Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 1 [СИ]

— Точно болен. Любовной лихорадкой, — Олык усмехнулся.

— Всё равно она даже не взглянет на меня.

— Почему это? Ты парень статный. Не думаю, что у неё много ухажёров сыщется при таком строгом отце. Видишь, как на молодого хозяина смотрит? Будто голову оторвать хочет, не меньше. Говорят, доченьку свою он куда больше любит, чем разгильдяя-сына.

— Спорим? Я подойду к ней так близко, что смогу прикоснуться, а она даже не заметит.

— Ну, спорим, — нерешительно пожал Олык подставленную руку.

Микаш подошёл к одному из слуг с подносом, забрал его и направился к столу на возвышении, где сидели невеста с женихом. Наглость, немного везения и капельку внушения. Телекинетиков здесь нет — вряд ли кто засечёт лёгкое вмешательство. Йорден с наперсниками так и вовсе никогда не понимают, что ими манипулируют.

Неловкость между Йорденом и принцесской Микаш ощущал прекрасно. Она спрашивала про дорогу, Йорден жаловался и клял её край последними словами. Она злилась, поджимала губы и комкала салфетку. Он сыпал комплиментами, а она просекала их неискренность и переводила разговор.

— А много вы их убили, ну демонов?

Йорден стушевался. Вот оно. Они увлеклись беседой и не заметят. Стоя за их спинами, Микаш протянул ладонь и аккуратно коснулся оголённой шеи принцесски, такой уязвимой и хрупкой. Кожа на ощупь оказалась гладкой и нежной, как самая дорогая шелковая ткань. Нет, лучше! Аромат волос — мята и ромашка — дурманил голову. Внутренности напряглись от клокочущей тёмной страсти, сумасшедшей, больной. Манило запретное желание. Хотелось больше, ещё больше: прильнуть губами, обнять, ощутить её всю целиком, как никого и никогда. Будто она была его половиной, недостающей частью, по которой он тосковал и в которой нуждался больше, чем в самой жизни.

— Около сотни, должно быть. Я не считал, — лепетал меж тем Йорден.

— Мне казалось, вы только-только испытание прошли, — в голосе принцесски сквозил сарказм.

— Да… в Доломитовых горах.

— По дороге туда вы повстречали сотню демонов?

Микаш едва сдержал смешок. Он бы прошёл для неё все дороги, одолел все невзгоды, убил всех демонов, достал звезду с неба, бросил весь мир к её ногам. Он бы смог… А если не смог, то вырвал бы своё пламенеющее сердце и преподнёс на серебряном блюде. Но нет, он не станет её тревожить. В его жилах не течёт древняя кровь высокородных. Он никогда не станет достоин.

Микаш незаметно срезал прядь её волос ножом и сжал в кулаке. Лорд Веломри уже оборачивался, рыская взглядом по углам. Нужно убираться.

Йорден с принцесской вышли в середину зала для танца, Микаш следом шмыгнул в толпу гостей.

Когда добрался до Олыка, показал ему срезанную прядь.

— Ну ты и пройдоха! — похлопал его по плечу старый камердинер. — Держи монету, честно заработал.

Микаш спрятал медьку в карман, а прядь положил в медальон с портретом.

— Почему он предпочитает ей служанок?

— У всех высокородных так. Верность для них пустой звук. Муж спит с камеристкой, жена со слугой. Всё путём! И ты счастья попытай, чего сохнешь зря? Может, понравишься ей.

— Нет, не хочу так.

Микаш хотел быть на месте Йордена, высокородного, сейчас, как никогда раньше. Танцевать с ней. И плевать, что не знает ни своих, ни этих чопорных высокородных танцев. Говорить с ней, держать в руках и не отпускать никогда. Никогда и ни с кем не делить.

— Ох, пострел уже побежал, гляди-ка.

Слова Олыка хлестнули плетью. Микаш распахнул глаза. Йорден уже спешил к выходу из зала. Микаш едва успел перехватить его за дверями в тёмном и безлюдном углу.

— Не уходите! Оставить невесту в день помолвки, чтобы барахтаться в простынях со служанкой — верх неучтивости!

Йорден вырвал у него своё запястье.

— Да что ты себе позволяешь?! Дражен позаботится об этой дурочке. А если я проведу с ней ещё хоть минуту, то просто сдохну. Она не только уродлива, но ещё и тупа как пробка! Вот уж наградили невестушкой.

— Перестаньте, — укорил его Микаш. Зверь царапался когтями куда неистовей, чем прежде. — Вы оскорбляете её только за то, что она поняла вашу ложь и не смогла это скрыть.

— Ох, защитничек нашёлся! Прям под стать этой овце. Ну так отдери её, если так хочется. Думаю, она будет счастлива, что хоть кто-то обратил на неё внимание.

Йорден зашагал прочь. Микаш сжимал кулаки, представляя, как хрустнут позвонки в его цыплячьей шее, если её сломать. Он вернулся в зал. Дражен кружил принцесску в быстром танце. Повсюду галдели гости, ели мясо так, что с подбородков капал жир, похабно шутили, щипали служанок, орали застольные песни, женщины жеманничали и сплетничали, мужчины напивались до беспамятства и скатывались под столы. От фиглярства и лицемерия захлестнула горечь, словно внутри прорвался перезревший гнойник презрения, и наружу хлынула едкая желчь:

«Расселись, свиньи из свиней! Тоже мне, избранные богами защитники. Обжираются тут, веселятся, а где-то селяне от очередного нашествия погибают. От голода, от испоганенных посевов. А ведь одного блюда с этого стола хватило бы, чтобы кормить большую семью неделю».

Стало плевать, что будет дальше. Просто хотелось, нестерпимо хотелось хоть на миг побыть на их месте, получить свою вожделенную награду. Она его по праву, хотя бы потому, что только он её оценил и только ему она нужна больше воздуха. Как ни деньги, ни слава, ни трофеи, ни даже рыцарство нужны не были. И пускай… пускай, уже всё равно!

«Каждый получает, что должно, — зазвучал в голове тихий мелодичный голос принцесски, как будто она слышала его мысли, как он слышал её усталость и неудобство. — Кто-то рождается селянином, чтобы работать на земле, кто-то ремесленником или купцом. А кто-то отмечен божественным даром и за свою неустанную борьбу с демонами получает награду: титулы, золото, земли. Сумеречники защищают людей, а люди платят им десятину. Такой порядок установили боги. Не нам их судить».

Зверь рванулся на волю. Легко прошёл сквозь толпу и нырнул в тело Дражена. Микаш усыпил его сознание, и теперь сам чувствовал и управлял всем. Принцесска прильнула ближе, прижалась щекой. Он гладил её волосы, гладил спину, вдыхал божественный аромат. Сумасшедшее пьяное счастье кружило голову.

«Моя! Моя! И пусть целый мир пойдёт прахом теперь. Все муки стоили этого. Как же ты хороша, принцессочка, просто чудо! — сквозь хмель прорезалась единственная здравая мысль: — Жаль, что уроду достанешься».

Принцесска посмотрела на него осмысленным взглядом, словно одна-единственная видела его настоящего даже сквозь оболочку чужого тела.

«Кто ты?»

Нет, не может быть! Так сильно не хотелось просыпаться от сладострастного сна.

«Клянусь, что отрекаюсь от всех женщин, кроме тебя, и не возьму в постель другую, пока ты жива и даже после смерти», — ответил он все той же безмолвной телепатией, доступной лишь им двоим, и впился в губы отчаянным поцелуем.