Оберон Ману - Падение Коцита [СИ]

Тотигусигарий хмыкнул.

— Мне тут вот что в голову пришло. Золотая Богиня, — не для того ли выбрано именно золото, чтобы очернить и оболгать память о Золотокожих, память о Ратнар? Давайте представим себе: вот прошло ещё время. И уже сейчас забываемые Золотокожие, их истинная сущность, — окончательно изгладятся из памяти людской. А эти, из долины с мёртвым храмом, — столько понатворят именем Золотой Богини, что в памяти людей будущего Золотокожие станут символом абсолютного зла прошлого. Не повредит ли это ушедшим в Пространство Ожидания?

Гргур хмыкнул. Неопределённо. Не то одобрительно, не то сомнительно.

Митра подумал и пожал плечами.

— После того, как мы свалим Ахерон и прочие Цитадели, система закроется ещё больше. А число неодушевлённых полностью станет возрастать. Это во-первых. А во-вторых, к тому времени планетарный демон уже позаботится о том, чтобы создать правдоподобную, но ложную систему описания мира. Ложь — сильное оружие, забвение — абсолютное. Нет памяти о Золотокожих, — нет и надежды на лучшее. Заставить людей смириться с происходящим и перенаправить все их силы на решение мелких проблем об увеличении удобств для своего тела, — это то же самое, что заставить людей ПРИЗНАТЬ происходящее. Заставить смириться и согласиться с происходящим. А происходящее с общего согласия — это мы уже обсуждали…

Ахоратикитун сверкал глазами, и голос его казался голосом самой Богини:

— Запомни, Ахоранагуим! Богиня есть Истина. А тот, кто служит Истине, не может убивать слишком много. Младенца кормят грудью, подросший ребёнок ест сам. Пришло наше время есть самим. Богиня вскормила нас — это правда. Мы обучены говорить правду и избегать лжи, — и это правда. Но и то, и другое необходимо лишь среди своих, среди детей Богини! Ложь, направленная вовне, не есть ложь, если она служит истине.

Купец поиграл бровями, хмыкнул. Там, в дальних землях, среди чужих, по торговым делам, он и раньше, как бы это помягче, привирал изрядненько. И Золотая Богиня никак сему не противилась, ни разу не преградила пути в Долину… Да и жрецы, постоянно общающиеся с Богиней, уж наверняка лучше него знают волю Богини…

Пожевав губами и вздохнув, купец согласился на всё.

ЛЛиу-РРи, промолчавший до сего времени, вскинул глаза, опущенные дотоле долу. Все вздрогнули и развернулись к нему лицом. Всё-таки в Изначальных есть какая-то особенность, позволяющая одним только изменением внутреннего состояния ТАК менять окружающее пространство!

— Митра говорил сегодня о насилии среди Прыгающих по Ветвям. Он говорил верно, но он помнит не всё, потому что ему пришлось пройти через смерть, и часть его души уже там, в Пространстве Ожидания, куда неизбежно придётся в своё время уйти и ему самому.

Насилие среди Прыгающих по Ветвям, имеется в виду — осознанное насилие, — имело место быть. Но решившийся путём физического насилий изменить что-либо в поведении собрата заранее знал, что боль, наносимая им, будет не менее чем в два раза слабее той боли, что испытает он сам, бьющий кого-либо. Мне пришлось пройти через обе стороны сего. И сейчас перед моими глазами встаёт Швырь-Непоседа. Прекрасно помню, он держал меня за шкирку одной лапкой, а кулачком второй стучал меня по голове. Стучал и плакал. Плакал от боли… Вопрос, что мы тогда решали, — он смешон для нынешних дней, да и не в нём дело. И мне самому, уже повзрослевшему, сколько мне тогда было?.. Сто сорок семь. Сопляк, одним словом. Детский период тех лет — тысяча полторы, две… мало кто оставался Прыгающим по Ветвям более двух тысяч лет…

О чём это мы? Ах, да. В мелком возрасте ста сорока семи лет и в мою голову пришла мысль «достучаться до мозгов» делающего неправильно, с моей точки зрения. Шёрстка Дыбом. Держу его за нос, стучу по макушке и плачу от боли. А он вопит: «А мне — не больно! А мне — не больно!..» Потом мы с ним подружились и даже вместе… впрочем, это прошлое…

Так вот, о чём хотелось сказать?

