Евгения Спащенко - Терновая ведьма. Исгерд

— Где же, в конце концов, Таальвен Валишер?

Все еще пребывая в крайней задумчивости, Хёльмвинд усмехнулся и потер окольцованную сухим браслетом руку.

— Явится, не переживай.

Запястье будто затекло. Но погруженная в размышления принцесса не заметила этого.

— Ты слышишь его?

— Нет. Просто знаю. Невозможно по доброй воле оставить девушку, которая так ослепительно красива.

— Замолчи, больше ни намека на эту тему! — Она тряхнула распущенными волосами, помалу возвращая прежнее душевное равновесие. — И дернуло меня вести задушевные разговоры с самым острым на язык ветром среди живущих.

— Но я серьезно, — запротестовал верховный без тени улыбки. — Это ответ на твой вопрос: Изольда Мак Тир хороша собой настолько, что ни человек, ни иное существо не посмеют утверждать иначе.

— О, Хёльмвинд, ты совершенно невыносим!

Он незаметно накрыл отяжелевшую ладонь покрывалом и поудобнее устроился на дорожных мешках.

— Не знаю, что заставило тебя сомневаться, но, если желаешь, можем спросить при случае какого-нибудь князя или короля. Хотя бы и болотного…

Принцесса отмахнулась и навострила уши, чтобы первой различить в темноте эхо далеких шагов. Но вместо них слышались только отрывистая птичья перекличка да редкий плеск в водах разлившейся по весне Огненной реки.

Таальвен вернулся как раз вовремя, чтобы уберечь свою жену от бесплодных скитаний в густом мраке. Еще минута, и даже рассудительные уговоры Хёльмвинда не смогли бы ее удержать.

Оказалось, приморский королевич забрел в болото в поисках еды и целую вечность из него выбирался. Дахана-Пламен в этих местах затопила перелески и долины, выйдя из берегов после щедрых весенних дождей. Идти вдоль ее русла стало небезопасно.

— Завтра заберем влево от речного рукава, — бросил Лютинг, счищая грязь с перепачканных сапог.

На огне уже дымилась наваристая похлебка.

— Можно попросить Ирифи подняться повыше и глянуть, в какую сторону идти. — Изольда запрокинула голову, стараясь высмотреть маленького вихря среди рваной перины облаков. — Конечно, если утром он возвратится.

— Снова улетел? — вскинул бровь принц.

— Из-за меня. — Изольда виновато спрятала руки за спину.

Пока густое варево в походном котелке закипало, она наскоро поведала о своей неудавшейся беседе с Пыльным вихрем.

Таальвен Валишер не стал ее журить и вообще не придал значения покаянным признаниям. Гораздо больше его волновал блеск голубых глаз, в которых ясно читалось, что Изольда переживала из-за его затянувшегося отсутствия.

«Ты ждала меня, принцесса?» — вопрошал его изумрудный взор, который приходилось прятать, чтобы не будоражить и без того не знающую покоя девичью душу. Ради такого стоило провести в топях целый день.

— Я ждала… — Изольда попробовала ароматную похлебку на вкус и блаженно зажмурилась, — что поход вниз по течению будет не таким сложным. Чем дальше, тем больше глубоких балок и буреломов… Выбраться на ровную землю — отличная идея. Что скажешь, Хёльмвинд?

Северный ветер слабо качнул головой, неспособный думать ни о чем, кроме иссушающего жара, пятном расползавшегося вверх по предплечью. Пальцы скрутило, дыхание само по себе замедлилось.

— Что с тобой? — насторожилась Изольда. Среди людей, пожалуй, она одна могла отличить болезненную бледность на лице верховного от обычной, присущей всем северным ветрам.

— Н-ничего, — процедил он, стиснув зубы. Получилось неубедительно.

Тут уже Лютинг подступил к верховному, нарочно улегшемуся под низким деревцем, как можно дальше от света костра. Чтобы определить причину его мучений, много ума не требовалось.

— Покажи руку. — Принц присел рядом на корточки.

— Не могу… — Ветряной голос отдавал болезненным звоном.

— Не можешь поднять? — Мак Тир осторожно потянул за край одеяла, которым Хёльмвинд накрылся до подбородка.

— Даже сдвинуть на вершок.

— И ты молчал весь вечер? — принялась сокрушаться принцесса. — Может, это лихорадка или еще какая-нибудь напасть, угрожающая жизни?

— Нет. — Пытаясь подняться, Северный ветер оперся о землю ладонями и мгновенно сморщился. — Буран и вьюга! Никакая это не болезнь, а браслет…

— Браслет? — Не церемонясь, Изольда повалила его на полупустые сумки. Еще секунда, и рукав ветряной туники был закатан по локоть. — Он ведь выглядел иначе!

Тщедушные стебельки, бывшие некогда обычной лозой, свитой в сухое кольцо, ожили, впились плотоядно в белую Хёльмову кожу. Казалось, мертвые сучья пытаются врасти прямо в плоть, оставляя на ней сапфировые кровоподтеки.

Не отдавая себе отчета, Изольда вцепилась в опасное украшение и отдернула ужаленную ладонь.

— Ай!

На пальце выступила капелька черной крови.

— Не трогай! — ахнул верховный — слишком поздно. Разозленный вмешательством колдуньи браслет туже сомкнулся вокруг посиневшего запястья. — Эйалэ тебя разрази!

Предвосхищая новую отчаянную попытку своей жены освободить ветра, Таальвен Валишер поймал ее за локоть.

— Послушай его, будет только хуже.

— Вы что, оба умом тронулись? — вскипела принцесса. Чудилось, она различает, как хрустят завитки браслета, глубже вгрызаясь в податливую плоть. — Нужно снять эту штуку немедленно!

— Бояться нечего, — прошипел, задыхаясь, Северный ветер. — Это всего лишь магия Вей Эрны.

— Всего лишь магия? — пришла в негодование принцесса. Наблюдать, как ее друг прижимает искалеченную руку к груди, было невыносимо. — Она тебе кости переломает!

— Нет… — Он скорчился, не в силах больше терпеть.

Теперь горело не только запястье и плечо — жар окутал все тело, опалил легкие. Хёльмвинду казалось, он вот-вот задохнется, но сопротивляться ветер не мог. Все члены будто окаменели, налились свинцом. Могущественная сила запустила в него вездесущие когти и тянула куда-то вниз, сквозь землю, прочь из бесполезной телесной оболочки…

— Роза ведь обещала, что придет к нему во сне, — продолжала заламывать руки Изольда. — А это больше похоже на агонию!

Она опустилась на землю рядом с верховным, судорожно глотающим воздух. Снять браслет снова не пыталась — слишком глубоко он увяз в его теле, вместо этого приложила прохладную ладонь к покрывшемуся испариной лбу. Но Хёльмвинд не почувствовал легкого прикосновения.

— Может, ветряная владычица, как обычно, не слишком четко выразилась? — Таальвен хмуро уставился на злосчастное украшение на запястье верховного. — У нее и раньше возникала путаница с деталями…

— Не понимаю… — недоумевала терновая колдунья. — Зачем так мучить его?

— Потому что иначе она не умеет?

Хёльмвинд, давно потерявший нить разговора, не различавший голосов, глухо застонал.