Андрей Никонов - Шаг в сторону (часть 1-я) [СИ]

- Ну во-первых, он человек свободный, на то и документ есть, а во-вторых, с чего это он под опекой-то?

- А то ты не знал? - Кувалда вытаращил глаза. Слегка ненатурально. - Раз ты у князя на службе, все твои личные холопы вместе с тобой переходят. А про бумагу не знал, можно посмотреть?

Шуш вытащил откуда-то из-за пазухи бережно свернутый рулон, отдал Кувалде, тот быстро прочитал, грамотный, значит, поглядел на меня.

- Ну и жук ты, Марк Львович. Как знал, что тебя на службу возьмут, уж не провидец ли? Теперь считай у тебя личный слуга.

- Охранник, - поправил я.

- Даже так. Ты же понимаешь, что этот, - он кивнул на Шуша, - теперь от тебя никуда не денется.

- Скорее, я от него, - поглядел на покрасневшего парня, отодвинул пустую чашку. - Ты, Шуш, подумай, может тебе лучше домой, к сохе и курям? Нет, не хочешь? Или женись, вон, гостиницу унаследуешь потом, в шахматы... или как там - шатрандж научишься играть, будешь настоящим Фишером. Рыбаком по-имперски. А?

- С тобой он будет, уже обговорили все, - Кувалда стукнул кулаком по столу. Потом понял, что переборщил, и смиренно добавил, - если ты, ваше благородие, не против.

- Ладно, - поднялся я, - дам тебе испытательный срок в три месяца. По золотому в неделю. Помнишь, что я про колени говорил? Сиди, пойду вдову проведую. Молодая-то уже не молода, здоровье слабое, надо осмотреть.

На удивление, Тина была бодра, хотя не сказать что весела. Но особого расстройства я не заметил. Фрося хлопотала на кухне, а за столом в гостиной хлопотал незнакомый мне мужчина, представившийся местным подьячим подворного приказа Хлюповым. Он как раз вводил бедняжку в курс дела.

А дела у Тины были так себе - Куровы всей семьей шли по делу о контрабанде, так что с той стороны на имущество надежды не было. Оставались только дом в городе, не этот - другой, этот, оказывается, Тине по наследству от дяди-шахматиста достался, и один в Жилине, с мебелью, список которой как раз зачитывал подьячий, когда я вошел, и всякая мелочь вроде столового серебра и рухляди - три листа лежали, дожидаясь своего часа.

Имущественные разборки меня совершенно не касались, но подьячий, увидев на моем пальце колечко заветное, и неверно истолковав мое появление чуть ли не в исподнем, возбудился и чуть ли не клещом вцепился, видимо, пытаясь выслужиться. Так я узнал, что собственно все недвижимое имущество, предусмотрительно записанное взяточником на Тину, вероятно, ей останется, а вот куровское, оставшееся за городом, будет под следствием и, скорее всего, отойдет князю.

Лежащие в банке Жилина деньги в сумме почти тысячи золотых составляли часть приданного покойной первой жены, с них оплачивалось обучение детишек, и присвоить эти деньги никак не удавалось.

Ну а других средств у бедного Мефодия, жившего на одну зарплату, и не было.

Кое-как выставив подьячего, уверявшего, что все бумаги будут готовы на днях, за дверь, благодарная женщина прижалась ко мне и попыталась отблагодарить. Еле отбился, совсем позабыл о побочных эффектах от схемы, вырубающей сознание. Зато долг свой исполнил, хоть клятву Гиппократа не давал, но теперь какой-никакой, а врач, значит, о пациенте должен заботиться.

Пациент был в полной, даже сказал бы - в переполненой норме. Розовые щечки, красные губки, бодрый взгляд, уверенные движения, словно не вчера ее муж превратился в кучу черного дерьма и помер в жутких муках, и не валялась она без памяти на полу.

