Хурттийоки, не знал, что ожидает за следующим поворотом, не знал, как помочь безрассудному саво. Знал только одно – он не хочет, чтобы праздник, только что радостный для всех, омрачился чьей-то гибелью или увечьем. Не хочет и не допустит этого.

Тойво не заметил, как оторвался ото всех и остался один. Река снова изогнулась; паренёк проломился сквозь кусты, остановился над обрывом – и тут увидел Кауко.

Саво висел, уцепившись обеими руками за тонкую корявую берёзку, низко склонившуюся над рекой, и беспомощно болтал ногами в воздухе. Деревце гнулось под непривычно тяжёлой ношей; его корни, каким-то чудом проросшие сквозь камни обрыва, грозили вот-вот вырваться. Вода внизу пенилась так, что казалась кипятком. На живом, подвижном лице охотника застыл страх, однако, завидев постороннего, он разом насупился, стараясь принять отважный вид.

– Держись! Сейчас я тебя вытащу! – крикнул Тойво.

– Не надо, я сам! – процедил саво сквозь стиснутые зубы. Ствол берёзки уже потрескивал от каждого его движения.

– Сейчас! – дотянуться до Кауко рукой было невозможно, и Тойво закрутил головой в поисках подходящей лесины. По счастью, здесь же лежало несколько молодых сосёнок, поваленных ветром. Подросток ухватил ту, что подлиннее.

– Ага, хорошо, – поднял глаза Кауко. – Просунь ее в развилку вон той берёзы и протяни мне конец!

– Делать больше нечего! – сердито бросил Антеро, выскочивший на берег следом за племянником. – Тойво, держись за меня, а палку ему подадим! Вдвоём дотянемся!

Держась рукой за дерево, рунопевец крепко обхватил другой плечо Тойво. Тот, едва упираясь ногами в берег, свесился над обрывом, протягивая лесину Кауко, а саво, перехватившись чуть ближе, вцепился в неё. И вовремя – берёзка хрустнула в последний раз, и обломок ствола закачался над бурлящей водой на последних волоконцах. В тот же миг Антеро и Тойво дружно рванулись от края обрыва, едва не упав, и подтянули Кауко к себе. Кряхтя и ругаясь, лесовик вскарабкался на берег.

– Стыда не оберусь! Сам бы вылез, нет же – будут меня желторотые вытаскивать!

– Ты бы хоть «спасибо» сказал, – укоризненно покачал головой Антеро.

Кауко только хмыкнул в ответ.

Втроем направились обратно – Тойво и Антеро впереди, следом понуро плелся спасённый саво. Руки и ноги, верно служившие охотнику в миг опасности, теперь разом обмякли и сделались непослушными.

– Дружище, ступай вперед, – обратился рунопевец к Тойво. – Скажи людям, что обошлось.

– Как вышло, что они отстали?

– Не местные отстали, а мы отбились. Все через мосток побежали, как раз к водопаду. Русло-то у Лихой речки распадается на несколько. Ты этого не знал, а я, признаюсь, забыл. Видишь, как удачно мы с тобой заблудились.

– Я под тем мостком только что проплывал, – когда Тойво отошел подальше, Кауко заговорил. – В последний миг повернуть успел, чтобы не к водопаду. И здесь бы пришлось не легче, ладно, до берёзки допрыгнуть сумел. – И, убедившись, что никто не видит, протянул Антеро руку: – Киитос [31] Спасибо ( фин. ). !

Вскоре вернулся Тойво, и не один – вместе с ним подошли Тиэра, Кирму и ещё несколько человек – родных и друзей Кауко. Все радовались, видя сородича живым и невредимым, благодарили Антеро и Тойво, бранили Кауко за безумную выходку, едва не обернувшуюся несчастьем. Сам он не проронил ни слова и казался чернее тучи.