Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

— Я обещал хранить тебе верность, и я это сделаю. То, что у нас есть, самое прекрасное, и я не хочу разменивать его на мелочи, марать грязью или поливать твоими слезами. Я всегда буду любить только тебя, и тебе необязательно мне угождать. Я буду с тобой до тех пор, пока ты сама меня не прогонишь.

Я подтянулась на руках и поцеловала его в губы.

— У тебя так здорово получается. Где ты научился?

— Я просто очень долго мечтал… оказаться на месте Йордена во время твоей помолвки. Смог бы я завоевать уважение твоего отца и твои симпатии?

Немного боязно отражаться в этих мглистых глазах во всей уязвимой наготе, будто мы уже одно, живём одной мыслью, одной радостью, одной болью.

— Правду?

Он кивнул.

— Мой отец очень сложный человек. — Если быть до конца откровенной, отец любого моего жениха счёл бы недостойным, даже если бы бедолага оказался королевских кровей. Родительская ревность — жуткая штука. — А я… мне надо было дорасти, пройти через всё это, понять себя и узнать тебя, — я выводила пальцами узоры на груди Микаша. Он недовольно жевал губами, явно надумывая себе что-то совершенно не то. — Но мне бы польстило внимание прославленного Сумеречника. Такой ответ тебя устроит?

— Пока ты меня не прогонишь, — прошептал он, натягивая на нас одеяло.

Я поцеловала его в угол челюсти и покорно затихла. Сон накатил сам.

Утром я проснулась от поцелуев на своей груди. Кажется, кто-то решил отомстить за то, что я не давала ему спать ночью. Разморённая нега мешала шевелиться.

— Ненасытный, — усмехнулась я сквозь зевоту и откинула одеяло с его головы.

Микаш подтянулся на руках и обиженно надул губы.

— Спозаранку пристаёт, а шуток не понимает.

Я обхватила его за плечи и принялась целовать. Через полчаса я уже одевалась. Благо, в сундуке была припрятана менее приметная одежда, чем платье с парада.

— Куда? — спросил Микаш, свесив с кровати голову и отбросив наполовину одеяло. — Полежи ещё!

— Не-а, так я никогда из постели не выберусь.

Разглядывая себя в зеркало, я расправляла складки на повседневном голубом платье.

— А я бы оставался в ней на веки вечные, — он растянулся на простыне, как разомлевший кот на нагретой летним солнцем мостовой. Разве что не мурлыкал.

— Мне надо в лабораторию, а то доктор Пареда будет волноваться. Может, отпрошусь у него на пару дней, как думаешь?

Он тяжело вздохнул, словно я возвращала его с небес на землю, а ему так не хотелось.

— Встретимся вечером в корчме, — я наклонилась и поцеловала его в губы. — Не скучай!

Его пальцы скользнули по моему лицу. Нестерпимо хотелось остаться навсегда, но заботы звали в дневной мир.

В лабораторию я пришла уже ближе к обеду, прокралась по коридору и выглянула из-за двери. Все собрались в гостиной и что-то оживлённо обсуждали. Жерард ходил из угла в угол, озадаченно заложив руки за спину, остальные сидели на диване и поставленных рядом стульях.

— В Университете каникулы. Все отдыхают, все! Даже книжники-исследователи и то на побережье Норикии подались, — говорил Сезар, как старший и, по мнению всех работников, смелый. Его всегда отправляли договариваться с Жерардом. В крайнем случае просили меня мило поулыбаться — считали, что у Жерарда ко мне особое отношение.

Клемент, Люцио и Шандор дружно кивали, близнецы Кнут и Кьел безучастно отмалчивались, Густаво терпеливо дожидался решения старших.

— Да! У меня от этой бесконечной учёбы скоро крыша поедет! — заныла Торми. — Не могу больше: цифры и руны уже по ночам снятся. Тошнит!

— Я бы сказал, отчего тебя тошнит, но промолчу, — зарычал на неё Жерард.

— Пожалуйста! — подала голос робкая Джурия. — Моя семья из Мелькассы, которую только что заняли единоверцы, помните? Они собирались уезжать на север, но успели ли, не знаю. Вестей нет. Я от беспокойства даже думать ни о чём не могу, тем более учиться!

Жерард замер, тяжело вздохнул и осмотрел смурные лица присутствующих.

— У нас осталось всего пятнадцать лет до конца света! Война уже у ворот, а сдвигов практически не было. Неужели здесь только я общее благо ставлю выше личных нужд?

— Всем нужна передышка, чтобы потом взяться за дело с новыми силами. Так получится быстрее и лучше, вот увидите! — сказала я, выходя на свет.

— И ты, горлица? — сокрушенно покачал головой Жерард, поворачиваясь ко мне. — Ладно, один против всех я не выстою. Отдыхайте, раз так нужно. Но в первый день осени чтобы все готовы были продолжить, и никакого нытья, слышите? — он выразительно посмотрел на сияющую Торми, махнул рукой и снова обернулся ко мне: — На пару слов?

Я последовала за ним в его кабинет, в то время как остальные шумно поздравляли друг друга с удавшимся делом.

— Где пропадала? — спросил Жерард, захлопнув за мной дверь.

— С другом. Праздновали его возвращение, — честно призналась я.

— Вчерашний герой-командир с парада? Тот самый таинственный Микаш, я правильно понимаю? — я кивнула, удивляясь его интересу. — Однако Гэвин взялся за него не на шутку.

— О чём вы?

— Об этом полгорода шепчется. Взял себе под крыло безземельного мальчишку и хочет из него народного героя сделать. Эдакого идола, живое доказательство, что доблесть и честь для ордена важнее происхождения и золота. Косточка для бедноты. Знали бы они, что он не безземельный, а бастард непонятного роду-племени…

— Но вы ведь не скажете!

— Чтобы Гэвин меня в порошок стёр? Это он только с виду добрый, а врагами расправляется по щелчку пальцев.

Я сглотнула ставший в горле ком.

— Ладно, беги к своему другу. Вчера вся дворцовая площадь из-за вас чуть с ума не сошла. Будто сказка в жизнь воплотилась. Барды уже вовсю баллады слагают.

Лицо словно кипятком обварило. Почему мы вдруг всем стали так важны?

— Только не заигрывайся, и лучше скажи ему правду. Помни, в первый день осени я жду тебя здесь.

— Спасибо! — я обняла его и поцеловала в щёку. — И вы отдохните. Проводите побольше времени с дочкой, ей это нужно.

— Отдохну… на Тихом берегу, — горько рассмеялся он, усаживаясь за заваленный бумагами стол. — Ступай же!

Вечерело, хотя от духоты это спасало мало. Микаш задерживался. Я вошла в большую корчму со свежевыкрашенной вывеской «Учёный лис» одна. Здесь столовался почти весь Университетский городок и незнатные рыцари в придачу. Пахло копчёностями, пряностями и элем. Посетителей собралось мало: рано ещё, к тому же многие разъехались на каникулы. Я без труда нашла свободный столик и подозвала одетого в белый передник подавальщика. Готовили здесь медленно, чтобы посетители подольше потягивали эль или вино за беседой, пока не принесут дымящиеся блюда с жаровни или печи. Про Микаша я знала одно: он терпеть не мог ожидание и готов был есть всё сырым, поэтому заказать ужин стоило загодя.