В таком возбужденном состоянии Тина потащила меня в мои аппартаменты, не уставая повторять, как она меня поблагодарит. Выгнала Кувалду с его вновь обретенным родственником, чтобы, мол, шли помогли Фросе, крепко заперла дверь, еще и стулом подперла, и плотоядно посмотрела на меня.

- Ну давай, - хриплым голосом сказала она.

Если изнасилования не избежать, нужно хотя бы получить удовольствие. Я расстегнул пару пуговиц на рубашке.

- Ты чего, жарко тут что ли? Давай, отодвигай шкаф.

Это только сказать просто - отодвигай. Мощная деревянная конструкция была надежно прикреплена прикипевшими болтами к полу и стене, я было предложил позвать Кувалду, уж он бы справился за раз, но Тина была против, мол, нечего посторонним в семейные дела лезть. Так что пришлось срезать болты плазмой, в общем-то, ничего сложного, внедряемая в толщу металла схема легко плавила сталь, оставалось только сковырнуть прогоревший крепеж. Двадцать болтов, и как Мефодий их отворачивал.

Оказалось, надо было только подумать. И вправду, не стал бы этот не слишком могучий с виду чиновник каждый раз с полной разборкой заморачиваться. Всего то и делов было, открыть дверцы, снять заднюю стенку на четырех защелках, и нажать на четыре рычага в определеной последовательности. И тогда кусок стены просто уходил вовнутрь, открывая небольшую нишу.

С рычагами мы провозились минут десять, пока подбирали последовательность. Приходилось каждый раз возвращать заклинание, навешанное на схрон, в первоначальное состояние, подозреваю, если это не сделать, после какой-то по счету попытки сокровища пропали бы. Удачная попалась на восьмом десятке - два нажатия на левую клавишу, одно на правую и одно на среднюю правую. Помогла женская интуиция, которая, как известно, основана не на логике, а на других, неподвластных разуму вещах, или благоприобретённое мастерство воровки, не знаю, но Тина жала на рычаги без всякой понятной мне системы.

Союз мага и взломщицы дал результат - блок стены размером полметра на метр уехал вглубь, в толще нижнего блока был устроен тайник.

В тайнике лежали семь пачек ассигнаций по десять мишек-гривен, одна пачка с пятерками, чуть тоньше, небольшая кучка золота россыпью и какие-то бумаги, которые Тина внимательно тут же на месте изучила, довольно хмыкая.

Я скромно стоял поодаль, ожидая, пока вдова вступит в наследство.

Первым делом Тина проверила, нет ли еще чего, повазюкала палец в пыли, прикидывая, сколько она копилась. Месяц, не меньше, по ее словам. Простукала все стены, вдруг еще какая заначка есть, заставила меня зорким магическим взгядом оглядеть строительные конструкции и элементы интерьера. Наконец, дотошно пересчитала богатства, разделила пачку пятерок примерно пополам, подумала, выдохнула, соединила обратно и протянула мне.

- Это тебе, сто двадцать как договаривались, и остальное за помощь. И вот еще, - с торжественным видом, словно вручая герцогский титул, протянула мне кристалл и лист бумаги, - это повозка Мефодия, он очень ее любил. Тут купчая, впишешь свое имя. Не благодари, ты очень-очень много для меня сделал, никогда этого не забуду.

Она припала губами к моей щеке, покидала деньги и бумаги в сумку и, не прощаясь, выскользнула за дверь.

Я пересчитал бумажки. Триста десять медведей, за вычетом честно заработанных ста двадцати будет сто девяносто. Плюс повозка еще двести с лишним, итого четыреста золотых. Про повозку подьячий ни слова не сказал, значит, в наследство она не входит, и князь вполне мог наложить на нее свою лапу. А так нет ее и нет, взятки гладки. Прям хочется известную цитату припомнить - "Ничто не стоит так дешево, как уже оказанная услуга". Могла ведь вообще ничего не дать, ей еще пасынков растить. Думаю, детишки скоро узнают, чем отличается злая мачеха от доброй.