shellina - Секрет [СИ]

Северус секунд десять смотрел на нее, потом вскочил с кушетки как ошпаренный.

— Что это было за проклятье? — он быстро подошел к окну, рывком открыл форточку, чуть не вырвав дверцу, и закурил.

— Я не специалист в такого рода проклятьях, но я пыталась выяснить в библиотеке, особенно в запретной секции…

— Я ничего не помню про тот вечер, — Северус глубоко затянулся. Он проснулся пятого мая на полу в гостиной своих апартаментов, полуголый, с бешеной жаждой и сильной болью во всем теле. К тому же ему не давали покоя обрывки очень горячего сна, в котором фигурировал он сам, Гермиона Грейнджер и почему-то входная дверь в его апартаменты.

— А вы и не должны были помнить, значит, я правильно определила, что это было.

— Мисс Грейнджер, мне что клещами из вас информацию вытягивать? — рыкнул Северус. — Что за проклятье?!

— Темная страсть, — ответила Гермиона.

Он резко повернулся к ней. На его лице застыло выражение плохо контролируемого ужаса, а еще он просто смертельно побледнел.

Северус думал на эту пакость, она первой пришла ему на ум. Но он проснулся один, за дверью не стояли родители какой-нибудь бедной девушки во главе с директором, жаждущие его крови, что давало робкую надежду на то, что, может быть, его прокляли чем-то другим.

Все эти годы он нет-нет да вспоминал эту так и нерешенную в тот раз загадку, а горячие сны с Грейнджер заняли почетное место в первой тройке с его любимыми эротическими фантазиями. И вот, выясняется, что это был не сон. Оставалось надеяться, что он не был слишком груб.

В то, что она испытывает к нему что-то серьёзное, он не верил. Потому что в этом случае он просто не знал, что будет делать и как будет реагировать. Хватит с него глупостей, которые он совершил или чуть не совершил, когда присматривал за ней во время их скитаний в последний год войны. Он тогда смертельно уставал и имел право на небольшую отдушину.

— Что я с вами сделал? — вопрос был разумным, но задавал его Северус с огромным трудом.

Гермиона внимательно посмотрела на него и, поняв, что он действительно ни черта не помнит, задумалась.

В этот вечер она решила, что нужно пойти к нему и попросить антидот. Хотя свою функцию амортенция выполнила, и Гермиона переживала сейчас период влюбленности к Рону, это зелье сильно влияло на восприятие, а это ей не нравилось. В голове стоял туман, и ее действительно занимали в этот год две вещи: влюбиться в Рона и добиться взаимности и отобрать странный учебник у Гарри.

Больше ни на чем она сосредоточиться не могла. Но скоро должны наступить экзамены, а голова все еще не хотела проясняться, поэтому она вынуждена была отправиться к нему, пусть он даже выставит ее на посмешище.

В кабинете его не было. Она, прекрасно понимая, что совершает глупость, постучалась в дверь, ведущую в его апартаменты, мотивируя это тем, что действительно очень нужно, да и к тому же она уже совершеннолетняя, а значит… Что это значит, додумать она не смогла, потому что дверь резко распахнулась.

Он выглядел как пьяный. На этот раз он был не просто без мантии, но и без рубашки.

— Грейнджер? Какого хрена ты тут забыла? Убирайся! — и он попытался захлопнуть дверь. Но она ему этого не позволила, ловко проскользнув в комнату.

— Что с вами, сэр? Что случилось?

— Уходи, — он отвернулся. — Меня прокляли.

— Прокляли? Чем я могу помочь? — зелье все еще действовало, поэтому мысли текли вяло. К тому же в голове пульсировало эхо: «Рон, Рон, иди к Рону, зачем ты здесь?».

— Грейнджер, пожалуйста, уйди, пока я еще себя хоть немного контролирую, — прошептал Северус.

— Да что случилось, вам больно? — и тут она сделала ошибку, она дотронулась до его напряженной до такой степени, что видно было каждую мышцу, спины.

В следующую секунду ее впечатали спиной в дверь. Когда его губы впились в ее, Гермиона успела даже пискнуть, а потом просто растворилась в ощущениях. Его язык сразу же принялся исследовать ее рот, касаться ее языка, зубов. Она сначала замерла, а потом несмело ответила. Почувствовав ответные касания ее языка, он зарычал и, подхватив под ягодицы, поднял, вынуждая обхватить его за талию ногами. Поднял он ее немного выше своего роста, и теперь, чтобы целовать его, ей пришлось наклонить голову. Зато ее шея и грудь оказалась рядом с его лицом.

«Меня прокляли, уходите, — звучало в голове. — Он делает это не по своей воле, его прокляли. На твоем месте мог быть кто угодно, — она откинула голову, а его губы заскользили по шее. Тихонько застонав, она велела голосу в голове заткнуться. — Ну и что? Пусть так. Все равно у меня нет шансов, пусть хотя бы так».

Все барьеры, созданные амортенцией, рухнули. Робкая влюбленность в Рона, спровоцированная зельем, но которая вполне могла прижиться, умерла, даже не пискнув, убитая охватившей Гермиону страстью. До этого момента она очень неявно ощущала чувственную составляющую своей любви. Ее беспокоили и заставляли покрываться руки мурашками воспоминания о его таких редких прикосновениях, но даже в своих фантазиях она никогда не заходила так далеко.

Сейчас же она чувствовала каждое прикосновение необычайно остро, словно он прикасался к обнаженным нервам. Она могла только постанывать и гладить его по голове, обнаженным рукам, части спины, замирая от восторга, ощущая, как под ее пальцами напрягаются мышцы.

Прижавшись к ней еще крепче, продолжая удерживать ее одной рукой, второй он распахнул мантию. Но под ней была еще и форменная блузка. Нетерпеливо рыкнув, он схватил за ворот и рванул. Маленькие пуговички посыпались на пол. Расстегивать белье он также не стал, просто резко потянул вниз, порвав тонкие лямки, освобождая при этом грудь.

Его рука сжала небольшую упругую полусферу, заставив девушку содрогнуться от пронзившего её желания. Соски напряглись, а внизу живота появились тянущие ощущения. Очень скоро его рука оставила грудь и двинулась вниз по обнаженному животу. А губы теперь исследовали оставленную без ласки плоть.

Когда его губы нашли напряженный сосок, Гермиона вскрикнула от остроты ощущений и попыталась прогнуться сильнее, вцепившись в черные волосы обеими руками.

Наверное, он все это время пытался бороться с проклятьем. Потому что, как только она вскрикнула, Северус замер, затем резко отшатнулся от нее, опуская на пол.

Она, не до конца придя в себя, протянула к нему руку. В его глазах мелькнуло узнавание и ужас, которые стремительно замещались той безумной полыхающей в нем страстью, созданной проклятьем.

Но этой пары секунд, во время которой он ненадолго пришел в себя, хватило ему, чтобы отпрыгнуть в сторону, постаравшись, чтобы между ними оказался стол.

— Грейнджер, убирайся, ради всего святого, отсюда, — сумел процедить он. Она непонимающе смотрела на него. — Грейнджер, не тяни время, если не хочешь, чтобы тебя оттрахали всеми известными способами!