Makenlo - Маг, поедающий книги. Главы 291-400 [СИ]

– Да. Для меня большая честь научить чему-то Акашические записи.

Это был подвиг, который никогда не происходил за всю историю Вселенной .

Хлоп.

Прежде, чем начать объяснять, Теодор развёл руками, и прямиком из ниоткуда появилась мантия, моментально окутавшая его тело. Пространство не было ни жарким, ни холодным, так что это был всего лишь вопрос внутреннего комфорта.

[Материализация из ничего? Реверсирование фазы существования и небытия… Это отличается от того, что гласят записи о способностях "Теодора Миллера",] – наблюдая за его действиями, произнёс Акаша.

Мантии не было в инвентаре Теодора, и она не была создана с использованием существующих материалов. Магия создания создала мантию из ничего в буквальном смысле этого слова. Это было нечто, выходящее за пределы совершенной магии и близящееся к метафизике, подразумевавшей взаимодействие с материей и не-материей.

– Это ведь неплохо для того, кто только что вернулся из мертвых, не так ли? – горько улыбнувшись, спросил Теодор.

Нечто подобное было трудно выучить, даже обучаясь на протяжении тысячи лет. Однако магия создания, которую он только что использовал, была всего лишь небольшим фокусом по сравнению с тем, на что был способен Акаша.

– Трон всемогущества… Я не знал, почему он так называется, но теперь я понимаю это лучше кого бы то ни было. Сборник пространственной информации? Полная чушь. Информация – всего лишь информация, даже если её много. Только самосознание может обладать бесконечной силой.

Источник отказался пояснить происхождение этой тайны. Однако Акаша не опроверг слова Теодора Миллера. Он просто тихо сидел, ни подтвердив, ни опровергнув данное предположение. Перед лицом всемогущества ни одно понятие не было абсолютным. Добро и зло, справедливость и несправедливость, инь и ян…

Оно могло в одно мгновенье положить конец существующей Вселенной и в следующее мгновенье возродить её. И Теодор был убежден в этом, поскольку побывал в самом источнике.

[Итак?] – проговорил Акаша, – [Кто же я?]

А затем Теодор предоставил ответ, ради которого любой ученый был бы счастлив расстаться со своей жизнью:

– Воля Космоса.

Фрактальная космология была всего лишь иллюзией, придуманной настоящими дураками. Это была глупость, говорящая о сходстве между телом и природными явлениями. Это было фантастическое представление о том, что Вселенная может быть чьим-то телом или даже его частью. Однако…

– Это немного иначе, но ты – сознание этой Вселенной. У тебя нет выбора, кроме как быть всемогущим. Все законы, составляющие вселенную, являются частью тебя. Магия, шаманизм, аура, наука, боги… Независимо от того, какой путь они выбирают, суть не меняется.

[Верно,] – впервые за всё время согласился Акаша, – [Рождение и смерть. Начало и конец. Всё одинаково. Не исключение и принудительное уничтожение. Вы все пришли от меня и все вернётесь ко мне.]

Это было то же самое, что и цикл реинкарнации в буддизме.

А исследователи были всего лишь людьми, утопавшими в силе и мудрости, которых они жаждали. Они достигали этого желания, становясь единым целым с Акашей, и больше не смогли вернуться к тому, чем изначально являлись.

Вот почему Акаша спросил Теодора:

[Ответь мне, Теодор Миллер. Как ты восстановился?]

А затем человек, побывавший в самой бесконечности, медленно открыл рот.

– Итак, с чего же мне начать?

История была не длинной.

* * *

В тот момент, когда Теодор вошел в Акашические записи, он осознал свою собственную глупость.

Управлять этой информацией и силой на протяжении всего лишь одной десятой секунды? Нет, это было невозможно даже на одну тысячную секунды. Глаттони была права. По сравнению с обширной Вселенной, одна планета была всего лишь пылинкой, не говоря уже о человеке.

Так образом, за считанные мгновенья душа Теодора распалась и растаяла, словно масло.

– ······

Теодор потерял свое эго и стал призраком, которому суждено было блуждать по бесконечности.

Престол всемогущества – так называлось место, где одна секунда ощущалась как один год, а один сантиметр казался галактикой. Место, где все концепции были установлены и рассеяны, а границы казались бессмысленными… Именно это место соответствовало понятию "парамиты" (1).

И вот, кто-то, стоящий по ту сторону океана, тут же обвинил Теодора в его некомпетентности:

[Идиот. Ты даже не понял, с чем именно имеешь дело. Не думал, что тот, кто получил мои учения, будет настолько глуп.]

Человек, чьи глаза пылали неописуемой мудростью, смотрел на обломки, являющиеся Теодором Миллером.

Все эмоции, которые читались в его взгляде, можно было разделить на следующие: 90% презрения и 10% жалости…. И вот, ощущая эти противоречивые эмоции, существо подхватило останки Теодора Миллера, разорванного на тысячи маленьких частей.

[Пойди ты обычным путем, то расплавился бы в самосознании гораздо медленнее. Но ты бросился в самый центр, из-за чего твоя душа была попросту раздавлена,] – продолжил холодно критиковать его один величайших людей, Саймон Магус.

То, что задумал Теодор, было попросту невозможно. Не прошло и десяти лет с тех пор, как он достиг 9-го круга. Его первоначальный талант был незначителен, и для его компенсации он позаимствовал силу гримуара, Глаттони. Тем не менее Саймон Магус всё же передал Теодору Миллеру свои учения.

[… К сожалению, я вынужден это признать.]

Именно этот неудачник был тем, кто унаследовал его учения. Саймон Магус не мог принять эту реальность. Вот почему он поднял голос и без колебаний прокричал:

[Я, Саймон Магус, взываю к вам! Исследователи из материального мира, пожалуйста, явитесь сюда!]

Несмотря на то, что исследователи полностью ассимилировались с "Акашическими записями", их души всё ещё защищали своё эго. Практического применения этому не было, но их можно было рассматривать как отдельные клетки в организме. Саймона Магуса также можно было назвать частью Акаши. Большинство из исследователей не смогли провести эту черту и расплавились. Однако некоторым всё-таки удалось сохранить определенную личность.

[Что? Здесь что-то интересное?] – раздался голос красивого человека с несколько вялым выражением лица. На его пальцах было 10 колец, и звали его Соломоном.

[Ты звал, великий мастер?] – спросил Агасфер, один из величайших магов, следовавших за Саймоном Магусом при его жизни.

В дополнение к этим двум исследователям, рядом с Саймоном появились и многие другие. Именно он, Саймон Магус, находился на переднем крае Эпохи Мифов, когда исследователи были наиболее распространенными. Он был сильнее их всех.