Сильвия Лайм - Мертвая академия. Печать крови

Слушая рассказ, я только молча вздыхала, понимая, что опять повела себя глупо. И почему я не последовала собственному совету: сидеть смирно и не обращать ни на что внимания?

— А ты решила, что демонолог четвертого курса решил убить наследника империи? — с едва заметной улыбкой спросил Леонар.

Я внутренне сжалась, понимая, что насмешка вполне уместна. Ведь наследник престола должен быть прекрасно защищен! Даже в стенах академии может найтись враг, а значит, император уж наверняка приложил все усилия, чтобы уберечь единственного сына.

Но, подняв голову и посмотрев в глаза принцу, я поняла, что он вовсе не намерен издеваться. Его взгляд был приятного тепло-зеленого цвета, обволакивающий непривычной добротой.

Я только и смогла кивнуть в ответ. И добавила через мгновение, отвернувшись:

— У него в руке был кинжал. И он крался, как дикий кот. Я еще подумала: «Почему его никто не остановит?» А выходит, все просто знали, что это лишь игра…

Принц на миг прищурился.

— Вообще-то его никто не видел, Лариана, — ответил он тихо, когда к нашей кучке первокурсников во главе с принцем уже подходил невысокий и до безобразия худой профессор.

Я успела лишь бросить на Леонара удивленный взгляд, как преподаватель громко произнес:

— Мое имя — Ориан Варрух. Я ваш мастер по основам управления. Сегодня первая лекция, она же практика. Вы можете сидеть прямо на траве, пока я рассказываю. Однако во время тренировки сидеть строго запрещено. Разговоры также запрещены. Все вопросы в конце лекции. Ясно?

Магиане сбивчиво закивали, нестройно бубня что-то в ответ.

Преподаватель резко отвернулся в сторону, сцепил руки за спиной и начал выхаживать взад-вперед, собираясь с мыслями.

Вся его фигура в черном облегающем костюме выдавала легкую нервозность. Мрачность одеяния вступала в жуткий контраст с бледным цветом лица и худобой.

— Ориан только кажется таким страшным, — вдруг тихо сказал мне Леонар, склонившись к самому уху. — А так он мужик неплохой…

Честно говоря, я не склонна судить людей по внешности, но мастер Варрух и впрямь внушал некоторое беспокойство.

А еще мне было совершенно неясно, что делает на первом занятии первокурсников принц, который вроде как значится на третьем. Но Леонар невозмутимо стоял у меня за спиной, словно ему здесь самое место.

От этого все сильнее росло неловкое чувство в груди. Словно кто-то настойчиво щекочет перышком между лопатками.

— Основы управления для вашего года обучения предполагают, — начал профессор, — что, во-первых, вы научитесь видеть тонкие нити сумеречной магии. А во-вторых, благодаря проснувшемуся дару сможете с закрытыми глазами ощущать вокруг себя мертвые человеческие и животные останки…

Тут я впервые вздрогнула, представив, что смогу чувствовать трупы и их местонахождение.

— Как вам наверняка известно, — продолжал мастер, — магия доступна не всем людям. Она передается по наследству, и механизм ее распространения до конца не изучен. Но главное, что вам нужно знать: человеческая магия способна принимать любую форму. Она может быть лечебной, сумеречной, животной и стихийной. Но, однажды выбрав стезю, маг уже не сможет поменять специальность.

Все магиане слушали внимательно, как и полагается первокурсникам. Лекция обещала быть интересной.

— Это значит, — звучал низкий резковатый голос профессора, — что, начав изучение некромантии, вы никогда не сможете стать кем-то еще! Примерно в течение года-двух ваш организм окончательно приспособится видеть лишь темные материи. Именно в этом и заключается суть нашего предмета.

Теперь я вздрогнула второй раз. Нет, не то чтобы мне хотелось однажды научиться сводить бородавки, как Киприан. Но знать, что я этого уже никогда не смогу сделать, было немного страшновато. Ведь, выходит, вся жизнь будет потрачена на работу с нежитью и трупами.

— Еще не передумала становиться некромантом? — снова раздался тихий шепот у меня над ухом.

Светлые силы, принц! А я только успела забыть о его присутствии!

— Не передумала, — твердо ответила я. И поняла, что это правда.

Что-то влекло меня в черноте этой магии. Что-то, что казалось таким понятным и притягательным. Будто… родным.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на реакцию наследника. Оказалось, что он снова едва заметно улыбался.

И что его так веселило?

Следующие минут тридцать профессор рассказывал об устройстве сумеречной материи, о черных нитях тьмы, о том, как поток темной магии покидает подземные врата, наполняя землю. И о том, что именно с этим потоком предстоит работать некроманту.

— От того, насколько сильна в вас чувствительность к тьме, будет зависеть уровень вашего мастерства, — бубнил мастер Варрух. — Многие некроманты годами тренируют свою чувствительность, но все же так и не становятся высшими. Теми, чья мощь настолько велика, что сумеречная материя течет по их венам, будто кровь. Высшие некроманты способны разом поднимать многовековые кладбища и управлять одновременно всеми восставшими. Тогда как обычному выпускнику нашего вуза будет под силу управлять разве что двумя, максимум тремя умертвиями.

— А я могу управлять десятью, — гордо бросил позади меня Леонар.

— Десятью?! — чуть громче, чем следовало, спросила я, развернувшись.

К сожалению, профессор меня услышал. Он стиснул зубы, явно выказывая недовольство. Но толпа первокурсников уже устремила взгляды на наследника, восторженно перешептываясь.

Видимо, поэтому мастер решил пояснить:

— Да, Леонар Альвис, магиан третьего курса, является… исключением. — Казалось, слова даются профессору нелегко. — К своему двадцатилетию Леонар способен управлять уже десятком низших зомби.

При слове «низших» принц слегка скривился, но поправлять не стал. Судя по всему, так оно и было.

— Именно поэтому он входит в команду императорской академии и каждый год участвует в играх Превосходства.

Девочки с факультета дружно ахнули, а парни хмуро переглянулись. Леонар сиял, как начищенная монета, с демонстративной ленцой пожевывая травинку.

А меня интересовал другой вопрос.

— Скажите, мастер Варрух, а высшие некроманты в нашей академии есть?

Почему-то в этот момент мое сердце застучало быстрее. Словно я уже знала ответ. И хотела его услышать.

— Да, — хмуро бросил он. — Один. Наш ректор — господин Дэйн Люциан Кастро-Бриен.

И резко отвернулся, будто боясь, что кто-то вновь задаст вопрос не в конце лекции, а в середине.

А я вздрогнула в третий раз. Но теперь колючие обжигающие мурашки пробежали по спине, скрываясь где-то на пояснице. Я вспомнила узкую, немного прохладную мужскую ладонь с длинными аристократическими пальцами. Легкое, будто ласкающее движение по своему бедру…