Денис Морозов - Крыса Разумная

Корабль удивил Белянку. Он оказался прекраснее всего, что она видела до сих пор. На трех высоких мачтах развевались паруса ослепительного лазурного цвета, поверх которых золотистыми нитями было выткано изображение дракона, поднимающего голову над водой. Еще одна мачта, наклонная, была приделана к носу и нависала над волнами. На самой высокой грот-мачте реял бело-синий флаг с золотым солнечным кругом.

Матросы взялись за дело, и корабль заскользил по водной глади. Паруса над головой оглушительно хлопали. Белянка вздрагивала и пригибала голову, но вскоре привыкла и начала разгуливать по палубе, как по паркету бального зала. Тихоня залюбовался на то, как грациозно она выглядит в этой новой обстановке. Сам он чувствовал себя неуверенно. Палуба под ногами качалась, и он то и дело хватался за корабельные снасти.

Зато Ветрогон оказался в родной стихии. Пожилой шкипер тут же вскарабкался на высокую кормовую надстройку, встал рядом с боцманом и принялся убеждать его, что в это время года нужно делать поправку на сильный зюйд-вест.

Капитан Лихогляд распахнул дверцы каюты, расположенной в глубине юта.

— Пассажиры, добро пожаловать в ваши апартаменты! — приветливо улыбнулся он.

Тихоскок задержался — волна как раз качнула каравеллу, и он уцепился за грот-мачту, от которой теперь не решался сделать и шагу. Зато Белянка радостно порхнула в таинственный полумрак распахнутой дверцы.

— Ой, кто это? Тихоня, тут… — раздался из темноты ее голосок.

После короткого писка голос тут же умолк. Тихоскок насторожился. Он заставил себя оторваться от мачты, и, стараясь удержаться на ногах, побежал к каюте. Ее окна были отделаны разноцветными стеклами, отчего дневной свет смягчался и падал на мебель причудливой картинкой, напоминающей калейдоскоп. Синие, желтые, красные блики ложились на широкий дубовый стол, за которым деловито стояли толстый магистр Гнилозуб в шляпе с лисьим хвостом, епископ Муровер в лиловой сутане и начальник охраны Твердолоб в кирасе и медном шлеме. За их спинами виднелись силуэты дюжины стражников, вооруженных копьями и алебардами. Твердолоб крепко сжимал в лапах Белянку и закрывал ей рот, чтобы она не пищала.

— Это еще что такое? — опешил Тихоня. — А ну, отпусти ее!

И тут же сзади, из темноты, на него накинулись двое дюжих стражников, вывернули ему руки и наклонили лицом к полу. Шпагу грубо сдернули с его пояса и отдали магистру.

— А вот и моя «Блиставица»! — любовно поглаживая ее по клинку, проговорил Гнилозуб. — Иди к хозяину, моя девочка!

Он придирчиво оглядел эфес и удостоверился, что кусок зеленого стекла в шишке цел и невредим.

— Хвала мудрым! Если бы ты попортил стекло, я заставил бы тебя проглотить клинок! — заявил он Тихоскоку.

— А что делать с этой девкой? — спросил Твердолоб, указывая на вырывающуюся Белянку.

— То же, что и со всей компанией, — расхохотался магистр, поблескивая коронкой. — Исполним приговор инквизиции. Если, конечно, его святейшество не возражает.

Муровер стукнул о пол посохом с серебряной головой и авторитетно произнес:

— Давно пора. Утопим их в Темной бездне, как и надлежит поступать с еретиками.

— Что вы сделаете с пленниками, меня не касается, — вошел в разноцветный круг капитан Лихогляд. — Мне нужны только корабль и карта. Надеюсь, наш договор еще в силе?

— О, конечно, мой дорогой капитан! — радушно развел руки в стороны магистр. — Наша сделка была честной. Беглецы — мне, корабль — вам. Однако я очень надеюсь, что вы не станете использовать «Лазурную мечту» для пиратства.

— Не беспокойтесь, — сухо ответил ему Лихогляд. — Заниматься пиратством я больше не собираюсь. На этой каравелле я планировал отправиться в путешествие. Моя команда плывет вместе со мной. Пока нас нет, можете чувствовать себя в безопасности.

— А долго ли вы будете отсутствовать? — поинтересовался епископ.

— Это зависит от точности карты, — нехотя проговорил Лихогляд. — Кстати, где она?

Дверцы опять распахнулись, и в тесную каюту вволокли связанного Ветрогона. Пожилой шкипер ругался и пытался вырвать из рук стражников свою карту, однако сделать он это мог только зубами, так как его собственные запястья были туго стянуты ремешками.

— Ах вы, гнилые селедки, бушприт вам всем в глотку! — орал шкипер. — Вы чего тут задумали? Что вам нужно?

— Нам нужно всего лишь карту подводных течений, которые несут морское стекло к Изумрудному берегу, — ласково сообщил ему Лихогляд.

— Как ты мог? — уставился на него Ветрогон. — Ведь мы столько лет ходили под одним парусом. Я тебе доверял!

— Пиратам нельзя доверять, — осклабился Лихогляд. — Ты и сам это знаешь.

Пожилой шкипер поник. Вместе с Белянкой и Тихоскоком его вывели на палубу, под яркий солнечный свет. На одной стороне каравеллы собрались стражники во главе с Твердолобом, на другой — пираты с Лихоглядом. Они скалились и насмехались над пленными. Особенно старались Сиволап с Чумадуром.

— Эй, бакалавр! — щерясь, кричал низенький толстенький Сиволап. — Ты вроде как ученый. Должно быть, у тебя много ума. Как ты мог так лохануться?

— Эх, отдали бы мне эту красотку! — с вожделением глядя на Белянку, вопил высокий и тощий Чумадур. — Я бы сообразил, что с ней сделать!

Белянка, не привыкшая к такому обращению, возмущенно заверещала:

— Как вы смеете так со мной обращаться? Я альбиноска! Со мной так нельзя!

Ее слова вызвали бурный взрыв хохота. Смеялись все — и пираты, и стражники.

Боцман взял цветные флажки, вскарабкался на высокий ют и принялся размахивать лапами, подавая сигналы. Вдали показались невзрачные серые паруса маленькой бригантины, которая пристала к каравелле. С борта на борт перекинули деревянный мостик, по которому начали переправлять связанных пленников. Белянка ухитрилась и тяпнула Твердолоба за палец, отчего тот дернулся и едва не сбросил ее в воду. Однако, спохватившись и взглянув исподлобья на хозяина, придержал пленницу и грубо поволок по мостку.

— Как же так, капитан? — прокричала с палубы бригантины Белянка. — Вы казались таким благородным, таким любезным! Неужели я в вас ошибалась?

— Увы, мадмуазель! — с сожалением ответил ей Лихогляд. — Но я уже много лет мечтаю добыть подводный клад, а этого не сделать без карты и хорошего корабля. Эта мечта для меня значит намного больше, чем трепет вашей пушистой шерстки.

Пираты снова расхохотались. На борт бригантины сошел Гнилозуб и деликатно подал руку епископу, который боялся качки.

— Снять пушки! — распорядился магистр, едва почувствовав себя в безопасности на другом корабле.

Стражники тотчас забегали по каравелле, выкатывая четыре пушки, которыми она была вооружена.