Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 1 [СИ]

— Продолжим, — он снова протянул мне ладони. — Теперь синхронизация. Дышим в унисон, смотрим друг другу в глаза.

Я считала вдохи, замедляя дыхание вместе с ним, смотрела в слепые глаза, не отводя взгляда, концентрировалась, насколько хватало сил. Между нашими пальцами пролетали искры, всё быстрее и яростней. Голова кружилась, кружилось всё вокруг, схлопываясь до однообразных коридоров мыслеобразов, увлекая меня в пучину лабиринта. Привычная часть. Я следовала за серебристыми мыслями-проводниками. Иногда проносились и другие. Любопытство искушало поймать их, но ничего особо страшного там не было. Микаша я знала как облупленного.

Коридоры петляли довольно долго, пока не вывели в большую круглую комнату. В ней царил ровный дневной свет. На полках вдоль стен стояли книги, дальше кастрюли и кувшины, ещё дальше полотна и гобелены со сценами из жизни Микаша, оружие, трофеи. Всё в строгом порядке, ничего лишнего, никакого хлама. Середина пустая, как площадка для тренировки. Микаш замер посреди неё, спиной ко мне. Я взяла с полки меч и приложила остриё к лопаткам Микаша.

— Будем снова тренироваться?

Он обернулся и посмотрел на меня, смеясь. Хотя бы здесь его глаза остались цепкими и яркими. Микаш убрал остриё пальцами.

— У нас мало времени, — он подвёл меня к большой кастрюле, где кипел и пузырился свекольник. — Сунь сюда руку. Не бойся — не ошпаришься.

Как только мои пальцы коснулись бордовой жидкости, тело загудело от желания разорвать в клочья.

— Это гнев. Его надо познать и усмирить, без этого не победишь, — объяснил Микаш, удерживая мою руку в кипящей кастрюле. — Помнишь, как ты побила меня во дворце туатов? Гнев тогда придал тебе сил. Я не испытывал гнева, поэтому не смог тебе ответить. Твой брат, наоборот, испытывал его слишком много, но не мог контролировать, поэтому ошибался и позволял мне выигрывать поединки.

Я глотала ртом воздух, пытаясь преодолеть стук крови в висках, багряная пелена застилала глаза.

— Скажи себе: я хозяйка своего гнева, не он управляет мной, а я им.

Я повторила несколько раз. Кровавая ярость рассасывалась, пряталась в глубине, готовая вырваться наружу по первому моему зову.

Микаш достал мою руку и потянул к следующей кастрюле — с чесночным супом. Как только пальцы коснулись его, прошиб холодный пот, колени затряслись, а во рту пересохло. Стало тяжело дышать.

— Это чутьё, оно же страх. Познай его голос, чтобы он не затмевал разум, а направлял тело, дабы избежать опасности. Дыши. Слушай, что он хочет тебе сказать.

Я слушала неясный шепоток: жуткие детские воспоминания, схватка с вэсом, смертельная рана, пленительные ночные кошмары и битва с противником, которого не хочется побеждать. Тьма и глухое отчаяние. На миг я ослепла. Кто-то ласково коснулся лица и позвал за собой. Укололо любопытство. Я прозрела. Микаш стоял рядом и улыбался.

— Не повторишь моих ошибок?

Я покачала головой. Мы пропустили кастрюлю, откуда я слышала зов, и перешли сразу к последней. От неё поднимался непроглядный пар и мерцал молниями. Что это, и какого цвета на самом деле?

— Это то, что называют «обратная сторона луны». Внутренняя суть воина, причина, по которой мы сражаемся, понимание своей силы и правоты, смысл существования, если можно так выразиться.

— Но ведь это священное, только для Сумеречников!

— Я не Сумеречник, и готов поделиться этим. Бери, иначе всё бессмысленно.

Я сунула руку сама. Странные ощущения. Шум, грохот, лязг оружия, привкус крови на разбитых губах. Всё тело другое — сильное и стремительное, упивающееся боем, победами и свершениями. Лица, бесчисленная череда лиц: слабых, невинных, искажённых от боли и ужаса, нуждающихся в защите, в герое, в надежде, которую зажигает в сердцах образ сереброкрылого воителя небес. Такого, какими были Сумеречники древности, люди Безликого, каким был он сам до того…

Нет, Микаш не должен этого видеть! Я рванула прочь из его головы, но он меня удержал.

— Нужно было довериться, — печально произнёс Микаш, отодвигая меня от последней кастрюли. — Я бы не стал тебя ругать, что бы там ни было.

— Может, ещё раз?

Он качнул головой.

— У нас был только один шанс.

— Тогда я попробую что-нибудь другое?

— Как хочешь. Можешь смотреть здесь всё что угодно, а как надоест — возвращайся.

Микаш повернулся спиной. Как же так: он такой искренний, а я не могу открыться даже ради дела? Он врёт! Сейчас я выведу его на чистую воду.

Я подошла к неоткрытой кастрюле и подняла крышку. Внутри была прозрачная родниковая вода, пахло луговыми травами и полевыми цветами, лёгкими и нежными. Я окунула руку по локоть и с головой нырнула в воронку видений.

Я в Ильзаре на балу в честь своей помолвки шла через толпу гостей, ни на ком не останавливаясь взглядом. Не видела глазевшего на меня мальчишку-слугу, не слышала его восхищенного вздоха, немого движения губ: «Ах, как же ты прекрасна! И как жаль, что я никогда не буду достоин. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя»!

Я на крыше замка. Йорден шпынял слугу во дворе, а он безмолвно умолял: «Не смотри, отвернись! Не хочу, чтобы ты видела меня таким жалким. Такой никогда не будет тебя достоин. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя»!

Я в задымлённом кабаке, не видела, как он смотрит на меня в упор: «Вот же ты. Живая! Почему они не узнают тебя? Да, теперь у тебя короткие волосы и другая одежда, но глаза всё те же, и запах — сирени и гвоздики, и манеры принцессы. Никакой амулет этого не скроет. Ты такая печальная. Я протягиваю руку, чтобы помочь, но ты пугаешься и презираешь меня. Я не достоин. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя»!

Тёмная комната с забитым окном в доме Странника, я лежала на смятых простынях едва живая и спрашивала о награде. Смеялась над его ответом, но не слышала, что он пытался мне сказать: «Мне ничего не нужно. Мне достаточно твоей улыбки, знания, что ты живая и счастливая. Я не достоин, я не хочу, чтобы ты меня видела, я не хочу, чтоб ты знала, как сильно я люблю тебя»!

Метель. Мы в пещере, я приставала к нему с дурацким предложением, он отказывался пользоваться моей глупостью. Я смеялась над ним и снова не слышала отчаянную мольбу: «Прошу, не искушай. Я так безумно хочу, но не могу. Я знаю, я не достоин, это обман, а я не желаю пятнать тебя обманом. Не смотри, я не хочу, чтоб ты знала, как сильно я люблю тебя»!

Тысячи ссор, мой злой смех, все мыслимые и немыслимые издевательства. Зачем я это делала? И среди этого всего, искренние, как молитва, слова: «Я не достоин. Я не хочу, чтоб ты знала, как сильно я люблю тебя»!

Так больно. Невыносимо! Я закрыла лицо руками и рванула прочь. Через мгновение передо мной вновь предстала залитая лунным светом поляна. Микаш сидел рядом и улыбался. Я не знала, что сказать, и стоит ли. Не хотела даже думать о его воспоминаниях.