shellina - Секрет [СИ]

Он не мешал ей заниматься исследованиями, только слегка поморщился, когда она ему руку порезала. На выступившие капельки крови Гермиона смотрела как завороженная.

Затем встала, подошла вплотную к Северусу и принялась его ощупывать. Когда она потянула свитер, чтобы задрать, Северус перехватил ее руки.

— Не следует этого делать, мисс Грейнджер.

— Но я должна увидеть, — возразила Гермиона. — Там же шрамы должны остаться. — И она потянулась, чтобы снова взяться за свитер.

— Мисс Грейнджер, уберите руки, если вам так это важно, я сам сниму, хорошо?

Она кивнула. Северус еще раз вздохнув, стянул свитер через голову. Про себя он отметил, что нужно в гостиницу сходить за вещами, да номер освободить.

Гермиона наклонилась и принялась разглядывать тонкие белые линии шрамов на левой стороне груди. Потом протянула руку и провела пальцем по одному из них.

— Мисс Грейнджер, убедились? Я могу одеться?

— А вы похудели, — вынесла решение она. — Но не намного. Зато мышцы более рельефными стали.

— Это я еще поправился, — хмыкнул Северус, натягивая свитер.

— Но, тогда получается, что вы живой? — в голосе Гермионы звучало такое сильное удивление, что Северус снова поморщился.

— Получается, что живой, — кивнул он. Забрав со стола чашку, он бесцеремонно всунул ее Гермионе в руку. — Пейте.

— И вы всегда были живы? Вы не умирали?

— Мисс Грейнджер, ну включите уже мозг, если я стою сейчас перед вами живой, то вероятно я не умирал?

— Но, почему мы думали, что вы умерли?

— Я почти месяц был без сознания, — неохотно признался Северус. — А потом, до конца не выздоровев, уехал за границу, на континент. Я не знал, что меня здесь «похоронили».

Гермиона отошла от него и села на стул. Она так сильно переживала, что так и не смогла с ним объясниться. Она буквально с ума сходила. Есть забывала. А он, оказывается, все это время был жив.

Она часто представляла себе, что бы было, если бы он выжил. Нет, она не рассчитывала на многое. Посмотрев воспоминания, она прекрасно поняла, что не сможет составить конкуренцию покойнице. Но поговорить-то они могли и, может быть, он ответил бы ей на ее вопросы.

Он жив и он вчера сидел в темноте и слушал ее исповедь, и на вопросы отвечал. Гермиона похвалила себя за то, что даже в то время, когда она думала, что он призрак, она сохранила в тайне свой секрет. Как бы она сейчас в глаза ему смотрела, если бы начала признаваться по полной.

И тут пришла злость. Он был жив и он за пять лет ни разу не дал о себе знать. Он позволил ей оплакивать себя, и даже ночью, поняв ее ошибку, он даже не попытался ее переубедить.

Гермиона встала, огляделась по сторонам. Увидела горсть гвоздей, сваленных возле раковины, скорее всего, он хотел что-то починить.

— Да, это подойдет, — тихо сказала она, кивнув головой. — Так значит, вы живы, и вчера уснули, не услышав, о чем я вас спросила?

Северус посмотрел как сузились и засверкали ее глаза. Он на секунду залюбовался, но потом забеспокоился. Он не смог бы стать столь выдающимся шпионом, если бы пренебрегал голосом интуиции, и сейчас интуиция вопила: «Беги отсюда, Северус!».

— Я спросила, зачем вы показали мне «Оппуньо», сэр? — Гермиона чувствовала, как ее депрессия сменяется яростью.

— Чтобы вы могли защититься и наказать того, кто вас обидел, — Северус попятился к двери. Он сам не заметил, как у него в руках оказалась палочка.

Нет, он никогда не смог бы причинить ей вред, но инстинкт самосохранения твердил, что защищаться придется. Правда, причину такой агрессии он понять пока не мог.

— Сейчас как раз подходящий момент, Оппуньо! — он успел выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой, когда гвозди, которые он зачем-то купил, практически одновременно воткнулись в толстое дерево.

— Мисс Грейнджер, я совсем вас перестал понимать, — Северус навалился на дверь спиной, пытаясь задержать разъяренную ведьму. — То вы переживаете, что я умер. Переживаете, не спорьте, я сам видел. Но, когда убедились, что я жив, тут же пытаетесь меня убить. Это немного нелогично, вам не кажется?

В дверь ударилось что-то тяжелое. Северус едва удержался на ногах.

— Вы не сказали, что живы, — изнутри раздался злой голосок, прерываемый бормотанием очередных заклинаний. — Вам что, было трудно письмо написать?

— Да откуда я знал, что вы нуждаетесь в подтверждении?

— А если бы знали, написали бы?

— Ну… — врать не хотелось, а написал бы или нет? — Скорее да, чем нет. Вам бы написал.

— Я вам не верю. Вы столько лет издевались надо мной. Зачем вы вели себя настолько контрастно? Что я вам сделала? Или бы поносили вместе с остальными гриффиндорцами, или…

— Или? — любезно предложил Северус ответить.

Он действительно опекал эту девочку, которая сбила его на метле так, что он упал. Она тогда завалилась на него и смотрела своими огромными карими глазищами так испуганно, словно попала в лапы людоеда. Это было смешно и трогательно одновременно. Потом он старался не выпускать ее из вида, время от времени помогая решать ее затруднения.

Северус действительно не понимал, почему ее так задели его искренние попытки помочь.

— Ну, конечно. Кто я такая, чтобы обо мне помнить? Мной же можно поиграть и выбросить, да, профессор?

— Мисс Грейнджер, не мелите чушь!

— Да как же вы не понимаете, что убивали меня, просто убивали, когда сначала показывали, как это может быть, делали прическу, даже драться учили, а затем прямо мордой в отхожую яму. Один сеанс коллективного чтения чего стоит.

— Мисс Грейнджер, я, может быть, у Поттера заразился и совсем тупым стал, но я вас действительно плохо понимаю. Давайте договоримся, я сейчас открою дверь, и мы спокойно обо всем поговорим.

Гермиона не ответила, но в дверь ударили с такой силой, что Северус сполз по ней на пол.

— Конечно, меткой перед четырнадцатилетней девочкой светить, это нормально, а хоть раз заметить, что я хочу произвести на вас впечатление хотя бы своими знаниями, это противоречит вашей страдающей натуре, — пыхтела за дверью Гермиона. — Да что вы на эту Мерлинову дверь навесили, что ее Бомбарда не берет?

Вопреки всему Северусу стало смешно. Но рассмеяться сейчас, значит потерять контроль, и оказаться с ней лицом к лицу. Пока между ними была дверь, он имел хоть какую-то иллюзию защиты. Это давало время подумать, а не уворачиваться от всевозможных проклятий, части из которых он сам по дурости ее научил.

— Интересно, почему моя натура страдающая, а не злобная, — он проговорил это достаточно тихо, но она каким-то невероятным образом услышала.

— Да для вас всегда только мама Гарри существовала. Я видела ваши воспоминания, — ему показалось, что она всхлипнула.

— Эти Мерлиновы воспоминания мне уже поперек глотки сидят, слышишь, Грейнджер? — прорычал Снейп. — Причем тут Эванс, объясни! Какая разница в кого я был влюблен в шестнадцать лет? Это же глупо, просто глупо. Почему теперь все мои действия оценивают с точки зрения Эванс? Я не понимаю! Я тебе хоть одним словом, хоть одним жестом дал понять, что надо мной довлеет призрак бывшей подружки?