shellina - Обычная история [СИ]

Ответ на второй вопрос происходит напрямую из несчастливой наследственности Драко. С одной стороны, он был Малфоем, а Малфои, как уже известно, страдали легким нарциссизмом, разбавленным в тормозной жидкости истинных эстонцев. С другой же стороны были Блэки, которые, как показала практика, вполне могли пойти на многое, чтобы получить желаемое.

И так получилось, что в Драко Малфое соединилось абсолютно не сочетаемые друг с другом качества. К тому же лучшим другом Драко был или была Блейз Забини, который, ну или которая, как помнит внимательный читатель, являлся или являлась метаморфохренью и, наблюдая за метаморфозами друга, Драко начал задумываться о таких, казалось бы, странных вещах.

— Так, нужно думать логически, — негромко произнес Драко, обращаясь к своему отражению в большом зеркале, которое занимало большую часть стены. — Возьмем девушек. Они мне нравятся? — и Драко почему-то представил рядом с собой Грейнджер. И почему-то вспомнились ему не пышные волосы и стройная фигурка, а вечно зарывшаяся в книжки девица. Драко передернулся. — Ладно, подойдем к этому делу с другой стороны. Оценим интеллект. Мой спутник или спутница не должны быть глупыми, но и не должны подавлять в этом плане меня, а девушки, в большинстве случаев… — тут Драко Малфой снова замолчал, потому что ему опять вспомнилась Грейнджер. — Так я ни к чему не приду, — пробормотал Драко, — девушки, они добрые, нежные и… — и опять ему вспомнилась Грейнджер, точнее вспомнился её кулак, летящий ему прямо в глаз. — Мда. Определенно, девушки меня не очень-то и привлекают, точнее не привлекают совершенно. Пойдем дальше. Значит парни. Кого из парней я предпочел бы видеть рядом с собой? Скорее всего, это должен быть кто-то типа Поттера. Герой, Избранный, теперь вон чемпион Хогвартса. Четвертый в Турнире Трех Волшебников, — Драко на секунду замер, осознавая, как нелепо прозвучала последняя фраза, затем продолжил, — в общем, кто-то типа Поттера. К тому же не смотря на все его героические достоинства, он не сможет затмить мою красоту, и явно не задавит меня интеллектом. — Драко Малфой еще не знал, что наследие вступило в силу, и сегодняшнее происшествие с Гарри Поттером — это не случайность, вызванная легким помрачнением рассудка на почве неожиданного чемпионства. — Значит, решено, я, скорее всего, гей.

Но тут в голову юного наследника Малфоев вновь без спроса пришел образ Грейнджер, только почему-то не в обычной школьной мантии, а в мини-юбке и узком облегающем топике. Образ, в котором девушку никто никогда не видел. Драко махнул головой, переключаясь на вроде бы принятое решение быть последователем Альбуса Дамблдора, о чем Малфой, разумеется, даже не догадывался. Мелькнувшая следом картинка привела слизеринца к культурному шоку и намерению еще раз задуматься о правильности своего выбора: Поттер одетый в ту же юбку и топик, которые только что были на Грейнджер, заигрывающе подмигивал в разбушевавшейся фантазии Малфоя.

Неторопливые думы Драко Малфоя прервал странный звук, раздавшийся из коридора. Из коридора, потому что двери его комнаты выходили именно в коридор, а не в гостиную факультета Слизерин.

Драко вышел из своей комнаты, чтобы посмотреть, что же там происходит. Один из учеников младших курсов непонятно какого факультета, упал замертво, после того как долго носился по этому коридору с криками: «Я спасу тебя Гарри Поттер!».

Рядом с дверью, ведущей в комнату Драко Малфоя, стоял Блейз Забини. Именно стоял. Видимо, ему сегодня захотелось побыть парнем. Драко обратился к нему:

— Блейз, дружище, что здесь происходит?

— Опять какой-то кретин. Уже пятый раз за неделю, хорошо, что этот хоть не взорвался, как в прошлый раз. Вот что идиотам неймется? — философски проговорил Блейз Забини, пожав плечами.

— Неужели до них никак не дойдет, что нельзя вернуться в своё же собственное тело из прошлого, обогатившись при этом знанием о том, что произошло?

— Эти кретины никак не хотят учить матчасть, — все также философски произнес Блейз. — Нужно вновь декану об этом сказать, чтобы что-нибудь придумал. В прошлый переселенческий бум тихо списали на Василиска. А в этот раз… Даже на Турнир не спишешь.

— Думаю, профессор Снейп будет не в восторге, — вздохнул Драко.

— А ты чем занят? Может, рванем в Хогсмит по подземному ходу после того как все утрясется?

— Я занят. Мне нужно додумать одну важную мысль.

— А, ну додумывай, а я, пожалуй, схожу.

Драко Малфой вернулся в свою комнату и снова принялся думать.

Пока Драко думает, Авторы взяли на себя смелость объяснить внимательному читателю, что же произошло в коридоре. Дело в том, что однажды было изобретено профессором Снейпом зелье, позволяющее после смерти вернуться в свое тело, только в более раннем возрасте. Проведя огромную кучу экспериментов на собаках и одной крысе, профессор пришел к выводам, почему этого делать нельзя. Выводы, к слову, были неутешительными. Для того чтобы прожить жизнь заново, необходимо строго придерживаться следующих правил: жить нужно абсолютно также как жил до этого, даже чихать нужно в ту же секунду, что и в прошлой жизни. Иначе, меняя ход истории, изменится, прежде всего, тот, кто решился на подобный эксперимент. И кто тогда будет возвращаться в прошлое, когда придет время? Авторы не знают ответа на этот очень важный вопрос. Также как не знает его профессор Снейп. Мироздание, похоже, тоже находится в замешательстве, поэтому просто избавляется от экспериментатора, решив, что залатать дыру в пространственно-временном континиуме после гибели одного идиота гораздо легче, чем подстраиваться под меняющуюся историю, и отвечать на вопрос, на который ответить невозможно. Решив не заморачиваться, профессор Снейп назвал получившийся эффект «Эффект бабочки», а само зелье и рецепт выбросил в канализацию Хогвартса, откуда, эти опасные вещи и были извлечены приблизительно через двадцать лет после описываемых событий. И каждый раз профессор Снейп включал все возможное актерское мастерство, изображая на лице скорбь и безысходность. Правда, одна осечка все же произошла, когда на втором курсе обучения Гарри Поттера окончательно добить этих дебилов у мироздания не получилось. И профессор Снейп решил спасти их. В это время у него случился нервный срыв, что вкупе с психической нестабильности сделало свое черное дело, практически лишив Снейпа способности логически думать и доводить дела до их логического конца. Студентов удалось спасти, просто стерев им память, но тем самым поставив существование магического и немагического мира под угрозу. В дальнейшем, сильных приступов у профессора Снейпа не случалось, и он предпочитал больше так не рисковать.