allura2 - Философский Камень [СИ]

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Гарри показалось, что у него в голове устроили фейерверк. Вопросы, один ярче и жарче другого, взлетали в воздух и падали вниз, а Гарри всё никак не мог решить, какой задать первым. Прошло несколько минут, прежде чем он неуверенно выдавил из себя:

— Что это значит: они ждут мою сову?

— Ничего более умного ты не нашёл?

— Интересно, какими были другие вопросы?

— Я растерялся…

— Клянусь Горгоной, ты мне напомнил кое о чём, — произнёс Хагрид, хлопнув себя по лбу так сильно, что этим ударом вполне мог бы сбить с ног лошадь. А затем запустил руку в карман куртки и вытащил оттуда сову — настоящую, живую и немного взъерошенную, — а также длинное перо и свиток пергамента. Хагрид начал писать, высунув язык, а Гарри внимательно читал написанное:

Дорогой мистер Дамблдор!

Передал Гарри его письмо. Завтра еду с ним, чтобы купить всё необходимое. Погода ужасная. Надеюсь, с Вами всё в порядке.

Хагрид скатал свиток, сунул его сове в клюв, подошёл к двери и вышвырнул птицу туда, где бушевал ураган.

— Бедная птица долетела на последнем издыхании. Собственно, если бы не особые чары, она в принципе не добралась бы до Хогвартса, — вздохнула Минерва.

Затем вернулся и сел обратно на софу. При этом вид у него был такой, словно сделал он что-то совершенно обычное, например поговорил по телефону.

Гарри вдруг понял, что сидит с открытым ртом, и быстро захлопнул его.

— Так на чём мы с тобой остановились? — спросил Хагрид.

В этот момент из тени вышел дядя Вернон. Лицо его всё ещё было пепельно-серым от страха, но на нём отчётливо читалась злость.

— Он никуда не поедет, — сказал дядя Вернон.

Хагрид хмыкнул.

— Знаешь, хотел бы я посмотреть, как такой храбрый магл, как ты, его остановит…

— Кто? — с интересом переспросил Гарри.

— Магл, — пояснил Хагрид. — Так мы называем всех неволшебников — маглы. Да, не повезло тебе… ну, в том плане, что хуже маглов, чем эти, я в жизни не видал.

— Когда мы взяли его в свой дом, мы поклялись, что положим конец всей этой ерунде, — упрямо продолжил дядя Вернон, — что мы вытравим и выбьем из него всю эту чушь! Тоже мне волшебник!

— ВЫБЬЕМ?!

— Гарри, тебя били после стихийных выбросов магии? — Поппи давно уже не убирала рук от сердца. — Как только ты не стал обскуром при таких обстоятельствах!

— Кем-кем?

— Обскур — ребенок-волшебник, который вынужден скрывать или подавлять свои силы по тем или иным причинам, в результате чего внутри него образуется паразитический сгусток тёмной энергии, своего рода астральная опухоль. Обычно обскур появляется у детей из стран или семей, где магия находится под запретом.

Когда Обскур теряет над собой контроль, он принимает форму Обскури. Размер и мощь зависят от врождённой силы хозяина: чем сильнее Обскур, тем сильнее Обскури. Иногда Обскур может обращаться в Обскури по своей воле. Однако угомонить Обскури возможно, например, люди, которым они доверяют, или которые внушают ему доверие, могут убедить его остановиться. Редкий ребёнок с Обскуром способен дожить хотя бы до десяти лет. Поэтому жестокое обращение к волшебникам и физические наказания — особенно так или иначе относящиеся к магии — строжайше запрещены, под страхом продолжительного заключения в Азкабан, — пояснила мадам Боунс. — Альбус, мы потом будем выявлять степень вашей осведомлённости в данном вопросе… И это после…

— Амелия! — вздрогнул Альбус. — Магией клянусь, я в письме дополнительно предупредил Петунью…

— В ПИСЬМЕ? А вы уверены, что она его читала?

— Так вы знали? — недоверчиво спросил Гарри. — Вы знали, что я… что я волшебник?

— Знали ли мы?! — внезапно взвизгнула тётя Петунья. — Знали ли мы? Да, конечно, знали! Как мы могли не знать, когда мы знали, кем была моя чёртова сестрица! О, она в своё время тоже получила такое письмо и исчезла, уехала в эту школу и каждое лето на каникулы приезжала домой, и её карманы были полны лягушачьей икры, а сама она всё время превращала чайные чашки в крыс.

— Минуточку! — встрепенулся Гарри. — Я вот сейчас подумал… Это ведь была трансфигурация! Она применяла магию на каникулах! Ладно, тётя панически боится крыс, так что… с этой стороны я могу понять её отношение к маминой магии… Но — почему мама могла колдовать на каникулах? Или ей тоже постоянно приходили уведомления из министерства?

Ответа не последовало.

Я была единственной, кто знал ей цену, — она была чудовищем, настоящим чудовищем! Но не для наших родителей, они-то с ней сюсюкались — Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма!

Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.

— А потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились, и у них родился ты. И конечно же я знала, что ты будешь такой же, такой же странный, такой же… ненормальный! А потом она, видите ли, взорвалась, а тебя подсунули нам!

— Взорвалась? — удивилась Гермиона. — Смерть от авады похожа на взрыв?

— Да нет… — Минерва покачала головой.

Гарри побледнел как полотно. Какое-то время он не мог произнести ни слова, но потом дар речи снова вернулся.

— Взорвалась? — спросил он. — Вы же говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе!

— АВТОКАТАСТРОФА?! — прогремел Хагрид и так яростно вскочил с софы, что Дурсли попятились обратно в угол. — Да как могла автокатастрофа погубить Лили и Джеймса Поттеров? Ну и ну, вот дела-то! Вот это да! Да быть такого не может, чтоб Гарри Поттер ничего про себя не знал! Да у нас его историю любой ребёнок с пелёнок знает! И родителей твоих тоже!

— Но почему? — В голосе Гарри появилась настойчивость. — И что с ними случилось, с мамой и папой?

Ярость сошла с лица Хагрида. На смену ей вдруг пришла озабоченность.

— Да, не ждал я такого, — произнёс он низким, взволнованным голосом. — Дамблдор меня предупреждал, конечно, что непросто будет… ну… забрать тебя у этих… Но я и подумать не мог, что ты вообще ничего не знаешь. Не я, Гарри, должен бы рассказать тебе обо всём… э-э… но кто-то ж должен, так? Ну не можешь ты ехать в Хогвартс, не зная, кто ты такой.

Он мрачно посмотрел на Дурслей.

— Что ж, думаю, что будет лучше, если я тебе расскажу, н-ну… то, что могу, конечно, а могу не всё, потому как, э-э… загадок много осталось, непонятного всякого…

— А после подобного изложения останется ещё больше, — хмыкнула Нарцисса.