Макс Мах - Волчья Луна

— Пошлем в Триполье гонца, — на правах хозяина подытожил краткое обсуждение граф Василий, — а сами предадимся безделью, сибаритству и эпикурейству. К утру и кухня заработает в полную силу, и баню протопят…

Про русские бани Август знал не понаслышке. Еще по дороге в Петербург пришлось попробовать, да и в столице, несмотря на то, что во дворце Новосильцева имелась медная ванна — и не одна, — пару раз Августу довелось посетить и "банные чертоги". Впечатление они произвели на него самое благоприятное, а в имении Слобода, по словам хозяина, баня была и вовсе выдающаяся. Во всяком случае, Татьяна, услышав некоторые "технические подробности", — которые, впрочем, ни о чем Августу не говорили, — пришла в восторг и заявила, что завтра же они с Августом должны "эту баньку опробовать". Принцесса Елизавета и девица Брянчанинова ее тотчас поддержали, и тут выяснилось, что, если следовать русской народной традиции, — а не следовать ей, никто, вроде бы, не собирался, — мыться члены экспедиции могут пойти вместе, " если конечно господа заморские гости не побрезгуют, а то вот немцы и поляки отчего-то стесняются …"

Август что-то такое слышал про это "русское извращение", но поскольку Теа была не против, а предложение исходило не от кого-нибудь вообще, а от принцессы, являвшейся второй в очереди в порядке наследования русского престола, он согласился. Хотя, видят боги, решение далось ему отнюдь не просто. Лично он был совсем не против увидеть нагими Елизавету и Анну, но его смущало то, что и граф Василий в этом случае увидит голой его Теа. Однако делать нечего, придется перетерпеть.

***

В конце концов, комнаты прогрелись настолько, что, по мнению большинства, можно было ложиться спать. Имеется в виду, без серьезных опасений за свои здоровье и жизнь, хотя и без гарантии комфорта. Но это было лучше, чем ничего, и члены экспедиции разошлись по своим спальням. Август и Теа последовали за остальными и оказались в просторной и оттого, вероятно, все еще прохладной комнате с не слишком широкой, но все-таки двуспальной кроватью под тяжелым балдахином. Постельное белье тоже оказалось холодным и несколько влажным, но тут уж ничего не поделаешь. Ждать, пока все придет в идеальное состояние, никто попросту не мог. Теа валилась с ног, да и Август, не так давно переживший " практически божественное " исцеление, едва не засыпал на ходу. Так что, посмотрев друг другу в глаза, они дружно вздохнули, признавая, что " сегодня, увы, не до того ", выпили по чарке водки " для сугреву " и, переодевшись в сшитые из английской фланели ночные костюмы — очередное нововведение Татьяны, стремившейся сделать жизнь " в этом ужасном веке " максимально комфортной для девушки из двадцать первого столетия, — залезли под шелковое стеганое одеяло, набитое гусиным пухом, прижались друг к другу и, не разжимая объятий, практически сразу заснули, чтобы проснуться лишь поздним утром следующего дня.

И вот тогда, Августа, вновь почувствовавшего вкус жизни, " потянуло на сладкое ", и, как тут же выяснилось, не его одного. Однако теперь спальные костюмы, сослужившие им с Теа добрую службу, не дав замерзнуть прошедшей ночью, оказались серьезной преградой между мужчиной и женщиной, возжелавшими плотской любви. Но и освободиться от них сходу не получилось. Так что пришлось раздеваться в четыре руки — сначала Августу, а затем Теа. Впрочем, эта заминка отнюдь не охладила их пыл, а напротив, еще сильнее разожгла охвативший их обоих огонь страсти. Поэтому следующие полчаса или час — за временем никто не следил — пролетели, как одно мгновение, но, когда любовники смогли наконец оторваться друг от друга, чувствовали они себя так, словно, и в самом деле, сошлись в беспощадном поединке и все это время боролись один с другой буквально не на жизнь, а на смерть.

"Избитая метафора, — признал Август, выныривая из омута сладкой истомы. — Банальный образ, но что же делать, если все так и есть?"

— Было хорошо! — шепнула ему на ухо Теа, занявшая свою " коронную позицию сверху ". Она любила вот так вот полежать на Августе, когда утихала страсть, сменявшаяся негой " послелюбия ", как называла это Татьяна. Августу, впрочем, ее привычка была по вкусу, и он не роптал. Да и с чего бы вдруг?

— Да, — признал он вслух, — было замечательно!

— Я старалась, — хихикнула Татьяна.

— Я тоже, — улыбнулся в ответ Август.

— Ты был хорош, — признала женщина. — Просто, как в лучшие времена.

— Кто-то сомневался, что они вернуться?

— Не то, чтобы я сомневалась, — почти серьезно ответила на его почти риторический вопрос Татьяна, — но признаюсь, некоторые опасения имели место быть.

— Полагаю, сегодня я их развеял…

— Полагаю, что да!

— Ну, а теперь можешь произнести вслух то, что хочешь, но боишься мне сказать.

Смутное подозрение о некоей недосказанности посетило Августа еще во время "любовного поединка", но тогда ему было не того. Однако сейчас было самое время прояснить этот "неочевидный" вопрос.

— Вообще-то, ведьма я, мне и вещевать! — удивилась Татьяна, поднимая голову и заглядывая Августа в глаза.

— У колдунов, между прочем, тоже чуйка имеется, — возразил Август.

— Чуйка — это мое слово, а не твое!

— Не заговаривай мне зубы! — попросил Август и предложил, — Рассказывай!

— Ко мне приходила Теодора…

— Та самая?

— Похоже, что та самая, — подтвердила Татьяна.

— Высокая, стройная, светло-русая? — уточнил Август. — С желтыми глазами?

— Она самая. Женщины нашего Рода называют ее Мать-рысь.

— Мать-рысь? — припомнил Август. — Что-то знакомое… Рысь — зверь Фрейи, ведь так?

— Тут другое, — покачала головой Теа. — Есть такая русская сказка. "Арысь-поле" называется, а по-другому — Мать-рысь. Там история про женщину, превращенную ведьмой в рысь, а мужем — обратно в человека. Но это сказка, Август, а на самом деле это иносказательный рассказ об оборотнях, и конкретно именно о Теодоре и ее дочерях.

— Любопытно, — признал Август. — Что дальше?

— Дальше она мне много чего наговорила, но только я сейчас ни слова не помню. Наверное, и не должна до времени, но вот в конце разговора…

— Что она сказала тебе в конце?

Август уже догадался, что то, о чем хотела и боялась сказать Татьяна, это именно те слова, которые прозвучали в конце разговора. Их Татьяна запомнила, и по-видимому неспроста.

— Сказала, что не надо нам пока жениться…

— Что значит, не надо жениться? — обомлел Август.

— Не велела " оформлять отношения " — фыркнула в ответ Татьяна. — Трахаться можно, а вот брачеваться — нет.

— Почему? — Вопрос закономерный, разве нет?

— Я ее тоже об этом спросила.

— А она?