Денис Морозов - Черная книга Дикого леса

— Нет, ты во всем мне сознаешься, или я тебя в щепку сотру!

— Ох, и настырная же ты псина! — глухо ухнул чащобник.

— За псину ты еще поплатишься! — пообещал вурдалак. — А пока отвечай: твой это лапоть?

И он вынул из-за пазухи улику, подобранную на поляне. Леший расхохотался:

— Ты дурной или поганок нанюхался? На размер взгляни. Сам попробуй, нацепи эту мелочь на мою ступню.

И он вытянул кряжистую ногу, похожую на толстый древесный корень. В самом деле: его кривая подошва была раза в три шире, чем лапоть из ларца. Плетенки лешего не только размером, но и видом не походили на ту, что держал Горихвост.

— Но ведь кроме тебя, в лаптях никто больше не ходит, — опешил вурдалак.

— Мужики ходят в деревне, — возразил Распут.

— Где деревня, а где мы? — все еще соображая, пробурчал Горихвост.

— Не простой это лапоть, — скривил деревянную рожу леший. — Я б его даже трогать не стал. Заговоренный он. Злой.

— А то ты у нас добрый.

— К тем, кто леса не портит — добрый. А кто рубит и жжет — тут уж не до добра.

За дремучей чащобой послышались голоса. Меж деревьев замелькали огоньки факелов, косы и топоры звонко запели, вонзаясь в подлесок и расчищая дорогу целой толпе мужиков во главе с сельским старостой Воропаем.

— Легки на помине! — бросил с досадой Распут. — Как они только дебри прошли, мухомор им всем в щи? Совсем страх потеряли. Видно, знают, что нет у нас книги, иначе ни в жисть не решились бы лезть.

— Как они могли это узнать? Кто им сказал? — вскрикнул Горихвост.

— Почем я знаю? Беги-ка отсюда. А я встречу гостей, как положено по лесному уставу.

— Нет, брат. Лес — и для меня дом. Вместе живем, вмести и драться за него будем! — возразил Горихвост и спешно накинул длаку.

— Ай! Да здесь чертов волчара! — испуганно заголосил Воропай, тыча в его сторону дубиной с горящей просмоленной паклей на конце.

— Разрази гром Еропку! — сказал молодой парень с рябой рожей, останавливаясь за его спиной. — Вот это тварь! Как будто из самого пекла явилась. Шкура навыворот, а лапы-то, лапы! Назад коленями выгнуты, будто нарочно сломали.

Мужики сгрудились с расширенными от страха глазами. Никто не решался сделать и шагу. Горихвост угрожающе зарычал и собрался куснуть Воропая за ляжку, но стоило ему двинуться вперед, как все тело с головы до хвоста пронзила острая боль.

Что за черт? Отчего спина с лапами будто треснувшее стекло?

— Ребяты, этот оборотень маху дал! — азартно завопил рябой Еропка. — Глядите, он и оборачиваться-то не умеет!

Кто не умеет оборачиваться? Я? Ах ты, стервец! Отведай-ка моего клыка…

— Серый! — зашептал на ухо леший Распут. — Ты кафтан с сапогами забыл обратно переодеть. Посмотри на себя!

Горихвост огляделся и ахнул. Его задние лапы торчали, неестественно вывернутые коленями назад, а шкура напялилась шерстью вниз, так что наружу смотрела дубленая подкладка цвета протухшего мяса.

— Нападаем! Смелее! Жги эту адскую зверюгу! — завопил староста, потрясая факелом.

Мужики неуверенно сдвинулись с места. Леший шагнул вперед и закрыл собой Горихвоста, широко растопырив корявые руки, похожие на древесные сучья. Ему на голову тут же набросили рыбачью сеть. Леший запутался и начал барахтаться, не удержался и грохнулся оземь, высоко задрав ноги в новеньких лаптях.

