shellina - Еще один снейджер [СИ]

— Мне так жаль, профессор.

— Вам жаль? — Снейп недоуменно смотрел на девушку. Затем подошел к ее диванчику и опустился перед девушкой на пол, так, что их лица оказались на одном уровне.

— Да. Простите меня за то, что я вам жизнь испортила, — Гермиона не смотрела на директора.

— Перестаньте, мисс Грейнджер. Вы еще не знаете основного. Мы не сможем выйти из этой комнаты, пока не выполним… э… пока не закрепим наш брак. К сожалению, это так. Если с нашим браком еще можно было бы что-то сделать, попытаться привыкнуть к этой мысли, друг к другу, то здесь, боюсь, у нас нет выбора.

Он говорил что-то еще, но Гермиона его не слушала; она, как настоящая женщина, выудила единственную фразу из монолога Северуса, которая ее зацепила: «К сожалению». То есть получалось, что директор не только не хочет на ней жениться, так еще и просто не хочет. Почему-то именно эта деталь задела новоявленную миссис Снейп больше всего.

Задела настолько, что она решила попытаться хотя бы это исправить. Гермиона закинула руки директору на шею, зажмурилась и прервала речь Северуса, поцеловав его.

Это были очень странные ощущения. Гермиона пыталась на ощупь найти губы своего мужа. Получалось плохо, а глаза открыть она почему-то не могла. Северус совершенно не помогал ей в ее изысканиях. Он вообще ничего не делал, и от этого девушке хотелось разреветься. У нее мелькнула мысль, что, похоже, они застрянут в этой комнате навечно.

И тут пришедший в себя Снейп обхватил ладонями ее лицо и поцеловал. Дурацкие мысли сразу же вылетели у нее из головы. В ее голове вообще не осталось никаких мыслей.

Гермиона, не открывая глаз, провела руками по его обнаженной груди и вдруг ощутила под ладонями сильные и ровные удары его сердца. Это ощущение было настолько необычным, что девушка распахнула глаза.

В этот самый момент Северус перестал ее целовать и слегка отстранился. Их взгляды встретились. Ее карие глаза, в которых отражались неуверенность и растерянность, встретились с его глазами, очень темными и блестящими. Северус смотрел на Гермиону очень внимательно, словно пытаясь что-то определить в ее взгляде и что-то решить для себя. И девушка вдруг поняла, что не может ему позволить что-то решать. Ведь если он сейчас станет думать, то может навоображать себе такого, что они действительно застрянут в этой комнате навсегда — а воображение у ее теперь уже мужа очень богатое, Гермиона это прекрасно знала. Поэтому, положив руку ему на затылок, она с силой притянула его голову к себе.

В какой-то момент ей стало не хватать воздуха, Северус это почувствовал и отстранился, а затем, когда она немного отдышалась, снова принялся ее целовать, полностью перехватив инициативу у начавшей обмякать Гермионы.

Северус изо всех сил пытался держать руки подальше от ее груди, бедер, потому что понимал, что за грудью и бедрами находится пропасть, попав в которую, он перестанет контролировать себя.

Почему-то вначале Северусу казалось, что его возраст дает ему преимущество перед ней. Но это преимущество куда-то делось, да и было ли оно вообще?

В тот самый момент, когда она притянула его к себе, директор отчетливо ощутил, что пути назад уже нет. Он понял, что эта девочка может сделать с ним все, что угодно. Например, она может исчезнуть из его жизни, и тогда он будет очень долго и наверняка безуспешно выбираться из очередной эмоциональной ямы, в которую сам же себя загнал.

Впервые Северус поверил в судьбу, ведь не просто так он попал сюда вместе с этой девочкой, которая до недавнего времени вызывала у него только раздражение. Многие тысячи лет эти катакомбы никого не пускали внутрь — никого, кроме их двоих. Как будто кто-то, решив все за них, обвил их руки магическими брачными татуировками. Северус внезапно осознал, что не собирается отказываться от такого подарка.

Он ни разу в жизни не делал никому предложения, потому что просто до жути боялся потерять то, что называл относительной свободой поступать так, как ему хотелось — за редкими исключениями — и совершенно не зависеть от кого-то еще. Чаще всего его отношения с противоположным полом были взаимными и четко регламентированными, и заканчивались романом, романчиком или просто постелью. И, самое главное, все эти отношения оставляли после себя независимость.

И вот сейчас он женат, причем женат против своей воли и воли этой странной девушки, но ничего похожего на панику от потери своей независимости он не чувствовал. Хотя то, что он сейчас чувствовал, нельзя было назвать восторгом обладания влюбленного мужчины, но он ведь и не был влюблен.

«Я боюсь», — вдруг мелькнуло в голове у Снейпа. И он действительно боялся, боялся сделать ей больно, нет, не тем, что должно было сейчас произойти, а тем, что он мог не справиться с этой жизнью, мог не успеть защитить Гермиону. Ведь сейчас он за нее отвечает.

Поцелуи все продолжались, и уже невозможно было удержать руки от того, чтобы не начать ласкать ее тело, но внезапно Северус понял, что она тоже боится — его, но еще больше того, что сейчас должно произойти. Как будто не было никакого Рона, и она была нетронута.

— Почему мы целуемся на этом мерлиновом диване? — Северус слегка отстранился от девушки и задал этот такой важный для него вопрос.

— Потому что нам лень передвигаться, — она заметно дрожала и старалась не смотреть на него.

— Но передвинуться все-таки стоит, — Северус встал на ноги и легко подхватил на руки испуганно смотрящую на него девушку.

Он быстро подошел к кровати.

— Подожди, — Гермиона прошептала куда-то ему в шею. — Когда я говорила, что у меня был только Рон, я не врала.

— Я знаю, — голос директора был на редкость спокойным. — Но ты ошибаешься. У тебя нет больше никакого Рона, у тебя есть только я.

Северус просто бросил ее на кровать. Гермиона вскрикнула и попыталась отползти. Но он не позволил ей этого сделать. Осторожно опустившись рядом, Северус провел руками по ее ногам от тонких лодыжек вверх к бедрам и, подцепив сарафан, одним движением стянул его с девушки. Она сжалась и попыталась закрыться, но он просто отвел ее руки в стороны.

Гермиона снова закрыла глаза. Она не могла смотреть на него, ей было неловко. А вот на ощупь он оказался очень приятным, твердым и горячим.

Когда он опустился на нее сверху, Гермиона вдруг забыла, и что нужно бояться, и что ей неловко — она вообще обо всем забыла, и это было так здорово: обо всем забыть и ни о чем не думать.

И главное, она узнала, что он просто невероятно подходит для нее. И тут же все сомнения, которые не давали девушке покоя, исчезли.

А он помнил только ее изумление, и в голове была единственная мысль: «Моя», и больше ничего.