Макс Мах - Волчья Луна

Рассказ занял совсем немного времени, но оно и понятно: нечего было, в сущности, рассказывать. Несколько имен, чуть больше догадок, большей частью построенных на недосказанностях, — возможно, случайных, а возможно, и нет, — на многозначительных умолчаниях и намеках, слишком тонких, чтобы их так сразу понять. Немного мимолетных впечатлений, которые крайне сложно облечь в слова. Пара-другая странных образов, рожденных скорее чувствами, чем разумом. И пригоршня слов, которые еще предстояло собрать в осмысленные фразы.

Тем не менее, то немногое, что Август все-таки принес из своего путешествия на ту сторону ночи , могло оказаться настоящим сокровищем. Им надо было только правильно распорядиться.

***

— Значит, Теодора из Арконы…

Задумавшись, Татьяна прошлась по комнате, благо в гостиной было где развернуться. Вернулась к креслу, в котором сидел Август, кивнула, по-видимому, соглашаясь с какими-то своими мыслями, и неожиданно присела к нему на колени.

— Ты не против, если я здесь немножко посижу? — спросила, повернувшись к Августу, глаза в глаза, губы в губы, так близко, что даже дух захватывает. — Нет? Ну, и славно.

Прошло чуть больше часа с тех пор, как, сидя в быстро остывающей воде, Август рассказывал ей свою историю. В конце концов, он все-таки закончил полный вопросов и недоумений рассказ, вымылся, оделся, как подобает, и вышел в ореховую гостиную. До обеда, — на который то ли придет кто-нибудь кроме них двоих, то ли нет, — оставалось еще порядочно времени, и Августу хотелось просто посидеть в кресле у камина. Выпить немного старки, этого удивительного местного напитка, который согревает не хуже коньяка. Выкурить трубку голландского табака и поразмышлять в покое о том, о сем, а тем для размышления набралось уже немало. Но еще лучше было бы обсудить все это с Татьяной, потому что чем дальше, тем больше ему нравилось думать вслух и обязательно в ее присутствии. Тогда монолог очень скоро превращался в диалог, и блестящий ум Татьяны расцвечивал размышления Августа новыми красками, даря им обоим не только невероятное интеллектуальное наслаждение, но и ответы на многие вопросы, на которые в одиночестве так сразу и не ответишь.

— Аркона, это где? — спросила Татьяна, продолжая, между тем, вглядываться в глаза Августа, словно предполагала найти в них ответы на этот и многие другие вопросы.

— Где-то в Пруссии, мне кажется…

— Так это, выходит, германская линия наследования… — произнесено задумчиво, но вопрос все-таки подразумевается.

— Если ты имеешь в виду "темную линию" рода северных рысей, — Август и сам не мог оторвать глаз от изумрудного сияния, порожденного глазами Теа, — то это скорее славянский род, как мне кажется.

— Ну, может быть, со скандинавскими включениями, — добавил через мгновение.

— Думаешь, это она тебе меня показала?

"Показала?" — не понял Август, всецело захваченный менявшим оттенки сиянием Таниных глаз.

Но уже в следующее мгновение сообразил, о чем, собственно, идет речь. Вопрос состоял в том, откуда бы Августу знать, как выглядела Татьяна в своем мире, во что одевалась, как ходила?

— Думаю, это возможно, — ответил он осторожно, так как, и сам не знал ответа на этот вопрос, — хотя и бездоказательно. С тем же успехом, это может быть результатом проецирования тобой вовне своих представлений о себе самой. Ведь могла же ты мне попросту себя показать? Из интереса… Осознанно, или наоборот, случайно, не отдавая себе в том отчета.

— Да, пожалуй, — согласилась Татьяна. — Во всяком случае, не лишено смысла. Но она же тебе ясно дала понять, что знает обо мне все…

— Это-то и смущает, — признал Август.

— А что, если это она мне с самого начала помогает? Она, а не старуха д'Агарис? — казалось Таня не произносит слова вслух, а "вцеловывает" их Августу прямо в губы.

