Денис Морозов - Черная книга Дикого леса

— Летим! Ты и я!

Он кивнул и бросился вверх по трапу. Тана задержалась у распростертого Миреля и въехала ему ногой в солнечное сплетение.

— Ты все чуть не испортил! — со злостью сказала она.

— Одного не пойму, — задыхаясь, проговорил Мирель, — зачем ты отпустила меня из-под стражи?

— Этот усатый олух быстро бы понял, что ты ни в чем не виновен, и начал бы искать настоящих преступников, — расхохоталась Тана. — Было забавно пустить его по ложному следу, чтобы он погонялся за тобой, как ищейка за куклой. А мы выиграли время.

Но Мирель смотрел не на нее, а на шаттл, из сопел которого вырывалось пламя. Огромные двери ангара засветились оранжевыми лампами, предупреждая, что готовятся раскрыться.

— Пока ты тут возишься, твоя любовь удирает, — сказал он.

Тана оглянулась и с удивлением уставилась на люки шаттла, которые с мягким шорохом закрывались.

— Сержик! Постой! Я еще тут! — слабо выкрикнула она.

Однако пассажирский трап уже исчез в глубине корабля. Дверца плотно прижалась к борту, не оставив ни щелочки в гладкой стенке. Тана ринулась под брюхо машины, где еще продолжала движение створка грузового отсека, вцепилась руками в край дверцы и повисла на ней. Но дверца так резко прижала ей пальцы, что она вскрикнула и рухнула на пол.

— Сержик! Меня не забудь! — завизжала она.

— Сейчас он откроет ангар, — сказал Мирель, поднялся и, прихрамывая, побрел к выходу из отсека. — Слышишь, ты, любовь всей его жизни? Быстро за мной, иначе вылетишь в пустоту!

Но Тана его не слушала. Она носилась вокруг шаттла и махала руками, пытаясь привлечь внимание Сержика, чей силуэт мелькал в кабине пилотов. Она подпрыгивала, голосила и цеплялась за шасси, все еще не в силах поверить, что любовник ее бросает.

Мирель придержал дверцы переходного отсека и крикнул:

— Сюда! Быстро!

Но по ангару уже разносилась сирена, предупреждающая, что начался спад давления. Дверцы отсека автоматически захлопнулись. Мирель оказался в лифте, который тут же понес его прочь. Он вывел на обзорный экран изображение с палубы.

Створки ангара распахивались в открытый космос. Было видно, как поток выходящего воздуха подхватил тоненькую женскую фигурку в белом костюме и вынес ее в космическую черноту. Двигатели шаттла взревели и выбросили столб яркого пламени. Корабль медленно поднялся над палубой и поплыл в сторону яркой планеты, освещенной далекой звездой.

Транспортная линия принесла Миреля в двигательный отсек. Он находился в самом конце «Огненного дракона», на кончике его длинного хвоста. Ядерные реакторы поглощали плазменную смесь, разогревали водород и выбрасывали его в сопла, придавая кораблю ускорение. Магнитные зеркала сдерживали управляемую термоядерную реакцию, не давая ей превратиться в мгновенный атомный взрыв.

Но теперь слаженная работа зеркал была нарушена, реактор перегревался, и огненная плазма хлестала из камеры прямо в космос, расцвечивая пустынную черноту снопом ослепительных искр.

Нечего было и думать подобраться к реакторам близко. Из контрольного зала можно было только управлять смещением сопел, меняя направление движения. Но теперь водород вытекал в пустоту, не успев достигнуть сопел, и лишь малая его часть расходовалась на то, чтобы подтолкнуть станцию.

— Я ведь знаю, что делаю? — бормотал Мирель, вскрывая ящики с перевернутой буквой «А».

В изолированных ячейках хранились капсулы из блестящего металла, каждая размером с ладонь. Внутри капсул, зажатые силовыми полями, висели в вакууме маленькие комочки антивещества.

Мирель вынул из ячейки одну капсулу — за ней потянулся тоненький проводок, подающий питание внутрь.

Несколько минут у него ушло на то, чтобы надеть скафандр, разгерметизировать отсек и выбраться наружу, в открытый космос. Он оказался на спине «Огненного дракона», на вершине его кормы. Отсюда корабль и вправду напоминал крылатого зверя, совершающего бросок, но сейчас кончик хвоста сиял недобрым багровым отсветом и стрелял языками пламени.

Держась за страховочный фал, Мирель облетел периметр и на каждой несущей ферме поставил по капсуле с зарядом. В невесомости делать это было непросто, к тому же корабль вращался вокруг оси, так что далекая звезда и большой диск серебристой планеты вертелись над головой, как карусель. Когда толстый хвост корабля оказался обвит проводами, упревший Мирель вернулся в отсек, впустил воздух, откинул стекло гермошлема и отдышался.

Рука в плотной перчатке скафандра легла на рубильник распределительного щита, с которого управлялась вся энергосистема отсека.

Внезапно прозрачная стенка, ведущая к агрегатному отделению, вспучилась и начала прогибаться. Сквозь дыры в стеклопластике ударили языки огня. Кресла дежурных, пульты, информационные панели, сделанные из жаростойких материалов, принялись оплавляться. Мирель почувствовал, как запахло палеными волосками c его бровей.

Он быстро ткнул пальцем в панель инфосети — она еще держалась. На экране показался зал ученого совета. Озабоченное лицо Армана с широко распахнутым механическим глазом склонилось над камерой — гаитянин пытался взять в руки управление двигательным отсеком. За спиной у него маячила Елена, перебирающая данные о росте температуры в реакторе. Рядом с Еленой в глубоком кресле покоился седой Ларс Линдквист. Его голубые глаза живо поблескивали из-под кустистых бровей.

— А вот и наш друг, — сказал старый Линдквист.

Он первым заметил, что Мирель вышел на связь.

— Мирель, ты жив? — обрадовалась Елена.

— Лена, прости меня, — сбивчиво заговорил Мирель. — Мне некогда даже попрощаться. Включайте маршевые двигатели на полную мощность. Ускоряйте корабль до максимума. Ваша задача — убраться как можно дальше.

— От бомбы под собственным задом не уберешься, — возразил Арман.

— Времени хватит, чтобы разогнаться до трети световой скорости. Если все выйдет, то вы улетите в открытый космос.

— А как же реакторы? — спросил Линдквист.

— Это моя забота, — сказал Мирель и отключился.

Маршевые двигатели завыли, выходя на режим полной тяги. Корабль начал разгон. Серебристая планета на экране внешнего обзора поползла вниз и пропала из виду.

Магнитные зеркала дрогнули. Пылающий хвост дракона превратился в огненный цветок, распускающийся посреди вечной космической ночи.

Остановившимся взглядом Мирель наблюдал, как меняются цифры, показывающие скорость корабля. Одна сотая световой… Одна десятая… Двадцать пять процентов, и вот наконец расчетные тридцать три, больше уже не будет…

— Внимание! Опасность! Реакция становится неуправляемой, — бесстрастным голосом сообщил автоинформатор сети.