Денис Морозов - Крыса Разумная

— Эй, постойте! — запротестовал Лихогляд. — Я беру корабль со всем, что есть на борту, и с пушками в том числе.

— Ну уж нет, дражайший мой капитан, — рассмеялся неприятным тоном Гнилозуб, отчего его ожиревшие бока затряслись, как желе. — Мы не такие идиоты, чтобы оставить орудия вам. Кто знает, против кого вы их пустите в ход, когда встретитесь нам в открытом море?

— Но я ведь завязал! — возмущенно выпалил капитан. — Вы же сами обещали мне помилование от магистрата!

— Вот именно! — торжественно провозгласил Гнилозуб, вздымая кривой коготь к небу. — Я обещал вам помилование, и не хочу, чтобы вы натворили бед после того, как члены почтенного магистрата окажут доверие моей рекомендации. «Лазурная мечта» — для честной торговли, а не для пиратского промысла.

— Вы сомневаетесь в моей честности? — капитан схватился за перевязь, на которой носил абордажную саблю, но Твердолоб звякнул алебардой, и Лихогляд решил не искушать судьбу.

— В вашей честности? Нет! Особенно после того, как вы выдали эту красавицу, доверившую вам свою жизнь и жизни своих друзей, — издевательских расхохотался магистр.

Лихогляд скрипнул зубами, оглядел плотный ряд стражников в медных кирасах, стоящих за спиной магистра, и коротко бросил:

— Ладно, я это припомню!

Ветер надул лазурные паруса каравеллы, и она заскользила по морю, удаляясь от бригантины. Капитан Лихогляд на прощанье помахал треуголкой с орлиным пером.

Тихоскок, разинув рот, смотрел ему вслед. Он не мог поверить, что друг в один миг превратился в предателя, и теперь стремительно покидает их. Однако, обернувшись, он увидел ухмыляющегося Гнилозуба, который с победоносным видом расхаживал по палубе, сверкая золотой коронкой.

Магистр подошел к Белянке, ощупал ее взъерошенную шерсть и самодовольно заявил:

— Жаль терять такую красоту. Но после твоего бегства надо мной зубоскалит чернь. Она должна усвоить, что со мной шутки плохи. Так что придется тебе отправиться в Темную бездну вслед за дружком.

Тихоскок резко дернулся, попытавшись высвободить ладони из пут, и закричал:

— Развяжи меня! Сразимся один на один, как взрослые крысомужи!

Но Гнилозуб только издевательски расхохотался:

— Куда тебя тягаться со мной, мелкий мышонок! Ты приговорен инквизицией, и отсрочка, которую выторговал твой профессор, давно истекла. А на моей стороне — закон!

— Что прикажете делать с третьим бродягой, ваше высокородие? — спросил Твердолоб, подтаскивая Ветрогона.

— А зачем он нам без карты? Отправим и его на корм подводному чудищу, если оно существует, — беспечно распорядился магистр. — В конце концов, он помогал преступникам, а значит — он тоже виновен.

— Курс — на Темную бездну! — громко распорядился Твердолоб.

Связанных друзей спустили в темный трюм и бросили на тюки со съестными припасами. Всю ночь их качало на волнах, а наутро их снова вытащили на палубу, и Тихоскок решил про себя, что это не к добру.

На борт бригантины уселась нахальная чайка и принялась кричать пронзительным голосом, требуя подачки.

— Подплываем к земле, — мрачно сделал вывод Ветрогон. — Хоть среди этих остолопов и нет ни одного настоящего лоцмана, но проплыть мимо Дикого острова не могут даже они. А вот пусть попробуют найти вход в залив!

Однако и вход в залив команда Твердолоба нашла довольно быстро. Дикий остров представлял собой каменную гряду, широким кольцом торчащую из воды. Скалы густо поросли тропическим лесом, в котором кишмя кишело зверье и птица. С западной стороны подкову скал разрезал пролив, и вот тут начиналось самое интересное.

Едва бригантина прошла меж двух высоких каменных столбов, как попала во внутреннюю лагуну, спрятанную от постороннего глаза горами и зарослями. Но лагуна эта разительно отличалась от моря, раскинувшегося за скалистой грядой. Дна ее не было видно, и ни один линь не мог измерить ее глубину. На фоне окрестных светло-зеленых вод, заросших кораллами, в которых сновали стайки разноцветных рыб, эта лагуна зияла, как огромная темно-синяя дыра, за что ее и прозвали Темной бездной. Что творилось в ее пучине — никому не дано было знать, однако на поверхность тут постоянно всплывали газовые пузыри, отчего казалось, будто вода бурлит и вскипает. Зрелище получалось жутким, и порядочные путешественники держались от этого места подальше.

Вода за бортом смачно булькнула. Огромный пузырь всплыл со дна и на мгновенье образовал перед носом у корабля впадину, которая тут же с шумом заполнилась пенистыми волнами.

— Ой, что это? — испугалась Белянка и прижалась к Тихоне.

Сквозь тонкую желтую блузку он разглядел, как топорщится ее шерстка, и почувствовал, как молотится ее сердце.

— Это дышит подводный дракон! — услышав ее, мстительно ответил Гнилозуб. — Раз в сто лет он поднимается из глубин и нападает на город, если только разумные горожане не принесут ему жертву. Мы давно уже не кормили чудовище, и оно, должно быть, сильно оголодало. Ух и злое же оно теперь! Вон как пускает ноздрями воздух.

— Это правда? — еще сильнее прижалась к Тихоне Белянка и заглянула ему в глаза.

— Я не знаю, — признался ей Тихоскок. — У всего должно быть разумное объяснение, и у этих пузырей тоже. Вполне может быть, что они происходят от природных причин.

— От каких бы причин они ни происходили — вам это не поможет, — злорадно проговорил епископ Муровер.

Он стоял на носу, указывая команде путь своим посохом с головой крысы, и путь этот лежал прямо к середине залива, где бурленье вод казалось особенно сильным.

— Начальник стражи! Исполните приговор инквизиции! — торжественно повелел епископ.

Твердолоб засуетился и принялся распоряжаться. На шеи пленникам нацепили обрывки тяжелых якорных цепей, к которым подвесили увесистые камни в сетках. Муровер ударил о палубу посохом и торжественно произнес:

— По приговору Святой инквизиции трое еретиков и преступников во главе с недоучкой Тихоскоком подлежат утоплению в Темной бездне. И пусть их участь послужит уроком для всех, кто осмелится усомниться в Истине Подземелья и в данном нам Высшей Мудростью законе!

И он изящно взмахнул рукавом лиловой сутаны. Твердолоб схватил Тихоскока и подтащил его к краю палубы. Остальные стражники взялись за Белянку и Ветрогона. Пожилой шкипер отчаянно упирался и вопил:

— Ах вы, кладовые мыши, чтоб вас на якорной цепи повесили! Вы чего творите? Какой это закон?

Но его никто не слушал. Тихоскок ощущал на своей шее гнетущую тяжесть балласта. Подвешенный к нему груз весил больше, чем он сам, и не было никаких сомнений, что едва оказавшись в воде, он стремительно пойдет на самое дно этой клокочущего темного провала.