— Возможно, — согласился он, надеясь, что его слова так же приятны для губ Тани, как ее для его. — Но опять-таки бездоказательно. Как рабочая гипотеза сойдет, но и только.

— Ты прав, Август, но вот какая штука…

Женщина так же неожиданно покинула его колени, как прежде на них "присела". Отошла, прошлась немного, мягко, по-кошачьему ступая по наборному паркету, остановилась у окна и заговорила, стоя к Августу спиной:

— Не исключено, что и я сюда попала неслучайно, как думаешь? Возможно, что я и дома, там, — ну, ты понимаешь, — владела магией, но только не знала об этом и не умела ею пользоваться. Допустимо предположить так же, что Теодора может "смотреть" в оба мира, а это значит…

— Что переход из одного мира в другой теоретически возможен, — закончил за нее Август, высказав наконец вслух мысль, которую начал обдумывать еще до встречи с матриархом "темной линии" рода северных рысей.

— Типа того… — сказано, вроде бы, рассеянно, но Август слишком хорошо успел изучить свою женщину, чтобы попасться на эту ее немудрящую уловку.

— Все, что возможно теоретически, в конце концов, можно получить и практически, — сказал он с улыбкой. — Не сразу, не вдруг, но, если задаться такой целью…

— А мы зададимся? — повернулась к нему Татьяна, и ее глаза для разнообразия, верно, вспыхнули бирюзовым сиянием.

— Обязательно! — пообещал Август. — Вот поможем императрице с ее проблемой и сразу же займемся. Проект достойный. Отчего бы не попробовать?

Итак, он дал обещание, а от своего слова Август никогда не отказывался. Не откажется и теперь, тем более, что речь идет о Татьяне. К тому же и вне зависимости от состоявшегося между ними разговора, Август и сам уже некоторое время назад начал размышлять о возможности исследовать границы между мирами. Ему и самому, — и не только ради Татьяны, — хотелось выяснить, так ли непроницаемы эти границы для "простых смертных", как это кажется при первом приближении. Ведь с научной точки зрения, это по-настоящему интересная задача — отыскать дорогу между ее и его мирами. Но одновременно такое исследование могло стать невероятно интригующей пробой сил. Еще одним шагом в вечном поиске границ возможного.

Один раз Август уже попробовал свои силы там, где, по всеобщему убеждению, располагалась "делянка богов". Тогда он создал из неживого живое, воссоздав по пряди волос великолепное тело графини Консуэнтской. То, что в тот раз он потерпел поражение в попытке вернуть в эту плоть разумный дух и личность Теа д'Агарис, ни о чем, собственно, не говорит. Одно получилось, другое — нет. В науке такое случается сплошь и рядом. И всех дел, что, меняя понемногу материальные и нематериальные условия эксперимента, ученый будет повторять свои опыты до тех пор, пока не случится прорыв.

Сейчас, по прошествии времени, Август начал уже догадываться, в чем заключалась причина неожиданного — ведь он полагал, что все расчеты верны — фиаско. Другое дело, что он не был уверен, что хочет повторять этот эксперимент. Вернее, он точно знал, что не хочет и не будет этого делать. Последнее, впрочем, не означает, что Август прекратит размышлять над условиями, при которых старая графиня согласилась бы вернуться в вещный мир. Возможно, впрочем, что подобные "возвращения" невозможны в принципе, поскольку противоречат законам природы. Но и это следовало еще доказать. Тем более, что сейчас, после всего, Август начинал склоняться к предположению, что дело не в том, каковы эти законы, и не в том, чего хотела или не хотела умершая сто лет назад темная колдунья. Возможно, такова была воля Теодоры из Арконы. А отчего она захотела — если это действительно так, — "совместить" Теа д'Агарис и Таню Черткову, еще предстояло выяснить, поскольку цели Матриарха, как и цели богов, неочевидны для смертных, но наверняка познаваемы, если взяться за дело, как следует.