— Глядите, а он не такой уж высокий! — тоненьким голоском крикнул Еропка. — Вяжи его крепче. И оборотня не упустите!

Воропай ткнул пламенеющим факелом прямо в нос Горихвосту. Аццкое пекло! Пламя! Самое страшное, что может быть в лесу. Не зря его длака хранит столько следов от подпалин. Справиться можно с любой бедой, но не с огнем.

Вурдалак отшатнулся и понесся назад, преодолевая ломоту в спине и лапах. Мужики позади улюлюкали и ликовали.

— Горихвост! Я пропал. Спаси Дерево! Найди книгу! — кричал ему вслед Распут, беспомощно барахтающийся в сетях.

— У кого еще мог быть такой лапоть? — оглянувшись, прохрипел вурдалак.

Над его головой пронесся камень, он прижал уши и припал к земле.

— Разве что у русалки? — гугукнул в ответ лесовик. — Та живет по-над речкой. Деревенщина в речку всякий мусор бросает, а вода ей приносит. Она свесится с ветки и ловит, старьевщица.

— Вижу! Тут он! — завопил Воропай, раздвигая кусты и нацеливая на него самострел.

Прожужжала стрела, едва не впившись в прядающее ухо.

— Беги-и-и! — протяжно завыл леший.

Горихвост позабыл о приличиях и драпанул со всех лап. А сзади уже ломилась сквозь лес разнузданная толпа, готовая сжечь и порушить все на своем пути.

Даже на темном фоне голых ветвей Мироствола трудно было разглядеть русалку Шипуню. Лесная дева забралась так высоко, что ее неестественно бледные ноги сливались с обрывками облаков, проглядывающих сквозь корявые сучья. Горихвост вцепился передними лапами в морщинистую кору, вытянул морду и гаркнул:

— Шипуня, ко мне, быстро!

— Еще чего! — состроила ему насмешливую рожу русалка. — Полезай ко мне сам, если коготки не обдерешь.

Вурдалак щелкнул зубами от злости и даже тявкнул с досады, чего век не делал.

— Лей слюну, лей! — дразнила его русалка. — Слюнявчик тебе не подвязать?

Горихвост сбросил длаку и встал на ноги. Нижний сук висел высоко — не допрыгнуть. Имей он хоть три человеческих роста — и то бы не дотянулся. В задумчивости почесав шерстяной клок на загривке, он принялся приводить одежду в порядок.

Шипуня спустилась пониже, свесила со скрипучего сука густые, с зеленым отливом волосы, и принялась издеваться:

— Что, Серый, не по зубам тебе яблочко? А ты позлись, позлись. Нечего было обкрадывать братию.

— Никого я не обкрадывал!

— Вор! Татище! Переветник! Предатель! — самозабвенно изливала на него поток оскорблений русалка. — Рыбья кость тебе в глотку! Бычий цепень в кишки!

Горихвост выхватил из-под мятого кафтана свою единственную улику — драный лапоть — и со всех сил запустил им в гримасничающую физиономию девки. Лапоть звучно шмякнул русалку по щеке. Та истошно завопила, перекувыркнулась и свалилась с ветки. Горихвост едва успел отскочить, иначе она угодила бы прямо ему на макушку.

Вурдалак осклабился, обнажив пару желтых клыков, и придавил ее коленом к земле.

— Сгинь, ворог! Расшиб меня до смерти! — верещала русалка, извиваясь на чахлой траве.

— До какой еще смерти? — тут уж настал его черед усмехаться. — В тебе нет ни капли живой крови.

— Изыди! Не смей прикасаться ко мне этой колдовской лихоманью!

— Вот этой?

Вурдалак подобрал упавший лапоть и принялся тыкать им в рожу Шипуни.

— А-ой! Перестань! — в диком испуге завизжала она. — Все, что хошь скажу, только уймись!

— Это твой лапоть?

— Дурак, что ли? Не видишь, как он меня жалит? Я его даже тронуть боюсь.