Ах, да. В наши дни, до Вторжения, нужно было быть очень сильно уверенным в собственной правоте, чтобы сознательно причинить кому-либо боль. Сейчас, вот в этот вот самый миг, там, в Памяти Планеты, постоянно прописывается немного изменённая последовательность взаимосвязей. Сейчас тот, кто причиняет боль другому, испытывает удовольствие.

Поэтому уровень страданий неизбежно станет возрастать.

Вы спросите: к чему это было сказано?

Все вы знаете, что мы стали лучшими лучниками планеты, потому что боль и смерть других существ, случившиеся рядом с нами, обращают нас в оцепенение. При этом не важно: живой, живущий, существующий, мёртво-существующий… Разрушение любого тела вблизи нас неизбежно сопровождается выбросом некробиотической энергии — и мы впадаем в оцепенение.

И даже «кожа Леса», ЛЛиу-РРи класса «Иллион» — всё больше и больше ощущают чужую боль. Даже издали. Даже нашими стрелами. Наше внутреннее устройство всё больше и больше входит в противоречие с ныне существующим вокруг. Уровень жажды насилия на планете повышается и повышается. Ещё немного, ещё чуть-чуть, — и насилие как норма взаимоотношений будет записана в Память Планеты как норма бытия по воле большинства.

Когда ситуация на планете перейдёт в новое качество, мы больше не сможем сопротивляться давлению извне. Лес погибнет, и мы тоже.

Понимаю, что Пространство Ожидания вместит и нас. Но никто из нас не считает сие достоянным выходом. То же самое могу сказать и о Девятижды Вернувшихся. Гргур, ты уже в последней, девятой, форме?..

Мы — слишком лакомые кусочки для планетарного демона, чтобы он позволил нам беспрепятственно уйти в Пространство Ожидания. Митра, друг наш, нам нужно какое-то иное решение. Время ещё есть. Надо ещё завалить Ахерон и прочие Цитадели. Необходимо развоплотить всех бывших Сидящий возле Куба.

Но вот — потом…

Мы — последние из Прыгающих по Ветвям. Если планетарный демон добьётся нашей смерти на своих условиях, он получит слишком много сил. Под словом «наших» подразумеваются и ЛЛиу-РРи, и Лес, как плоть Мировых деревьев. Да и Девятижды Вернувшиеся, полагаю, тоже…

Поэтому мы, ЛЛиу-РРи, считаем, что за данным храмом следует установить более пристальное наблюдение. Называй это восемнадцатым чувством, мы считаем, что принципы, применённые при построении Храма Золотой Богини, помогут и нам обрести достойное убежище, но без необходимости проходить через смерть наших тел…

Митра покивал и многозначительно глянул в глаза Тотигусигарию. Тот вздохнул. Всё понятно…

Ахоранагуим впервые проехал перевал Семи Барсов, не оглядываясь по сторонам и не услаждая взор диковинными видами дальних гор в голубоватой дымке. На этот раз и отдых дома продлился всего ничего, да и столь решительное изменение дотоле привычного и спокойного мира всё-таки выбило телегу бытия купца из наезженной колеи. Впервые сопровождающие его готовились самовольно проливать чужую кровь оружием людей. Всё, могущее натолкнуть в дальних странах о Храме Золотой Богини и силе Богини, было беспощадно изъято и оставлено в Храме. Младшие жрецы, заменившие почти всех бывших сопровождающих Ахоранагуима, все до одного были вооружены новым оружием. Трубки, плюющиеся иглами, и посохи, чьи нижние концы обработаны особым образом. Оказывается, лекарства Богини, всего чуть-чуть изменённые, становятся страшным ядом. Царапина от летающего шипа или нижнего конца святого посоха мгновенно убивает на месте.