Бастет - Мы, аристократы - 5

— И как вы их только различаете, эти двери? — мой вопрос был чисто риторическим, но Сол на него ответил:

— Таблички есть, они видны через капюшон невыразимца. Но нам всё равно не сюда, это у нас внешние помещения, а выжигание мы будем проводить на базе в ритуальном зале, — пока он говорил это, мы дошли до центра холла и остановились. — Вашу руку, мистер Поттер.

Мгновенный рывок аппарации — и мы оказались в другом холле, приятного светло-бежевого цвета, ярко освещённом магическими светильниками. Там Сол подал мне мантию невыразимца, только светлее тоном, и сказал, что это гостевая и что без неё нельзя находиться на базе. Защита не позволит.

В ритуальном зале ждали только нас. Всё было подготовлено, Фоукс-птенец, зафиксированный магическими путами, лежал в центре пентаграммы размером на две трети зала. Он немного подрос — значит, его вынули из контейнера сразу же и что-то с ним делали. Четыре фигуры в тёмно-серых мантиях, дожидавшиеся нас, были совершенно одинаковы ростом и телосложением, и, как выяснилось чуть позже, разговаривали одним и тем же голосом. Особенность их мантий, не иначе.

О моём обруче невыразимцы знали, его наличие было оговорено в соглашении. Сразу же затребовали его, выспросили, как им пользоваться, обрушили на него лавину распознающих заклинаний, а затем каждый по очереди, включая тут же затерявшегося среди них Крокера, прямо сквозь мантию надел обруч себе на голову и проверил его действие на Фоуксе. Затем на обруч обрушились новые каскады заклинаний, из которых я узнал от силы десятую часть, и начались новые проверки на птенце. При этом экспериментаторы негромко переговаривались одинаковыми голосами о чём-то непонятном — половина их терминов была знакома мне только приблизительно.

Обо мне они вспомнили где-то через час, и то потому, что у них возникли ко мне вопросы. Пришлось подробно ответить им, что я делал с помощью обруча, как это происходило и на каком расстоянии действовало — и нет, я не знаю, распознаёт ли он хоркруксы других магов. Обруч делался на заказ, под конкретную задачу.

Само выжигание прошло очень буднично. Пентаграмму накрыли барьерным куполом, пятёрка невыразимцев встала на концы её лучей и активизировала под куполом мощный Фиендфайр. Внутри бушевало, а снаружи даже не потеплело.

Перед выжиганием я надел обруч на себя, тоже прямо сквозь гостевую мантию. Сначала я проверил наличие хоркрукса в птенце, а дальше от меня требовалось сообщить ритуалистам, когда он исчезнет. Перестал он ощущаться примерно через минуту обработки адским пламенем, и я, как договаривались, просигналил об этом поднятой рукой. Тем не менее палили они феникса ещё столько же.

Затем они снова взяли мой обруч, и каждый снова проверил птенца на хоркрукс. Пытались выпросить артефакт себе, но я сказал, что он мне еще нужен, пока жив Дамблдор. Хоть старик в последний год и выглядел обессилевшим, но мало ли, вдруг он рискнёт и создаст ещё хоркрукс.

Я забрал у них освободившийся из-под феникса контейнер для особо опасных артефактов — недешёвая вещица, а при моём образе жизни ещё и предмет первой необходимости — и вернулся в Хогвартс. При расставании мы договорились поддерживать контакт — пока с этим делом не покончено, невыразимцы были заинтересованы во мне, а я в них.

Примерно в эти же сроки Джонс известил меня, что заказанная работа готова. Сама программа была закончена еще в начале февраля, но когда я передал Регулусу данные для вычислений, тот мгновенно сообразил, что они кардинально отличаются от обычных расчётов для родового поместья. И настолько впечатлился, что изменил правилам хорошего тона и в лоб спросил, зачем это мне нужно. Откровенничать было преждевременно, поэтому я ответил, что в свободное время занимаюсь фундаментальными исследованиями и что эти расчёты интересуют меня чисто теоретически.

Регулус даже не попытался сделать вид, что поверил мне. Внимательно изучив переданные ему формулы, выкладки и таблицы данных, он с нескрываемой иронией сказал, что он тоже теоретик-любитель, а здесь есть кое-что для него новое, поэтому он тоже займётся фундаментальными исследованиями и тщательно изучит, как всё это работает. Потому что цена ошибки ему не нравится даже в теории.

Рассудив, что ум — хорошо, а два — лучше, особенно если второй ум такой, как у Регулуса, я передал ему сведения по расчёту доменов, полученные от Ровены. И вот теперь, в середине марта, он снова связался со мной и предложил встретиться для обсуждения. Не просто отдать готовые расчёты — значит, ему было что обсудить.

Мы, как и прежде, встретились у него на работе. Я уже знал это место, поэтому просто аппарировал туда. Регулус сидел за рабочим столом, обложившись папками, половина из которых была его собственными, и был настроен на серьёзный разговор. После положенных приветствий он перешёл сразу к делу.

— Гарри, будет лучше, если ты полностью посвятишь меня в свой замысел. Смотри, как это выглядит с моей стороны: тебе попались расчёты родовой территории, ты решил, что их можно приспособить для обособления территории большего размера, и, с присущей твоему возрасту недальновидностью, захотел попробовать. Но здесь тот самый случай, когда размер имеет значение, потому что количество переходит в качество.

— А конкретнее, Регулус? — мы еще в прошлую встречу перешли на имена, потому что теперь я числился совершеннолетним.

— Все координаты имеются здесь, — он положил ладонь на мою папку с заданием. — Я сверился с атласом и убедился, что это расчёт полного покрытия Британии вместе с Ирландией. Но при такой величине территории домен получается незамкнутым.

— Как это — незамкнутым? — насторожился я.

— Расчётная высота доменного купола такова, что он уже выходит из допустимой зоны притяжения Земли, а следовательно, не устанавливается. Если построить график вот по этой формуле, — он раскрыл одну из своих папок и придвинул мне распечатанный лист с графиком, — здесь видно, что при превышении некоего числового значения радиуса функция по экспоненте уходит в бесконечность.

— Где? — я вгляделся в график. — Действительно. Меня предупреждали, что все опорные точки должны располагаться примерно на одном уровне относительно некоей горизонтальной плоскости. Значит, кривизна земного шара уже оказывает влияние…

— Извини, Гарри — но кто тебя предупреждал?

Я оторвался от графика и наткнулся на испытующий взгляд Регулуса. Наверное, действительно будет лучше, если он узнает всё, это полезнее, чем работа вслепую.

— Ровена Равенкло, — сообщил я.

— Кто?!

— Так уж получилось, что я работаю по её завещанию… — и я рассказал ему всю историю, начиная со статуи в равенкловской гостиной.