Бастет - Мы, аристократы - 5

Платина — металл чароёмкий, и я решил не мелочиться, заодно и попрактикуюсь. Я наложил на печатки чары прочности, подгонки размера, защиты от кражи и потери, смены оттиска по желанию, привязки к носителю и к роду, чтобы их можно было передавать по наследству, и пространственный карман для хранения мелочей — небольшой, кубометра на три. В приложение к подаркам пришлось писать инструкцию по эксплуатации на пару страниц и копировать по коробочкам.

Джастин поначалу не понял, что такое тут начаровали, но Тед разъяснил ему на пальцах, и они оба захотели себе то же самое. Сгоняли в Лондон, притащили ещё три печатки, уже мужских — одну мне. Зачаровал и их, свою надел сразу и сложил туда учебные принадлежности. Покажу её на экзамене как образец своей работы.

У Теда хороший вкус, его выбором подарка я был доволен. Но его совет пренебречь обещанием Октавии нравился мне тем меньше, чем ближе было к Валентинову дню. Я привык держать своё слово — слово мужчины, гранда, мага и просто человека наконец — и не считал возможным его нарушить, не попытавшись договориться или хотя бы объясниться. И неважно, что другие легко нарушали своё слово по поводу и без повода. Я — не они.

Может, Тед был и прав. Даже наверняка прав, но как лицо стороннее. Это не он давал обещание, не он смотрел тогда на Октавию и видел её просиявшее личико. Я чувствовал себя обязанным предупредить её, мне было бы неприятно, если бы она весь день прождала мою валентинку, пока не убедилась бы, что я её подвёл. Я должен был поговорить с ней об этом заранее.

Накануне праздника я наконец решился. После ужина я отыскал свободную гостиную на втором этаже, трансфигурировал из воздуха лист пергамента и задумался над запиской. Варианты «нам нужно поговорить» и «нам необходимо встретиться» я сразу отмёл, потому что нужно было только мне — сам ненавижу, когда ими пользуются другие. Вариант «позвольте мне лично принести извинения» тоже не подходил — я не считал себя виноватым, это мои обстоятельства больше не позволяли разбрасываться валентинками. Наконец я сочинил более-менее подходящую фразу и проявил на пергаменте, добавив время и место встречи — восемь вечера, второй этаж, третья гостиная слева от главной лестницы, по левой стороне коридора. В Хогвартсе с его запутанной архитектурой не додумались до нумерации комнат.

Я отдал записку Фиби и уселся ждать — лицом к двери, чтобы разворачивать обратно сунувшиеся сюда парочки. Магочасы над ней показывали без двадцати восемь, поэтому я достал из сумки трактат о высшей трансфигурации и углубился в него. За входом я тем не менее приглядывал и, когда дверь открылась, сразу же оторвался от книги и глянул на магочасы.

Они показывали полдевятого. Я и не заметил, как просидел почти час.

В дверях появилась не Октавия, а её брат, Митчелл. Я изобразил на лице тщательно вымеренное лёгкое недоумение, убрал книгу в сумку и встал навстречу. После каникул наши отношения были дружелюбными, и сейчас он выглядел отнюдь не рассерженным, а, пожалуй, заинтересованным.

— Митчелл? — спросил я его тоном «что случилось?». — Ты здесь вместо сестры?

— Гарри, — ответил он с оттенком укоризны. — Я понимаю, твоё дошкольное воспитание и всё такое… но пора бы уже знать, что такие вещи так не делаются.

Я и в самом деле не подумал, что извинения можно было передать и через её брата. Не привык еще, что мы с ним ладим, да и был уверен, что Октавии не понравится, если я проболтаюсь кому-то о нашем уговоре.

— Да не вопрос, — я пожал плечами. — Если твоя сестра считает, что так нужно, давай сделаем, как это делается. Передай ей, что я приношу извинения за то, что больше не могу присылать ей валентинки, как договаривались. Мои обстоятельства изменились, теперь они этого не позволяют.

Митчелл был изумлён. Сильно. Он непонимающе уставился на меня. Я тоже молчал, мне больше нечего было сказать. Это перед Октавией пришлось бы объясняться и оправдываться, а её брату достаточно было высказать суть дела. Действительно, так было гораздо удобнее.

— И это всё? — спросил он.

— А я должен что-то ещё к этому добавить? Про валентинки она сама тогда сказала, что ей нужно покрасоваться перед девчонками, мне было не жалко. Но теперь я не свободен, это будет неприлично.

— Поттер… — Митчелл поморщился и досадливо покрутил головой. — Что значит — не свободен? Сестра сказала, что ты назначил ей свидание и собираешься делать предложение.

— Бред какой-то. Как бы я мог, если я уже помолвлен?

— Помолвлен? Это не сплетни?

Похоже, Грей-старший не рассказал своим детям, что я уже связан брачным обязательством. Не счёл нужным, а зря.

— Сплетни тоже, но не на пустом месте. Я и прежде не бегал по свиданиям, а уж теперь…

— Но сестра утверждает, что так было в записке.

— Ты читал её, эту записку?

— Нет, конечно. Она исчезла еще до того, как Октавия обратилась ко мне. Это ведь ты постарался?

— Обыкновенная десятиминутная трансфигурация из воздуха, своими записками я не раскидываюсь. Но я прекрасно помню, что я написал — оттуда невозможно было вычитать ничего такого.

— А что ты написал?

— «Мисс Грей, нужно обсудить одно небольшое личное дело, касающееся нас двоих», а дальше время и место встречи. Если сомневаешься, в клубе есть думосброс, мы можем посмотреть хоть мои воспоминания, хоть её. — Митчелл растерянно покивал, он начал вникать в ситуацию, а я дожал его фразой: — Вот как оттуда можно вычитать то, что ты сказал?

— Ну, если так… сестра была очень взволнованной, она вправду подумала… в записке точно было только это?

— Я же сказал — есть думосброс.

— Нет, сначала я с ней поговорю. Даже не знаю, как она сумела так ошибиться, разве что обращение в записке слишком формальное. И место встречи как бы намекает — эти маленькие гостиные традиционно используются для свиданий.

— Я подумал, что где-нибудь на веранде будет холодно, а где-нибудь в холле… разговор всё-таки приватный. Так ты передашь ей мои извинения?

— Передать-то передам… — Митчелл вздохнул и беспомощно посмотрел на меня. — Ты хоть понимаешь, как она будет разочарована?

— Ей и без меня пришлют много валентинок, может, это её утешит? — неуверенно предположил я.

— Поттер, ты идиот, — он нервно рассмеялся. — Кому расскажешь — не поверят.

— Я просто подумал, что это будет честно — предупредить её.

— Ты лучше подумай о том, что Октавия свободна, по общему желанию её и Беннета их помолвку отложили на год. И что твою можно расторгнуть, помолвка — это еще не брак.

Глубина моего идиотизма дошла до меня во всей своей красе. Оказывается, есть на свете вещь, способная вогнать меня в шок — и это моя собственная тупость.

— Ты серьёзно? — ошеломлённо выдавил я, надеясь на обратное.