Екатерина Лесина - По ту сторону жизни [СИ]

— Не скажу точно, но… деточка, когда человек в его возрасте заводит себе игрушку, а та вдруг беременеет, у любого мало-мальски здравомыслящего человека возникают подозрения. Во-первых, кроме Адлара у него детишек не было, хотя на недостаток внимания его супруга не жаловалась и сборов особых не заказывала. Да и прежние пассии как-то не спешили радовать старикашку… всем известно, что он помешан был на мысли о возрождении рода… былое могущество и все такое…

Старуха спихнула псинку с колен, и та шмякнулась, перевернулась на другой бок и подтянула лысые лапки под лысое же тельце.

— На редкость незлобливая скотина, — с сожалением произнесла вдова, переступая через собачонку. — Думала выкинуть, но жалко…

— А людей нет?

— А чего людей жалеть? Сами глупости творят. Идем… прогуляемся, а то спина болит уже сидеть… Что смотришь, думаешь, раз ведьма, то спина болеть не может? И припарки не помогают, и притирки… недолго мне осталось, да… так вот, откуда Биртхольдер эту потаскушку выкопал, никто не знает… про ту его квартирку давно жене известно было, что он девок держит, так у всех свои игрушки… она не мешалась в его жизнь, он не лез к ней.

Счастливый брак, если подумать. В ведьминском понимании.

— Руку подай даме… чему вас там учат? И не дрожи, как та псинка, не прокляну…

— Я не дрожу.

— Знобит, стало быть? У богов свои игры… боль она забрала, а вот болезнь, та осталась… как срок придет — готовься. Хочешь, яду подарю? У меня есть хороший, уснешь и не заметишь.

Щедрое, к слову, предложение.

Но и у меня отрава имелась неплохого качества. Надо будет сказать Диттеру, а то ведь права старая ведьма: выйдет срок и навалится: ничего не бывает просто так, даже божественные дары.

— Так вот… он на развод подать пытался, когда стало известно, что его шлюшка в положении… будто с ума сошел. Ко мне Биттерхольд приходила… разумная женщина… просила глянуть, нет ли приворота. Я ей сказала, что приворота нет, есть лишь врожденная дурость, а это зельями не исправишь.

Она шла, подволакивая левую ногу, тяжело впечатывая трость в плиты, и глухие удары ее разносились по коридору.

Кто там?

Ведьма… ведьма… ведьма… Дом шептал, раскрывая одну дверь за другой. Вереница комнат, одинаково пустых и безликих, уже давших пристанище теням.

— Я вот думаю… может, продать дом? К чему мне? Так вот… развод она ему дала… не просто так, само собою, за немалую долю в общих делах… и с условием, что сыночка законного он не обидит. Старшенького. Потому как бестолочь эта на шлюшке своей мигом женилась, и стало быть, младшенький тоже законным числился.

Интересно. Этого я не знала и, подозреваю, не знали очень и очень многие. Развод в обществе не то чтобы запрещен, скорее уж не принято здесь разводиться, и новость в одночасье облетела бы городок. Значит, дело решили тихо, и сто ило это изрядно денег.

Как и вторая женитьба.

Все ж, полагаю, не до конца утратил герр Биттерхольд разум, если не устроил пышную свадьбу…

— Так вот, ребенок-то народился, да… а старик отправился к предкам, за деяния свои отчет держать, — фрау Биттершнильц остановилась у дверей, которые вывели на застекленную террасу. — Дождь… ненавижу здешнюю зиму… уехать бы… чтоб солнце и море, так нет, не отпустит треклятый город… и тебя не отпустит, девочка, и дружка твоего уже прибрал, хотя он и не понимает. Слышишь, шепчется? После того как завещание огласили, многие были… удивлены. Пошептались, конечно, но мертвых обговаривать интересу нет. Шлюшка-то живо себя хозяйкой поставить попыталась, только у Адлара еще тот характер. И маменькины обиды он близехонько к сердцу принял… содержание определил да из дому выставил. Аккурат в ту квартирку, которая ей по завещанию отошла. Брату же своему нянек нанял…

Полагаю, молодая вдова не слишком обрадовалась.

Надеялась получить доступ к семейному состоянию? А вместо этого оказалась в старой квартире с не самым большим, полагаю, содержанием? И с перспективой остаток жизни провести в… даже не знаю, как словами описать-то. Главное, наверняка ее это вывело…

— Ругалась, да… только старик в завещании четко упомянул, кому и чего полагается… идиот.

Дождь лил. Рисовал на стекле узоры, грязные, серые, как чужие секреты, будто намекал, что известно ему куда больше, нежели старухе, чьи дни по сути сочтены, а единственное развлечение — сбор сплетен — давно уже не спасает ее от душевной тоски.

И она стояла. Шевелились губы, будто вдова разговаривала с кем-то, кого видела лишь она. А мы не вмешивались: в подобные беседы влезать себе дороже.

Итак, Адлар, в отличие от папеньки завещанием не озаботился, что при толике изворотливости и определенной сумме, осевшей в нужном кармане, могло решить дело в пользу несчастной матери.

Сама додумалась? Любовник подсказал? Плевать.

Но в этот дом я наведаюсь… вот сегодня и наведаюсь.

— А о них что сказать можете? — Я протянула список старухе, но она отмахнулась, только уточнила:

— Аарон писал? Мерзкий мальчишка… и старик из него не лучше вышел. А ведь даже на темную силу не свалить… сидит, паук старый, трясется, боится словечко лишнее сказать… я вот не боюсь.

Что-то громыхнуло вдалеке, и небо потемнело. Только у нас подобное бывает, когда тучи появляются сразу и вдруг наливаются чернильной синевой, выпячивают лохматые раздутые брюха свои. Становится темно. И в темноте этой светящиеся камни кажутся ненадежной защитой от ночи.

Дождь притих. А после затарабанил быстрее. Сильней.

— Патрика ты знаешь… гуляка беспутный… женить хотели, невестушку даже нашли подходящую. Корова и мозгами не обременена, самое оно, чтобы род продолжить… только этот идиот умудрился подхватить дурную болезнь.

Молния прорезала черное небо, будто многопалая божественная рука потянулась было к дому-игрушке. И не дотянулась, рассыпалась искрами, породив оглушающий грохот.

— И такую… совсем дурную… которая без последствий не проходит, — старуха отступила от окна. В полутемной комнате она казалась моложе и, странное дело, беспомощней, хотя я прекрасно осознавала, насколько обманчиво это впечатление. — Род он продолжить не мог, делами семейными не интересовался, в отличие от младшего братца… но закон есть закон… у них майорат, а потому, кто первый родился, тот дело и наследует…

Патрик при всей легкости характера с семьей не уживался. От него требовали серьезности, ответственности, которая была противна самой его натуре… но достаточно ли этого, чтобы убить? Не знаю.

— Гертруда твоя… нашла себе любовника неподходящего, — на белом пятне лица поблескивали темные ведьмины глаза. — То ли конюх, то ли шофер, главное, что заявила, будто замуж за него выйдет… а сама понимаешь, скандал… приличному семейству такой зять без надобности… и раньше бы отправили в монастырь, там, глядишь, за месяц-другой образумилась бы… в иных монастырях очень хорошо умели с бестолковых девок спесь сбивать… а тут свобода воли…