allura2 - Узник Азкабана [СИ]

— Никогда ничего более страшного не видела. Ничего более страшного… страшные чёрные фигуры в капюшонах… холод… крик…

Гарри открыл глаза: он лежит в больничном крыле, вокруг его команда, все с головы до ног в грязи. Тут же и Рон с Гермионой, мокрые, словно только что из пруда, где купались в одежде.

— Как ты, Гарри? — спросил Фред. Он был бледен как полотно, это не могли скрыть даже потоки грязи.

В воображении у Гарри проносились картинки. Молния… лохматый пёс… золотой снитч… дементоры…

— Что случилось? — Гарри вдруг сел в постели, и у всех перехватило дыхание.

— Ты упал, — коротко объяснил Фред. — Метров с двадцати. — Он оглядел друзей, которые согласно закивали.

— СО СКОЛЬКИ?!

— КАК ТЫ ЖИВ ОСТАЛСЯ?!

— ЛИЛИ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ТАК РЕАГИРОВАТЬ, ТО УБЬЁШЬ ВСЕХ!

— Мы думали, ты умер. — Алисию до сих пор била дрожь.

Гермиона всхлипнула, глаза у неё были красные.

— А как же матч? Будем переигрывать?

— Мастер Поттер! Вы чудом остались в живых и чуть ли не первым, о чём вы спросили, был матч?!

Все молчали. Правда навалилась тяжёлым камнем.

— Мы что, проиграли? — прошептал Гарри.

— Диггори поймал снитч, — сказал Джордж. — Сразу после того, как ты упал. Он сначала ничего не понял. Посмотрел вниз и увидел тебя на земле. Он тут же попросил не засчитывать им победу, хотел переиграть матч. Но всё было честно. Даже Вуд признал.

— Надо было переиграть. А этих двоих следует ещё и сбросить метров с двадцати, чтобы они испытали всё то, что испытал ребёнок в этот момент…

Рон с Гермионой подошли поближе к кровати.

— Видел бы ты, как рассердился Дамблдор, — прерывающимся голосом сказала Гермиона. — Я никогда его таким не видела. Ты стал падать, он выбежал на поле, махнул палочкой, и падение замедлилось. Потом он нацелил палочку на дементоров. Из неё вылетело серебристое облако, дементоров как ветром сдуло… Он был вне себя от ярости, что они вошли на территорию…

— Я их чуть не развеял…

— Следовало развеять!

— А что, дементоров можно уничтожить?!

— Да, есть такие чары. И их следовало применить в данной ситуации. Полагаю, наказание последует и за подобную «жалость» Альбуса…

— О какой жалости вы говорите?

— А почему вы не развеяли этих монстров?!

— Их вы почему-то пожалели, а детей — нет?!

— С чего…

— Если бы вы думали о детях, вы бы изначально не допустили бы дементоров на территорию школы! Даже на её периметр!

— Вы должны были предвидеть, что идиот министр воспользуется вашим послаблением, чтобы…

— Я бы попросил…

— Я бы ВАС попросила, господин министр, хотя бы периодически вспоминать о том, что голова нужна не только для того, чтобы носить на ней котелок! Из-за вас мастер Поттер чудом не погиб! А что испытали остальные… Поппи, к вам обращались только за Перцовым зельем?!

— Я не хотела говорить… Но вы правы. Четверых пришлось даже отправить в Мунго…

— Почему вы не сообщили об этом в Отдел Магического Правопорядка?!

— Я только целительница и не уполномочена… Но я не раз жаловалась директору, он обещал принять меры.

— Были приняты? Какие? Очередной обмен письмами, который ни к чему не привёл?!

Был объявлен перерыв в чтении. Министерские чиновники опять почти единым фронтом выступили против главы правительства магического мира и директора Хогвартса, сразу по нескольким пунктам. И не только тем вопросам, которые возникли непосредственно при чтении последней главы. Амелия Боунс и Августа Лонгботтом просто сели и зачитали те списки, которые у них получились за всё время Суда, независимо от того, в какой книге была затронута та или иная проблема и в какой мере виновный был уже наказан. А пергаменты у обеих дам получились весьма и весьма длинные… и это при том, что занявшая место за кафедрой второй представительница Попечительского Совета по мере выступления Главы Магического Правопорядка отмечала у себя те темы, которые были затронуты и не повторялась. Фадж по мере слушания перещеголял Малфоев бледностью кожи и мадам Помфри то и дело приходилось восстанавливать министру губы, которые он изгрыз так, что от них мало что осталось. Тем не менее, у него оказалось вполне достаточно ума для того, чтобы выслушивать обвинительниц молча и только про себя проклинать и Дамблдора, который втравил его в невесть какие авантюры, и самого себя, за то, что позволил старому прохиндею заварить эту кашу, а заодно ту самую минуту, когда ему, Фаджу, пришла в голову мысль занять министерское кресло. Да какой он к чёрту министр, если на деле от его волеизъявления ничего не зависит, а магическим миром заправляют все, кому ни лень?! Если его что-то и радовало в этот момент, то лишь то, что к ответственности привлекли не только его одного, но и Альбуса, и в адрес последнего летит чуть ли не вдвое больше обвинений, чем в сторону его, Корнелиуса.

Что касается Дамблдора, то он тоже молчал в тряпочку. Вернее, в бороду, которая по мере зачитывания списков вопросов и претензий, претерпела некоторые изменения — стала как минимум вдвое короче и приобрела совершенно дикий вид. То, что он выслушивал, директор про себя делил на категории: был не прав, чего-то не предвидел, не учёл — относительно зануды Биннса (прекрасный историк! У них было столько увлекательных бесед по самым разным темам, и директор был твёрдо убеждён, что и на уроках призрак столь же содержателен… Надо было прислушаться к жалобам и побывать на паре уроков), излишне жестокого Аргуса (но сама жизнь была безжалостна к несчастному завхозу… Сквибом он был не всегда, некогда был полноценным, хотя и не очень сильным колдуном, утратив магию после несчастного случая… и тогда же ожесточился. Но он только и умеет, что жаловаться, требовать ужесточения мер, угрожать… Он не способен привести свои угрозы в исполнение!), ну и, возможно, бедолаги Хагрида. Хотелось директору поддержать этого, пусть и не самого умного, но такого славного и преданного ему человека! Относительно чудищ при назначении Рубеусу читалась продолжительная лекция, директор чуть только не на пальцах объяснял, какой должна быть программа для каждого курса! Хагрид тогда выслушал его с понимающим видом и заверил, что всё понял и обязательно учтёт все пожелания и требования. Вторая категория — необходимость. То есть, он признавал, что для непосвящённых (то есть, для всех, кроме его самого!) многие его действия казались… циничными и даже жестокими. Но — это было необходимо. Если бы он мог всё это объяснить… Так ему же не дадут. И — сейчас не время для таких разговоров. Да, он отдал Гарри маглам. Да, его предупреждали относительно того, что представляют из себя мистер и миссис Дурсль. Но — он же не знал, что между ними и Лили нет никакого кровного родства, Гарри должен был жить со своими родственниками со стороны матери! Поттеры вывезли бы его за пределы страны, не позволили бы мальчику выполнить свой долг перед магическим миром… А ведь только он один и может это сделать! Да, это жестоко, если бы только была такая возможность, Альбус и сам боролся бы за ребёнка… Но — нет, с судьбой не поспоришь.